Капитан театрального плавания Вячеслав Чуистов – о старом и новом театре

Вячеслав Чуистов – актёр Пермского академического Театра-Театра, режиссёр Дома актёра, куратор студии творческого развития детей «Оперение. Соль» и просто интересный и неравнодушный к миру и тому, что в нём происходит, человек.

   

   

Глубина – именно это ощущаешь после общения с ним. Символично, что в одной из самых свежих постановок режиссёра речь тоже идёт о глубинах… подсознания. Вячеслав Чуистов рассказал о старом и новом театре, современном зрителе и источниках вдохновения.

Начинать с главной роли

Екатерина Горбунова, «АиФ-Прикамье»: Вячеслав Александрович, каким вы были, когда пришли работать в театр? Какой была ваша первая роль?

Вячеслав Чуистов: Я пришёл в труппу Пермского академического театра драмы в 1994 г. после того, как окончил в Пермском институте искусства и культуры актёрское и режиссёрское отделения. Тогда мне было 24 года. И почти сразу же мне дали роль Микеле в спектакле «Филумена Мартурано», играл я с народной артисткой Лидией Аникеевой. Потом я получил главную роль в пьесе «Бешеные деньги». В то время художественным руководителем драмтеатра был Иван Бобылёв. Если он кого-то брал в труппу, то сразу давал ему главную роль в спектакле. Мне думается, он это делал для того, чтобы проверить актёра. Это было очень сложно и ответственно, потому что меня тогда окружали большие артисты.

– Как поменялся Пермский театр драмы с девяностых годов?

– С приходом нынешнего худрука Бориса Мильграма, конечно, театр сильно изменился. Академический театр драмы стал Театром-Театром. Помолодели и зрители, и артисты. И тот материал, который театру сейчас интересен, не всегда понятен и близок прежним артистам.

– Театр стал более современным?

   

   

– Я считаю, что понятие «современный театр» гораздо шире, чем то, что происходит у нас. Это театр, который создаётся сегодня. Необязательно в нём всё непонятно, все голые или что-то ещё такое. Есть театр Вахтангова, который суперсовременен, но при этом хранит традиции. Сейчас у меня есть замечательная возможность работать в Доме актёра, где я стараюсь сделать с единомышленниками тот театр, который мне интересен.

– Что вам больше по душе – классические постановки, мюзиклы или авангард?

– Мне нравится и классический театр, и мюзиклы, и авангардные постановки, если в них есть движение к духовности. В театре Шекспира «Глобус» пространство над сценой называлось «heaven», то есть «небеса». Всё, что под сценой, называлось «hell», то есть «ад». О чём актёру можно говорить между небесами и адом? О чём-то очень ценном, важном и вечном. Театр, который не говорит ничего, а просто является развлечением, мне неинтересен. Я не против формы. Я против отсутствия содержания.

– Артисты тоже изменились?

– Конечно. Раньше артист был недосягаемой фигурой. Сейчас благодаря интернету он стал очень близок простому человеку. Флёр театра растаял. Ещё 50 лет назад встретить на улице Смоктуновского было чудом. А сейчас мы смотрим, как пьяные «звёзды» устраивают дебош в самолёте. И потом этот человек выходит на сцену и что-то тебе рассказывает о морали… Я считаю, что театр должен быть хотя бы на полшага, но впереди зрителя.

Режиссёр, который любит играть

– Великие актёры рождаются в наши дни?

– Великие актёры, такие как Евстигнеев, Борисов, Смоктуновский, возникали от того, что в них была потребность у гениальных режиссёров. Их замысел был настолько мощным, что требовались великие артисты. Если говорить о Перми, сейчас старого поколения артистов здесь почти не осталось. Театр делает ставки на молодых ребят. Но из них тоже могут вырасти великие артисты, если найдётся хороший учитель.

– Вы больше себя ощущаете актёром или режиссёром?

– Я себя ощущаю режиссёром, который любит играть.

– Самая свежая ваша постановка в Доме актёра, премьера 2023 года – «Психо». О чём этот спектакль? Чем вас зацепила эта история?

– Сначала меня впечатлила сама идея, потом я прочитал книгу Роберта Блоха и впечатлился ещё больше. Норман Бейтс, юноша, который оказался маньяком, по сути – нормальный человек. Весь ужас происходит у него внутри. Что заставляет с виду нормального человека совершать чудовищные поступки? Вот это понять практически невозможно. Как говорит одна из героинь спектакля, в каждом из нас есть что-то тёмное. О том, что происходит в человеческом мозгу, учёным известно очень мало. Если открыть дверь в подсознание, войти внутрь и уйти слишком глубоко, там можно заблудиться и не найти дороги назад. Хотелось поразмышлять со зрителем об этом.

– Вы куратор студии творческого развития детей «Оперение. Соль», основанной актёром Константином Хабенским. Кто в ней занимается?

– Мы не набираем в студию талантливых детей. Наш контингент – ребята, которые зажаты, неуверенны, плохо контактируют со сверстниками. Те, кому нужно помочь, чтобы они от ложного ощущения неполноценности не пошли пить пиво на улицу. Мы стараемся научить их думать, фантазировать, не бояться высказывать своё мнение. И чудесно, когда я вижу, что выпускники наших курсов исполняют свои мечты. Недавно встретил нашу ученицу и узнал, что она стала учительницей. А в детстве девочка боялась выйти к школьной доске. Огромный респект Константину Хабенскому, который это придумал.

– Кто-то из ребят поступал после студии в театральный институт?

– Многие наши ребята окончили московские вузы, в том числе театральные. Прошлым летом один поступил на курс к Ивану Охлобыстину. Ещё одна девочка поступила к Константину Райкину.

– На ваш взгляд, какими чертами нужно обладать, чтобы стать хорошим актёром или режиссёром?

– Конечно, любить театр в первую очередь. Кто-то из очень хороших артистов сказал: «Если ты не можешь не играть, тогда твоё место здесь». Понятно, что нужно иметь какие-то способности. Хотя, как говорил Мстислав Ростропович, в театре только 2 % решает талант, а 98 % – это труд, оттачивание мастерства. Наверное, важна ответственность. А ещё необходимо быть личностью. Я считаю, что быть талантливым человеком и при этом быть непорядочным и злым – просто невозможно. А чем артист более начитан, умён, тем больше он может предложить. За умным человеком всегда есть глубина, и проницательный зритель всегда это чувствует.

В любви, дружбе и понимании

– В детстве вы думали, что станете актёром?

– Нет. Я хотел быть капитаном дальнего плавания. А понял, что хочу стать актёром, только когда окончил театральный институт.

– Но вы поступили в институт культуры, значит, было какое-то стремление к театру?

– Не знаю, как-то странно всё случилось в жизни. Наверное, если бы я сначала зашёл в мореходное училище, был бы моряком сейчас.

– Расскажите о ваших источниках вдохновения? Что позволяет вам творить, развиваться и не выгорать?

– Всегда помогает материал, с которым я начинаю работать. Я в него углубляюсь, и мне начинает открываться что-то новое. Потом подсоединяются артисты. И оказывается, что именно это я и мечтал поставить, но просто не знал об этом. Я считаю, что театр должен развиваться в любви, дружбе и понимании. Дом актёра хорош тем, что актёры разных театров здесь участвуют в спектаклях по желанию, потому что им интересны эти роли.

– Как вы отдыхаете от работы?

– Декорации колочу (смеётся). Какую-то часть работы в Доме актёра всё равно приходится делать самому. Кстати, в спектакле «Психо» почти все декорации сделал я.

– А если не в театре?

– Люблю на дачу ездить, путешествовать. Зимой, когда есть время, катаюсь на сноуборде. Море люблю.

– Ваша супруга Елена Старостина – актриса и директор Дома актёра. Как удаётся ладить двум творческим людям в семье?

– Дело в то, что мы дома практически и не общаемся. Мы ведь работаем с утра до ночи. Дома встречаемся поздно вечером. А на отдыхе в отпуске стараемся о работе не говорить.