«В постановке Марата Гацалова есть сквозная линия. Есть смысл. Поэтому три часа спектакля пролетят для зрителей как десять минут», - говорит известный оперный певец.
На премьерных показах «Дон Жуана» в Пермском оперном, которые пройдут 17 и 18 декабря, он исполнит партию Лепорелло – слуги Дон Жуана. Что роднит этих героев моцартовской оперы-буффа? Склонен ли сам артист к авантюризму? Как стать большим певцом без занятий в музыкальной школе? Об этом в перерыве между репетициями в Перми рассказал солист Мариинского театра Аскар Абдразаков.
Главная роль
Вера Шуваева, «АиФ-Прикамье»: Аскар, с каким настроением встречаете долгожданную премьеру?
Аскар Абдразаков: Рад, что наконец она состоится. Это событие должно было произойти ещё в октябре. Но театр закрывали из-за пандемии, поэтому премьеру перенесли на декабрь. Понимаю, насколько сложно работать в нынешних условиях. Сам являюсь худруком Башкирского оперного театра, нам тоже нелегко. Но надо как-то жить. Жить в предлагаемых обстоятельствах. Уверен, что решение директора и художественного руководства Пермской оперы выпустить спектакль в этом году абсолютно правильное. Театру необходим зритель. Когда я выхожу на сцену, всегда признаюсь зрителям в любви.
- Постановка Марата Гацалова - не первый «Дон Жуан», в котором вы участвуете. Чем удивил вас именно Гацалов?
- Затрудняюсь сказать, какой по счёту у меня этот «Дон Жуан». Но больше десятка постановок было точно. Первая - в Вашингтоне, где дирижировал Пласидо Доминго. В «Метрополитен-опера», в Италии… А удивиться чему-то, когда ты прожил уже полвека, очень тяжело. Да и надо ли прыгать выше головы? Главное – ты должен понять режиссёра, его задачи. Прежде всего - смысловые. С Гацаловым я раньше не работал. Встречались порой в Мариинке. А здесь убедился: он молодец! В его спектакле есть оригинальное решение. Есть сквозная линия, а не отдельные картинки. Есть смысл. Надеюсь, зрителям будет интересно.
- Правда ли, что главным героем новой постановки является не Дон Жуан, а его слуга Лепорелло?
- Да, у Лепорелло тут фактически главная роль. Он присутствует практически во всех сценах. У него самая большая партия в опере – от начала и до конца. Другая сторона медали получается. Понимаете? Хотя и Лепорелло, и Дон Жуан – это люди высшего сословия. Просто первому чуть-чуть не повезло в жизни. Может быть, где-то денег не хватило. Но осталась внутренняя самодостаточность. Моё мнение: мысли у этого человека правильные, но в нём словно сидит второе «я». Оно подсказывает: «Давай сделаем то-то и то-то». Герой колеблется: «Нет, не буду, не хочу». – «Я дам тебе пачку денег, пойдём! Ты подружку у Донны Эльвиры видел? Какая красавица!» - «Нет, отстань от меня!». Для себя я даже решил: моему герою присуща некая лёгкая шизофрения.
- Партия авантюриста Дон Жуана тоже есть в вашем репертуаре?
- Пою его в Мариинке. Кстати, Доминго называет эту партию массажем для горла. Распевочка, скажем так. И я пою или не пою Дон Жуана в зависимости от дальнейшего репертуара: если впереди хан Кончак в «Князе Игоре» - откладываю. Ведь у Кончака не только одна ария, там ещё целый «половецкий» акт. Его образ мне интереснее.
Наступил на горло
- А в обычной жизни вы человек азартный? Ввязаться в какую-то авантюру, совершить безумный поступок – это про вас?
- Нет-нет! С головой в омут не брошусь. Я человек рассудительный. В казино не хожу. Люблю книги читать, странички перелистывать. Единственная авантюра – играю в хоккей. (Смеётся.) Хотя, по-моему, это просто спорт. Играю исключительно для себя. Спорт люблю с детства. И сейчас помимо хоккея ещё хожу в спортзал. Считаю, что певец должен заниматься не только голосом, но и скульптурой собственного тела. Понятно, что у каждого человека своя конституция, но всё же люди хотят видеть на сцене подтянутого артиста.
- Десять лет назад вы стали министром культуры Республики Башкортостан. Зачем это было вам, творческому человеку?
- Вот этот поступок действительно безумный. Наступил на своё горло, можно сказать. На свою карьеру, хотя уже были подписаны контракты. Хотел поддержать тогда нашего главу республики, а получилось всё наоборот. Но что было, то было. Вокальная работа – труд каждодневный. Великий Паваротти говорил, что когда не поёшь день – об этом знаешь лишь ты, когда три дня – знают все. А мне приходилось молчать неделями. Наговоришься за день, вечером бы попеть, но сил уже нет. Практически год оказался выкинут.
- Зато ваши земляки получили за тот год много такого, чего раньше не видели и не слышали.
- Чего вообще не было в истории башкирской культуры! Я впервые привёз в Уфу оркестр Мариинского театра под управлением Валерия Гергиева. Впервые приехал на гастроли к нам БДТ им. Товстоногова. Вновь стали проводить фестиваль Рудольфа Нуриева и запустили фестиваль Владимира Спивакова. Начал проходить кинофестиваль «Серебряный Акбузат». Был поставлен памятник народному поэту Башкирии Мустаю Кариму. На мой взгляд, главная задача министра культуры – образовывать людей. Не все могут поехать в Москву и Петербург – значит, надо привозить артистов, певцов, музыкантов оттуда.
Романтика вечна
- В вашей биографии есть ещё один неожиданный факт: вы никогда не учились в музыкальной школе. Почему решили вдруг стать профессиональным певцом?
- Мой отец снимал фильм о Радике Гарееве. Был такой баритон, очень известный в Башкирии человек. Я в то время заканчивал девятый класс. И он спросил, куда я собираюсь поступать после школы. Ответил, что либо на режиссёрское, либо на актёрское отделение. «А петь не хочешь?» - «Не знаю, не пробовал». Радик посоветовал папе показать меня опытнейшему педагогу по вокалу Миляуше Галеевне Муртазиной. Она и вынесла вердикт: «Чистый бас! Приходите на следующий год, молодой человек».
- А как же нотная грамота, сольфеджио и прочие премудрости, которые преподают в музыкалке?
- После школы я эти азы начал просто съедать. За два года подготовительных курсов прошёл всю программу музучилища. Потом армия. И вновь вернулся в институт искусств. Был конец 80-х, непростое время. Но любые сложности можно преодолеть, если есть цель. По окончании института меня пригласила в аспирантуру Московской консерватории Ирина Архипова. Параллельно работал в Большом театре.
- В Башкирском театре оперы и балета вы собираетесь ставить оперу Массне «Дон Кихот». Наше время располагает к донкихотству?
- Считаю, что донкихотство и вообще романтика присутствуют во все времена. И наше не исключение. Любить, доставлять удовольствие любимой женщине, быть любимым самому – это есть всегда. Может быть, сейчас романтизм чуточку в другом, более осмысленном варианте, но он никуда не делся. Россия – духовная страна. В отличие от Запада, где всё смешалось, у нас духовность и романтизм идут рядом. Это заложено в нашей семейной культуре. Мне лично близко донкихотство. Сам чувствую себя таким. Образ любимой всегда передо мной. И всегда хочется дать ей всё самое лучшее.
- Как вам работается с пермскими певцами? Статус столичной звезды не мешает?
- Ну что вы! Наоборот - надо работать в два раза больше. Я очень требовательный к себе человек, постоянно в творческом поиске. А работается замечательно. Все ребята подвижные, поющие, любящие своё дело. Приезжаю в Пермь с удовольствием. Именно здесь, когда худруком Пермского оперного ещё был Георгий Исаакян, я впервые спел Бориса в «Борисе Годунове». Это одна из любимых моих партий.