Рост заболеваемости COVID-19 снижается, летальных исходов становится меньше, власти отменили почти все ограничения, жители всё чаще забывают про маски. Значит ли это, что пандемии конец?
Корреспонденты «АиФ-Прикамье» побывали в красной зоне МСЧ №1 в Перми и узнали, кто остаётся там, и что думают врачи о ситуации с ковидом.
В мирное русло
Медсанчасть №1 встречает тишиной. На территории почти нет людей, на входах в корпуса – таблички «COVID-19. Вход запрещён». Больница уникальна тем, что принимает пациентов с любой патологией и наличием у пациента коронавируса. Здесь есть отделения и гастроэнтерологии, и хирургии, и кардиологии…
11 марта, когда мы пришли в больницу, в стационаре находилось 150 человек. 18 – в отделении реанимации с кислородной поддержкой. Все тяжёлые больные – пожилые люди с сопутствующими заболеваниями (сердечными, онкологическими и т.д.) К выписке готовили около 25 человек – тех, кто получил заветные отрицательные тесты.
В административном корпусе нас с фотокорреспондентом встречает главврач больницы Денис Михайленко.
«Последние три недели пациентов поступает немного. По сравнению с первой волной, которая была два года назад, сейчас люди переносят коронавирус легче. Нет таких серьёзных осложнений, которые были раньше. Среди пациентов в основном пожилые люди старше 60 лет. Есть те, кому больше 70, 80 и даже больше 90 лет. Молодых очень мало», – рассказывает он.
Сейчас в красной зоне остаётся работать в основном штатный состав врачей, которые всегда были в больнице. Во время вспышек ковида им на помощь приходили коллеги из других медучреждений, потому что своими силами справляться не удавалось – слишком много поступало пациентов.
«Ковид научил нас быть более сосредоточенным и собранными по отношению к себе. Особенно в первые волны, которые были тяжёлыми, молниеносными, с большим количеством дополнительных патологий. Всё это очень нас дисциплинировало. Я благодарен всем медикам, которые прошли всё это и остаются с нами», – говорит Денис Михайленко.
Главврач говорит, что сейчас, когда заболеваемость спала, врачи немного выдохнули.
«У нас многопрофильный стационар. Врачи – гастроэнтерологи, гинекологи, кардиологи и т.д. – за это время соскучились по своей основной работе. Они занимались этим всю жизнь, шли к этому, а с приходом коронавируса им пришлось стать ещё и врачами-инфекционистами. То есть они попробовали себя с другой стороны, продолжая при этом оказывать помощь по своей основной специальности», – объясняет Денис Михайленко.
Уже несколько дней в больнице сокращают ковидные койки, постепенно возвращая больницы в мирное, как говорит главврач, русло. На этой неделе из 10 «красных зон» в МСЧ останется всего две. Но говорить, что коронавирус почти побеждён, главврач не берётся.
«За все эти волны мы уже поняли с коллегами, что ковид бьёт тогда, когда его не ждут, и количество пациентов предугадать сложно», – поясняет Денис Михайленко.
«Куда деваться?»
К одному из ковидных корпусов – пятиэтажному – нас ведёт замглавврача по терапии Сергей Чугайнов. Мы узнаём, что он Сергей Владимирович.
«Можно просто Сергей», – говорит замглавврача, бодро шагает и рассказывает о жизни больницы.
В корпусе мы попадаем в заботливые руки группы медиков, которые выдают СИЗы. Сначала нужно надеть гигантские бахилы, затем штаны, после рубаху. Следом – шапочку, защитные очки, а потом – шапку-манишку. По словам Сергея Чугайнова, материал костюмов врачей напоминает полотно, которым укрывают клубнику. Уже через 15 минут мы поймём, что клубника бы задохнулась.
Медики аккуратно «запаивают» нас в СИЗы, обклеивая все стыки одежды липкой лентой. «Ну как вы?», – трепетно спрашивают они. К этому моменту мои очки под маской уже начали запотевать.
На первом этаже – реанимация. Койки, люди в замерших позах, аппараты ИВЛ. Слышно только шелест СИЗов врачей и звук работающего оборудования. Жизнь словно замерла в ожидании надежды.
Выше – два этажа отделений хирургии – экстренной и плановой. Здесь лежат инфицированные люди с ожогами, аппендицитами, переломами…
«Экстренная хирургическая помощь пациентам с ковидом со всего края оказывается именно здесь, – говорит Сергей Чугайнов. – Из-за ковида все врачи прошли переквалификацию, но не забыли, что такое быть хирургами».
Здесь уже есть те, кто ходит, сидит, разговаривает. Пенсионерка Людмила присела на койку и смотрит в окно.
«Страшно, конечно. Страшно болеть и попасть в больницу», – говорит она и вновь отводит взгляд к окну. Разговаривать ей не хочется. Выздороветь и вернуться домой – всё, о чём думают сейчас пациенты.
В соседнюю палату на осмотр приходит врач-хирург Сергей Бартов. «Он, кстати, как и я, Владимирович», – шепчет замглавврача, пока мы наблюдаем, как идёт осмотр.
Голос пациентки едва слышен – слишком слаб. Но доктор говорит громко.
«Вы покушали? Катетер пока оставляем. Не волнуйтесь, всё в норме. Вы молодец!» – говорит врач, плотнее укутывая пациентку. Чуть приподнимает ей ноги, чтобы подоткнуть одеяло, – как делают обычно родители детям.
Все два года пандемии Сергей Бартов занимается лечением пациентов с коронавирусом и параллельно – хирургией.
«Пациенты болеют коронавирусом, но при этом другие болезни никто не отменял. Наш арсенал знаний пришлось расширить за эти два года, – говорит он. – Были очень тяжёлые вспышки, когда пациентов было много. Как бы ни было тяжело, мы работали, старались. Куда деваться?»
На вопрос, как удавалось справляться с нагрузками – физическими и моральными – врач отвечает, чуть вздыхая.
«Мы же тоже люди. Также уставали. Но деваться-то ведь некуда. Жизнь продолжается, – говорит хирург, и даже сквозь его маску чувствуется улыбка. – Вы немного менталитет врачей не знаете. Мы не видим себя в других профессиях. Врачами были и останемся. Другого не дано. Да, тяжело было, в том числе во время перепрофилирования. Но человек привыкает ко всему», – говорит Сергей Бартов.
Его супруга – тоже медик. «Ну, видимся с женой пару раз в неделю. По очереди забираем детей из садика. То она дежурит, то я», – с улыбкой говорит хирург.
Кто-то всегда уходит
После разговора с нами хирург спешит продолжать обход, а к нам подходит врач-терапевт Виктория Исыпова. Она консультирует хирургическое отделение по сопутствующей патологии и проводит осмотры пациентов. В красной зоне полгода.
«Почему пришла? Помогать людям. Страха у меня никакого нет, – красивые глаза с густыми ресницами бесстрашно улыбаются. –. Не особо боюсь за свою жизнь. Семья не отговаривала, я девушка свободная, холостая».
Виктория говорит, что несмотря на все обстоятельства, в красной зоне все стараются оставаться на позитиве. «Никто не зол, не агрессивен, наоборот. Позитив передают пациентам, показывают, что не стоит расстраиваться, бодрят», – говорит она.
Но врачи, конечно, сталкиваются и со страшным. Пациенты уходят. Не всех получается спасти. Виктория вздыхает.
«Это не только в ковидной зоне. Во всех больницах есть такое. Пожилые люди часто говорят «Да я скоро умру, мне осталось немного». Но ты всё равно стоишь рядом и подбадриваешь, говоришь: «Бабушка, да ты ещё сто лет проживёшь!» Никогда врач не скажет пациенту, что он завтра умрёт. Всегда есть сочувствие», – говорит врач.
Затем Виктория произносит удивительную для наших ковидных времён фразу. «Я не считаю, что ковид страшнее других болезней. Многие приводят к осложнениям и летальному исходу. Есть болезни страшнее», – считает она.
«Пять шагов – я встала»
Сергей Чугайнов ведёт нас дальше по коридору. «Вот у нас позитивная бабушка здесь», – говорит он, проходя мимо одной из палат. Мы разворачиваемся – идём к «позитивной бабушке».
Ольга Ивановна сидит на больничной койке, подогнув под себя одну ногу – в этаком полулотосе. Напротив неё – лежачая пациентка на кислороде. Палату заполнили лучи солнца и звук кислородного баллона. Ольга Ивановна лежит здесь вторую неделю. Недавно её саму отключили от кислорода. Она очень хвалит врачей, медсестёр и нянечек.
«Ладно я – сейчас уже более-менее ходячая. Но у нас же все лежачие, – обводит она палату рукой. Но все с ними очень внимательны. Претензий нет, – утверждает позитивная Ольга Ивановна. – Единственное (немного смущённо и понизив и без того тихий хриплый голос – прим. авт.)… Знаете, я диабетик. Мне много нельзя. И вот мне давали капусту, капусту, капусту (начинает смеяться – прим. авт.). Я им говорю: «Я скоро бегать начну» (уже смеётся – прим. авт.). Прислушались, разнообразили. Так что претензий нет».
Позитивная Ольга Ивановна говорит, что настроение у неё боевое. И она готова «хоть сейчас бежать домой». Но пока нельзя. Ещё недавно она еле могла дойти до туалета.
«У меня была очень сильная отдышка. Практически не могла ходить. Пять шагов – я встала. Пять шагов – я встала. Это был такой кошмар. Я всё время была с кислородом. Сегодня разрешили снять. Я прекрасно дышу, уже хорошо хожу. Собираюсь домой», – говорит пациентка.
Выйти из ковида
В отделении плановой хирургии тоже более-менее оживлённо. Встречаем статного врача, он тут же соглашается поговорить. «Вы удивитесь, но он тоже Сергей Владимирович», – смеётся Сергей Чугайнов.
Наш третий Сергей Владимирович – врач-хирург Смоленцев. В красную зону он пришёл в октябре 2020 года – после того, как переболел сам.
«Сейчас, конечно, тяжёлых больных хватает, но в целом стало полегче. Настроение оптимистичное. Пациенты стали меньше бояться ковида, но страх перед коронавирусом у них остаётся. Есть элементы депрессии у некоторых. Приходится говорить с ними день ото дня. Постепенно дух у них становится покрепче. Когда человек смотрит на своё состояние более оптимистично, его и лечить легче», – говорит Сергей Смоленцев.
По его словам, страх смерти есть у всех, даже у пациентов в стабильном состоянии. Чаще всего успокоить их удаётся словами о том, что соседу по палате уже стало лучше. Значит, станет лучше и ему.
Нам остаётся четвёртый этаж. Пятый, по словам Сергея Чугайного, «уже размыли» (перепрофилировали).
«Там сейчас будет старая добрая эндокринология», – улыбается он.
Сергей Чугайнов согласен с тем, что врачи соскучились по своим профилям. Но допускает, что возвращение к нековидным будням пройдёт непросто.
«Все уже привыкли. Думаю, у многих сотрудников будет стресс. Когда заходили в ковид, был стресс от непонимания, что будет. Когда выходят из ковида – снова стресс, потому что уже привыкли к обстановке. Вот такой парадокс», – рассуждает он, пока мы идём на последнюю ковидную высоту.
На четвёртом этаже – отделение кардиологии. Здесь лежат люди, у которых есть проблемы с сердцем или сосудами. Этот этаж кажется самым тихим и спокойным.
Пока наш фотограф делает подсъёмки, мимо проходит врач. «Бибип!» – шутливо говорит она, чтобы мы посторонились. Я иду уже почти наощупь (очки окончательно запотели), вижу только боковым зрением. Нам жарко и хочется на воздух. А мы провели в СИЗах всего около часа. Врачи проводят в них по семь часов.
«Человек ко всему привыкает. За три дня адаптируешься», – говорит Сергей Чугайнов, пока мы спускаемся вниз.
На первом этаже – обработка и снятие СИЗов. Снова последовательность ритуалов. Сначала протереть очки, потом окунуть в хлорку руки в перчатках, после – последовательное снятие всего облачения.
«Разорвите прямо, если хватит сил», – говорит замглавврача.
Есть что-то в этом – разорвать на себе не дышащую СИЗовскую рубаху и почувствовать, как воздух словно обволакивает тебя.