Великого князя, младшего брата Николая II, большевики сослали в Пермскую губернию. Через несколько месяцев, в ночь с 12 на 13 июня 1918 года, группа сотрудников ЧК и милиции на фаэтонах вывезла из центра Перми сосланных в направлении Соликамского тракта. Согласно историческим документам в районе нынешней исправительной колонии № 29 похитители свернули в лес. В нём они расстреляли великого князя и его секретаря, останки которых до сих пор не нашли.
Для их поиска каждое лето в Пермь приезжает международная археологическая экспедиция. Её инициатор и руководитель - американец русского происхождения, президент фонда «Поиск» капитан Пётр Сарандинаки. Он рассказал корреспонденту «АиФ-Прикамье», влияет ли внешняя политика на работу учёных, зачем археологам экскаватор и какая помощь нужна экспедиции со стороны России.
Часть семейной истории
Лариса Садыкова, «АиФ-Прикамье»: Вы всю жизнь живёте в США и при этом очень хорошо говорите на русском языке. Понять, что он вам не родной, можно только по акценту. Как вы его выучили?
При этом вся моя семья русский знает хорошо. Дело в том, что жена, Мария Владимировна, - правнучка русского писателя Льва Николаевича Толстого. Супруга и её родные дома всегда общались только на русском. Настолько, что когда старший сын впервые пришёл в школу, на английском он не говорил совсем. Это вызвало недоумение у директора.
- Почему вы занялись поисками сына российского императора?
- Несколько поколений моей семьи тесно связаны с историей России. Мой прадед, генерал-лейтенант Сергей Николаевич Розанов, был военным командиром у генерала Колчака. Прадедом Розанова был Михаил Илларионович Кутузов, а адъютантом – мой дед, Кирилл Михайлович Нарышкин. Когда белые вошли в Екатеринбург, именно Сергей Розанов и мой дед первыми ворвались в дом Ипатьевых после расстрела царской семьи. Расследовать обстоятельства произошедшего назначили Николая Алексеевича Соколова. Он был дружен с моим дедом Кириллом Нарышкиным, приезжал к нему в гости, чтобы обсудить ход расследования, а моя мама в это время была маленькой девочкой и играла в том же кабинете под столом. Поэтому всё, что касается гибели Романовых, уже сто лет является нашим семейным делом, частью истории семьи.
- Какой была ваша первая экспедиция в Пермь?
- Я приехал в 2009 году, чтобы осмотреться, познакомиться с местными историками, изучить некоторые архивные документы, понять, что и где нам предстоит делать. Оказалось, что место будущих поисков (в микрорайоне Вышка-2, рядом с посёлком Чапаевским. – Авт.) очень сложное. Там огромный овраг, густой лес и склоны, а вся территория занимает около квадратного километра.
- Вы исследуете весь огромный участок?
- Мне известно восемь версий, указывающих, где именно могли спрятать тела. Мы тщательно изучаем исторические документы и выделяем для себя более вероятные и перспективные места для поисков. Первым делом исследуем их, проверяем каждый квадратный метр.
От собак до экскаватора
- Некоторые скептически реагируют на то, что при поиске останков вы используете не только ручной инструмент, но и тяжёлую технику…
- Но до этого мы исследуем места с помощью радара и другой современной техники. Если она показывает, что имеются какие-то аномалии, подключаются кинологи. Они делают в земле глубокие дыры, чтобы собака могла работать. Ведь если тело человека засыпано землёй, через некоторое время оно разлагается. Выделяются специфические газы, и если собака обнаруживает признаки останков, начинаем копать. Да, мы используем экскаватор, поскольку за век почва переменилась и нужно снимать грунт до глубины 1918 г. Где-то до неё от 20 до 50 см, а в некоторых местах доходит и до двух метров.
- Какие ещё специалисты, кроме кинологов, работают в вашей группе?
- У нас есть эксперты самых разных направлений - археологи, геологи, геодезисты. Есть даже судебный ботаник, знания которого очень важны. В месте, где закопали тело человека, меняется и растительность, и это может быть хорошей подсказкой. Например, мы нашли место, на котором было пролито много крови. Но, к сожалению, оказалось, что на нём забивали коров для заключённых тюрьмы.
Есть и судебные психологи. Люди, которые были замешаны в убийстве Михаила Романова и Жонсона, оставили документы, в которых пишут об этих событиях. Все эти записи мы переводим на английский язык, и наши специалисты их внимательно изучают. По этим документам определяют, насколько искренне и правдиво человек писал. Был ли он спокоен до хладнокровия или же волновался, переживал, был испуган. Изучение состояния преступника может подсказать место, где спрятаны тела, и работа с этими документами дала нам одну из версий.
- Почему же экспедиция пока безуспешна?
- То, что останки пока не найдены, не означает, что работа не даёт результата. Я уверен, что в тех местах, которые уже исследованы нами, останков Михаила Романова и Жонсона нет, а это значит, что растут шансы найти их в скором времени. Я очень надеюсь, молюсь о том, чтобы нашёл именно я. Если не получится, хочу успеть сделать как можно больше. Чтобы тому, кто будет завершать моё дело, было легче. Главное, чтобы их нашли.
Я благодарен тем, кто помогает нам в Перми. Это не только учёные. За нас молится православная церковь, помогают краевые и городские власти. В этот раз ваш губернатор организовал, чтобы к нашему приезду площадка для поиска была полностью готова для работы. Прежде мы сами нанимали рабочих, которые чистили места поиска от поваленных деревьев, тратили на это время и деньги.
Вне политики
- Работа экспедиции, вероятно, обходится довольно дорого. Откуда берёте средства?
- Большинство денег на нашу экспедицию поступают от русских, которые живут в Америке. Основные средства, которыми мы располагаем, даёт русский американец Георгий Александрович Сосновский. Он спрашивает, сколько денег надо на поездку, и выписывает чек. И суммы немалые! Одна поездка экспедиции в Пермь обходится примерно в $ 300 000. Сейчас ему 97 лет, и это главный человек, который помогает мне в этом деле. Я думаю, что в этом вопросе нужна помощь и россиян.
Надеемся, что найдём спонсора, который нам поможет закончить это дело. Возможно, нам придётся привозить меньше специалистов из США, и рассчитываем, что вместо них к нам присоединятся русские учёные.
- Пока они не очень заинтересованы?
- Специалисты в нашей экспедиции работают бесплатно, как волонтёры. У них есть работа, от которой они отрываются на время поездки в Пермь. Они теряют деньги, да, но, видимо, могут себе это позволить. В России же жизнь очень тяжёлая. Если местные учёные будут волонтёрами в экспедиции, им надо будет думать и о том, на что жить.
- Сложные взаимоотношения России и США как-то влияют на работу в Перми и вообще на отношения с россиянами?
- Мои коллеги полюбили Россию и россиян. Мы вне политики, мы учёные, историки, и всего другого нам не надо. В нашем деле надо идти прямо, не отвлекаться на политику и всё, что с ней связано. Иначе ничего сделать не сможем. Потому что история – это наука, а там, где политика, найти правду трудно.