Ну что поделаешь, если не понимает пермская публика идей некоторых гениальных московских режиссёров, которых приглашают ставить пьесы на наших подмостках! Так получилось и на сей раз. Спектакль "Женитьба Фигаро" Олега Рыбкина на сцене Перм-ского театра драмы не вызвал ничего, кроме недоумения.
Получилась смесь гламура и откровенного балагана. Девушки в белых полубалетных платьицах, которые они время от времени задирают прямо в лицо зрителю. Фигаро (Дмитрий Захаров), который вечно объясняется в любви к Сюзанне (Ирина Максимкина), а та делает, что ей заблагорассудится, и не посвящает будущего мужа в свои проделки. Декорации - трубы корабля, бакены... Время от времени откуда-то появляются люди в водолазных костюмах и совершают непонятные публике манипуляции.
Кстати, о корабле. Вроде бы и к чему он тут? Кажется, все сюжеты Бомарше происходят на суше... Однако, по мнению Олега Рыбкина, корабль - это очень многозначный символ. Любовь может быть где угодно, в том числе и на корабле. Очень глубоко...
Пусть читатель извинит меня за слишком резко вы-сказанное мнение, но на всём протяжении спектакля я абсолютно не понимал, зачем мне это смотреть. Когда на сцене демонстрируется откровенная пошлость, видеть её не хочется. Казалось бы, вот перед нами текст Бомарше. Тонкий, ироничный, искромётный. Практически каждая реплика актёра способна вызывать смех в зале. Но почему-то это поставлено так, что смеяться не хочется. Хотя, казалось бы, играется комедия...
Нет, про игру актёров ничего плохого сказать нельзя. Захаровский Фигаро выглядит очень искренним и обаятельным. По сути дела, Дмитрий Захаров играет тот же образ, что и в "Гамлете". Ранимый человек, вчерашний мальчик, который столкнулся с ложью и несправедливостью мира. Особенно это чувствуется в знаменитом монологе последнего акта, своеобразном "Быть или не быть", только в версии Бомарше. Сюзанна в исполнении Максимкиной тоже выше похвал. Изящная, энергичная, смешливая. Словно ожившая фарфоровая статуэтка. Наконец, Графиня (Екатерина Барашкова): умная, целеустремлённая. Бомарше был бы ею доволен, поскольку Барашкова играет то, что автор и вкладывал в эту роль: превосходство женской хитрости над кичливостью мужчин. В чём же проблема?
А проблема в режиссёрской концепции. Вернее, в полном её отсутствии. На предпремьерной пресс-конференции Олег Рыбкин так и не смог пояснить, чего он, собственно, добивался своей постановкой. "В спектакле заложен большой философский смысл. Это воля к жизни и любви, то лекарство, которое может помочь нам сегодня".
И всё? В принципе, не надо быть сильным докой в драматургии, чтобы понять: знаменитая пьеса Бомарше - о любви. У некоторых режиссёров она как раз таковой и выглядит. Взять хотя бы постановку Марка Захарова середины 90-х годов. Любовь выходит там на первый план. Причём любовные интриги происходят под грохот выстрелов. Санкюлоты штурмуют Бастилию, обнажённая Свобода машет триколором на баррикадах... Режиссёр как бы хотел сказать нам, что даже во времена крупных исторических событий люди умудрялись влюбляться и жить своей личной жизнью. Спектакль получился во многом спорным, но тем не менее интересным.
Однако хотим мы того или не хотим, сам Бомарше вкладывал в свою пьесу колоссальный общественный смысл. "Фигаро" не напрасно запрещался в дореволюционной Франции. Конечно, сейчас совсем не обязательно притягивать за уши какие-либо социальные идеи, можно обойтись и без них. Однако пройти мимо изначальной концепции пьесы без ущерба для неё вряд ли получится. Константин Станиславский во МХАТе подошёл к этой концепции очень бережно и поставил спектакль о классовой борьбе. Причём марксистская трактовка Бомарше не повредила, а даже наоборот, очень органично в неё вписалась. Или спектакль Театра Сатиры с Андреем Мироновым в главной роли. Фигаро-Миронов оказался настоящим диссидентом, который произносил обвинение всему застойному порядку, господствовавшему в тогдашней стране.
Разумеется, это ни в коем случае не пожелание и не рекомендация режиссёрам, как надо ставить "Женитьбу Фигаро". Каждый ставит и играет её, как хочет. Но забывать о том, что автор хотел сказать, значит обеднять текст и полностью сводить его на нет. Если же возвращаться к нынешней премьере в Перми, то здесь выхолощенность Бомарше налицо. Режиссёр даже текст решил подкорректировать. Например, в финале пьесы звучат злобо-дневные куплеты ("Короли и вельможи повергаются во прах, а Вольтер живёт в веках"). Почему-то Олег Рыбкин посчитал, что они не подходят к его спектаклю. После чего просто взял их и выкинул. Ну что ж, хозяин - барин...
За «гондона» ответил.Простит ли общество Филиппа Киркорова за избиение женщины? 
«Каждая женщина - Одетта». Алексей Мирошниченко - о балете и монархии 
Хореограф Алексей Мирошниченко: «Сказка для ребёнка определяет его судьбу» 
Вера Полозкова: «Творчество никогда не было для меня производством» 
Как не стать «му-му»? Ирина Максимова о реальных пацанах, мате и Путине