Город-космополит встретил нас вальсом «На сопках Манчжурии» в исполнении уличного музыканта, сидевшего на табурете прямо посреди местного Арбата. Город удивлял на каждом шагу, и прежде всего, репликами из отечественной действительности.
Изобилие малых архитектурных форм, выполненных в разных стилях: от натуралистического барокко до символизма, занимает глаз и рассеивает внимание. Медведь в сквере оказался не похож на нашего у гостиницы Урал. Наш – самец, а тут – медведица с детёнышем. Наш жёстче. И нос у тутошнего медведя, в отличие от пермского, не натёртый. Разглядывая многочисленные скульптуры и фонтаны, мы незаметно добрались до финальной части центральной улицы норвежской столицы. Согласно путеводителю, улица упирается в королевский дворец. Здание на первый взгляд показалось нам чрезвычайно знакомым. Именно так – с центральным портиком из белых оштукатуренных колонн и массивной входной группой под ними – в конце 50-х строили многочисленные ДК по всей нашей стране. Где-то в Кизеле или Краснокамске, или на Гайве до сих пор можно встретить нечто подобное. Нет, жилище короля при детальном рассмотрении оказалось куда более презентабельным. И штукатурка не облупилась, и этажей больше, а два крыла, в которых размещались бы у нас библиотека, спортзал а так же хоровой и драматический кружки, куда размашистее кизеловских, но в целом… Очень, очень похоже. Не представляю, чтобы советские архитекторы ездили за вдохновением в страны капитала. Неужели разведка сработала, выкрала чертежи дворца? А почему бы нет. На пермском заводе имени Дзержинского ещё совсем недавно, накануне банкротства, честно хвастались тем, как стибрили у шведов чертежи молочного сепаратора. История с сепаратором занимала внушительную часть экспозиции заводского музея. Получается, с миру по нитке собирали: у шведов – прибор для производства сливок, у норвежцев – типовой дворец позаимствовали. Кстати, в Стокгольме аудиогид на прогулочном теплоходе рассказывает об этот сепараторе как о национальной гордости. Завод по производству сепараторов до сих пор действует. Но мы – в Осло.
Там, у дворца, главная улица утрачивает свой пешеходный статус и удивляет оформлением пешеходного перехода. Ни в одной стране дорожная полиция не доходила ещё до такого отчаяния, как в Осло. Сигнал, разрешающий движение пешеходов, выглядит здесь обычно, а запрещающий, скажем так, дублируется. Для особо тупых горят два красных человечка, изображающих отсутствие движения, то есть по два на каждом из четырех светофоров, обозначающих коридор, в котором должны стоять добропорядочные граждане. Но граждане идут на красный. По другую строну дворца ещё один переход – в сторону фьорда. Там шесть светофоров усмиряют население, на каждом по два красных человечка. Для усиления эффекта в Осло трамваи и автобусы снабжены сигналом от тепловоза. Трамвай не звенит, как у нас. Он трубит на публику, игнорирующую ПДД, публика от гудка кидается врассыпную, зная, что трамвай своего права им не уступит. Так и живут в одном городе: беспечная толпа, решительные вагоновожатые и бессмысленные красные человечки, толпящиеся на всех перекрестках. Крутые плечи и маленькая голова – соотношение, которое выдаёт родство тамошних человечков с нашими, с теми, что сидят на крыше краевой администрации.
«Ещё бы букву П, и полный комплект пермских гаджетов в городском ландшафте Осло», - подумалось мне. И что вы думаете? В непосредственной близости от столичной ратуши, прямо под стенами старой крепости Она стоит. Чёрная, лаковая, нелепая. Что могли подразумевать норвежцы, не имеющие в алфавите воротообразной буквы? Боюсь, мы не узнаем никогда. Она стоит там совершенно неприкаянная посреди безлюдного газона без каких-либо пояснительных табличек. А может быть, это арт-диверсия, провокация или пермский доморощенный вирус поразил Европу, которой предстоит признать культурной столицей большой рабочий город, расположенный на границе с Азией?
Борис Мильграм о красных человечках: «Красные фигуры легко убрать, когда нам надоест на них смотреть»