Кто только при Сталине не «мотал срока» в зонах нашего края. К примеру, испанцы. Беженцы из Испании начали прибывать к нам в конце 30-х гг. - из-за развернувшейся там гражданской войны. «Компанерос» встречали восторженно. Затем пыл поугас. Даже друзья Страны Советов убедились: у неё мало общего с пропагандировавшимся земным раем. В свою очередь, компетентные органы обвиняли политэмигрантов в таких смертных грехах, как троцкизм, шпионаж, злостная клевета на социалистическую действительность.
Разумеется, была и уголовщина. Одних сажали за кражи (крали, конечно, больше наши, но испанцы по-русски объяснялись с трудом, поэтому на них валили что угодно). Другие попадали на зону за «злостное и особо дерзкое хулиганство». Ведь если возникала разборка, испанцы вспыхивали, как порох, и тут же бросались на выручку друг другу. А дрались, не зная пощады, били чем под руку попадёт.
Необычный этап
Содержались осуждённые испанцы вместе с остальными зэка. Но вот весной 1955 г. по территории Молотовской области, через Ныроб и Соликамскую пересылку, до Бондюгского лагпункта двинулся необычный этап.
172 человека, все - бытовики. Бывший узник ГУЛАГа Лев Разгон вспоминал: «По Каме катер тащил небольшую баржу. На берегу - начальство, охрана. Лаяли и облизывали пасти овчарки на поводках. По наведённому трапу начали сходить «хуаны». Молодые ребята, среди которых были почему-то рыжие, а не только чёрные. Синие небритые щёки, огненные и абсолютно непокорные глаза. Их не посадили на корточки, не поставили на колени, не заставили сесть на землю. Быстро пересчитали, повели к узкоколейке».
У наших заключённых обычно верховодили уголовные паханы. Испанцев же возглавлял некий Антонио. Властный, но справедливый, он знал русский язык лучше других.
Встал вопрос, где использовать нежданно-негаданно свалившуюся рабсилу. Судили-рядили, решили: чтобы не портить достигнутые ранее ударные показатели, пусть вырубают деревья и копают траншеи вдоль железнодорожных путей. На пайку всяко-разно выработают, даже зачёты для досрочного освобождения пойдут.
Втянулись быстро. Порядок соблюдался неукоснительно, выработка (не без «туфты», конечно) достигала 140% - аккурат, чтобы день за три засчитывался.
Неужели оттепель?
Это произошло два месяца спустя. Вновь слово Разгону: «Во время развода колонна заключённых из-за чего-то по-своему, по-испански, чрезмерно развеселилась, и дежурный надзиратель грубо накричал на Антонио. Тот ответил, что он думает о нём и обо всех других начальниках».
Вожака с несколькими товарищами бросили в карцер. Тогда все испанцы, как один отказавшись от работы, разошлись по баракам.
– Ах, так! - взъярилось начальство. - Ну-ка лишить саботажников зачётов, небось горячие головы поостынут.
Добились обратного. Испанцы разогнали охрану, выпустили Антонио и его «оруженосцев», разобрали на кирпичи печи, забаррикадировали подступы.
Случись такое двумя-тремя годами ранее, церемониться бы не стали. Но ведь оттепелью повеяло, кто его знает, как события повернутся. А посему из Соликамска спешно прибыли полковник МВД и районный прокурор. Уговаривали-уговаривали «хуанов» прекратить бунт, а те на своём стоят, мол, выступление спровоцировано охраной, требуем для разбора обстоятельств «самого главного прокурора из Москвы».
Скудны документальные данные. Однако доподлинно известно: те зэки-испанцы добились-таки освобождения.
Гастролеры-лжеромановы. Прикамцы выдавали себя за императора и цесаревича 
Пожилая мама: в радость или в тягость? 
Игорь Тернавский – король и кукловод