Примерное время чтения: 11 минут
128

Последний романтик российской прозы рассказал о жизни со Шнуром и Гусинским

Со времени выхода «Невозвращенца», в котором автор пугающе точно предвидел многие социальные последствия перестройки, имя Александра Кабакова – на вершине  российского литературного топа. «Коммерческим» писателем Кабакова назвать сложно, хотя его книги стоят в витринах крупных магазинов и хорошо продаются. В последнее время он пишет больше, чем когда бы то ни было. Все самые важные премии он собрал именно в 2000-ые: «Большая книга», «Проза года», премии Бунина и Апполона Григорьева. А критики из «Нью-Йорк Таймс Бук Ревю» называют Кабакова «последним романтиком российской прозы».

Сатирики - грустные люди

На очередных литературных вечерах из цикла «Пермский открытый университет» Александр Кабаков, приехавший в Пермь после 17-летнего перерыва, делал неожиданные признания. Рассказывал о том, что в жизни сатирики – очень грустные люди; признавался в горячей любви к боевикам и наследственной монархии – «потому что если страна принадлежит монарху, он сам у себя воровать не будет, а что народ – если он не может выбрать хорошего писателя и читает Донцову, то как выберет хорошего президента?»; говорил о смерти русской школы перевода – «чтобы переводить литературу, не обязательно знать иностранный язык, главное –  владеть родным»; просил прощения у своих коллег, занимающихся политической журналистикой – «обличаешь ты «кровавый режим» или поддерживаешь его – одинаково неприлично, потому что в любом случае ты оказываешься на стороне непорядочных людей. Когда «оппозицию совести» возглавляют Лимонов и Касьянов, мне она автоматически не нравится»; отдавал должное творчеству Алексея Иванова «это не «моя» литература, но его успех – абсолютно заслужен»; и ругал некоторых модных писателей – «дали «Русского Букера» средней руки левацкой шпане, вот и пришлось публично с этим не согласиться».

Мы встретились с Александром Абрамовичем перед самым его отъездом в Москву, чтобы поговорить о том, что осталось «за кадром» творческих встреч: его жизни со Шнуром и Гусинским, встрече с Владимиром Путиным и киноэкранизациях его произведений.

– Вы уже десять лет живете в настоящей деревне. Это такая гражданская позиция?

– Никакой тут позиции нет. Я горожанин, и честно говоря, деревенскую жизнь не люблю. Банально – очень далеко добираться до службы. Вынудили животные: у меня шесть кошек и три собаки: Всеволод Анатольевич, Гусинский и Шнур. Они просто не поместятся ни в одной городской квартире. Раньше все они жили на даче, до которой иной раз было не доехать – разворачивался и уезжал в город, чтобы спастись от пробок. Вот и пришлось бросить квартиру, чтобы переехать в Павловскую слободу на Рижском шоссе. Его строили к Олимпиаде в расчете на туристов, а из-за бойкота никто не приехал. Оно до сих пор  ведет в никуда и заканчивается тупиком…

Пишут все кому не лень

– Серьезная литература сейчас тоже оказалась в своеобразном тупике – писателей стало гораздо больше, чем читателей.

– Пишут все, кому не лень. Причем пишут не просто книги, а сразу романы! Но все-таки читателей меньше не становится – посмотрите, что творится в книжных магазинах. Другое дело, что интересует читателя не самая качественная литература. Это не связано с особенностями чтения, скорее с особенностями современной массовой культуры. Которая тоже самое смотрит и слушает. Таков итог демократизации общества, естественный и необратимый. Всегда, во все времена, таких людей было больше, но с их вкусами культура не считалась: люди, склонные читать всякую пошлую чушь, просто не учитывались в общекультурном контексте… Можно разве что вспомнить традиции лубка – однако он был не очень заметной частью культуры. Резонансной, обсуждаемой, всем известной хотя бы по названиям, была только высокая культура.

А с демократизацией общества, массовая культура, такой литературный лубок для малограмотных людей, стала мощной индустрией, которая сегодня теснит высокую культуру согласно законам общества потребления. Покупатель всегда прав, он «покупает» то, что ему доступно. И никаких ограничений для него нет, потому что, как покупатель, он в своем праве. Кстати, это происходит не только у нас. Рынок такой нынче.

С одной стороны, нынешняя западная цивилизация «массового человека» становится все мощнее и мощнее, с другой стороны, как и все, что становится  мощнее – идет к своему концу. Все что имеет начало, имеет конец. Сейчас мы уже очень далеко продвинулись по этому пути, поэтому и конец уже отчетливо виден.

– О неприятии современной западной цивилизации вы говорили и на встречах проекта «Пермский открытый университет». Чем для вас являются подобные встречи?

– Во-первых, для меня это форма отдыха – вырваться из повседневности. Во-вторых, мне всегда интересны люди: что они думают, чем заняты, о чем волнуются. Тем более, что с той публикой, которая приходит на встречи в библиотеки, в обычной жизни я не сталкиваюсь. Поэтому интерес двойной – есть возможность посмотреть и на мир незнакомых людей, и на себя, но другими глазами.

– Вы не признаете современное искусство, будь то живопись или театр. Заметили в Перми присутствие такого же современного паблик-арта?

– Некоторые подробности «интервенции» Гельмана, также как и позиция Мильграма, мне известны, так как об этом очень много писали. Но комментировать культурные процессы, происходящие в Перми, мне трудно – я не поклонник и не знаток того, что называется «актуальным искусством». Следы этой деятельности в городе я увидел, и они не вызвали у меня неприязни – это очень и очень забавно.

Такого рода проекты, когда город превращается в штаб-квартиру современного искусства, уже осуществлялись в других странах, и даже кое-где принесли свои плоды. Но нигде и никогда быстро в городскую культуру это не проникало. Пермь – такой же город, как и любой другой: здесь есть те, кому современное искусство нравится, и те, для кого оно чуждо. Насаждать современное искусство «силовыми» способами можно – выделять деньги, организовывать друг за другом разные проекты. Тогда к этому привыкнут, но не завтра и не послезавтра. Для этого нужны долгие годы.

– Нравится она вам или нет, но вы очень много читаете современной российской прозы. Не только по велению души, но и как постоянный член Букеровского комитета. Отечественная литература сильно изменилась в «нулевые» по сравнению с «девяностыми»?

– Мне кажется, в последнее десятилетие окончательно сформировались тенденции, которые возникли еще в 90-ые годы. Не только сформировались, но и очень мощно развивались. Громко заявили о себе и стали заметными несколько значительных авторов. В прозе – Быков, Славникова; в поэзии – Емелин. В нулевые стало известно  имя Захара Прилепина. Пожалуй, его проза – это единственное исключение из общего правила: это не продолжение 90-ых, а совершенно новое, индивидуальное явление.

– Получается, что из «диких» 90-ых выросли долгоиграющие культурные тенденции и явления, а «сытые» 2000-ые не смогли породить ничего стоящего?

– Но зато эти явления наконец-то заметило общество, и стало возможным говорить о различных достижениях литературы. Так всегда и бывает: в неспокойное время возникает направление движения, а в спокойное – рождаются Великие писатели. Профессиональный эгоизм деятелей культуры, которые находят скучной жизнь в тихие времена, я не разделяю. Для литературы спокойные времена все равно плодотворнее: смотрите,  все значительное первой половины XX века – да что там, всего  XX века – возникло до революции. Во время революции появились новые жанры, манифесты, течения и объединения. Многие – чрезвычайно интересные. Но не родилось ни одного гения.    

– Вы говорили, что экранизация «Невозвращенца» закончилась дракой с режиссером. Дракой – в переносном смысле?

– В самом прямом... Мне вообще не сильно везет с кино. «Десять лет без права переписки» по роману «Ударом на удар, или Подход Кристаповича» снял очень профессиональный и интеллигентный Владимир Наумов. Однако это было абсолютно не «мое» кино.

С «Невозвращенцем» вышла скандальная история. Я по просьбе режиссёра написал сценарий по повести. Однако о начале съемок мне никто не сообщил, как потом не пригласил на премьеру – я пытался что-то разузнать, даже видел следы этих съемок в Москве. Потом с площадки сбежала художник по костюмам, которая и рассказала, что там твориться нечто странное, вся идея переврана. Тогда я все-таки разыскал режиссера в Петербурге и настоял на просмотре отснятой ленты, после которого поставил ультиматум: либо пусть в фильме сделают определенное исправления, либо уберут мою фамилию из титров и поменяют название. Так как название к тому времени было раскрученным и довольно коммерческим, согласились на правки. Как выяснилось позже – сделаны они не были. Я-то долго фильмом не интересовался – в стране грянул августовский путч, и стало не до кино.

Понимаете, я не хочу ни с кем судиться, и если бы получился просто плохой фильм, то это стало бы подробностью биографии режиссера. Но фильм вышел очень нечестный: главный герой, который, чтобы не стать стукачом, выбирает себе страшную участь на гражданской войне, в фильме «превратился» не просто в предателя и стукача, но еще и получил сочувствие режиссера!

Пришлось порвать свой паспорт и отдать его редактору фильма, чтобы не ехать с ними на кинофестиваль в Сан-Себастьян…

СПРАВКА

Профессиональный журналист Александр Кабаков писать художественную прозу начал после тридцати лет – в 1975 году в «Литературной газете» начали печататься его юмористические рассказы. Но знаменитым он проснулся только через тринадцать лет, когда вышел его роман «Невозвращенец». Повесть наделала много шуму, сделав автора по-настоящему знаменитым. Она была издана более чем в 20 странах. По собственному признанию, на короткое время автор разбогател, его стали узнавать на улицах, однажды узнали даже в Париже. Одна за другой стали выходить и тут же переиздаваться книги: «Заведомо ложные измышления», «Подход Кристаповича», «Сочинитель», «Ударом на удар», «Похождения настоящего мужчины», «Последний герой» и другие. Всего по-русски издано 17 книг, вместе с переводами - около 33. По его произведениям сняты фильмы «Невозвращенец» и «Десять лет без права переписки».

В настоящее время Кабаков – главный редактор журнала «Саквояж СВ», публикуется в периодической печати как публицист и колумнист.

Смотрите также:

Оцените материал
Оставить комментарий (0)

Также вам может быть интересно

Топ 5 читаемых

Самое интересное в регионах