В Пермском театре оперы и балета – очередная премьера. И вновь мировая. Опера Белы Бартока «Замок герцога Синяя Борода» впервые прозучала в обрамлении пролога и эпилога Валерия Воронова. Эту музыку композитор написал специально по заказу театра.
Накануне премьеры мы встретились с исполнителем роли Синей Бороды, солистом Пермской оперы Гарри Агаджаняном. Он рассказал, как ему работалось с режиссёром-постановщиком пермского «Замка» Евгенией Сафоновой и музыкальным руководителем постановки и дирижёром-постановщиком Фёдором Леднёвым, почему его герой в этом спектакле сидит в инвалидном кресле и как пение в его жизни связано с боксом.
Желание славы
Вера Шуваева, «АиФ-Прикамье»: Гарри, режиссёр Евгения Сафонова известна своими работами в драматических театрах: Александринке, БДТ им. Товстоногова, Театре им. Ленсовета. И вдруг дебют на оперной сцене. Вас это удивило?
Гарри Агаджанян: Чем удивила Женя, так это своей стилистикой. Она у неё абсолютно другая. Работа в таком стиле стала для меня первым опытом за 25 лет творческой деятельности.
– Что вы имеете в виду?
– Её постановка в большей степени психологическая, философская, нежели наполненная действием. Действия практически нет. Оно заменяется видеорядом, световой партитурой. А мы в опере привыкли хотя бы к минимальному движению. К тому же весь спектакль здесь я пою сидя, что очень трудно. Нет опоры, которая помогает правильному дыханию, когда певец стоит на ногах. Но большой плюс Сафоновой как режиссёра в том, что она знает, чего хочет. Если режиссёр не знает этого – артист никогда не поймёт, что и как надо делать. А если знает, то все проблемы решаемы.
– По словам Евгении Сафоновой, опера «Замок герцога Синяя Борода» для неё – это история столкновения человека с чем-то предельным, что невозможно объяснить. Вы с этим согласны?
– Конечно. Необъяснимость уже в том, что к человеку в инвалидном кресле, с обожжённым лицом (режиссёр намеренно сделала его именно таким) приходит практически голливудская красавица (это наши прекрасные солистки – Наталия Ляскова и Наталья Буклага). Зачем она пришла?! Из титров ясно, что Юдит не из бедной семьи: у её отца есть замок. Да и жених у девушки был, и тоже богатый.
Чтобы как-то понять эту ситуацию, мы с Женей договорились, что возбуждает Юдит желание славы и алчность. Ведь о Синей Бороде ходит молва, все слышали про его замок с семью таинственными дверями. А ей хочется не просто увидеть, что кроется за ними, но и стать хозяйкой всего увиденного. И она просит у него ключи один за другим. Даже когда после пятой двери Синяя Борода говорит: «Не надо! Вот сад, вот сокровища, вот оружейный арсенал. Не надо больше!», она не может остановиться. Повторяет раз за разом: «Люблю тебя, дай ключик! Люблю. Дай ключик!» Как не могла остановиться старуха в «Сказке о рыбаке и рыбке» Пушкина.
Как создать базу?
– В обычной жизни вы сами способны ввязаться в какую-нибудь авантюру?
– Нет, я парень осторожный. В таких ситуациях делаю паузу, считаю до пяти, а там уже понимаешь все за и против. За что, за что, о, Боже мой! (Напевает фрагмент из «Летучей мыши» Штрауса.) Наверное, в молодости был другим. Но с годами приходит опыт. На Кавказе не зря говорят: «Что должен делать ночью настоящий мужчина? Думать!» Вот я и думаю. (Смеётся.)
– А в молодости на что были готовы ради любимой женщины?
– Я и сегодня готов на многое. Но истинная любовь в моём понимании – это любовь к Богу, маме и детям. К Родине, конечно. Всё остальное – это страсти.
– В разных составах роль Юдит в «Замке» исполняют Ляскова и Буклага. В дуэте с каждой из них вы тоже немного разный?
– Составы в данном случае не имеют значения. Потому что в опере почти нет действия. И психология, фантазии – всё внутри тебя. Когда артисты смотрят друг другу в глаза, возникают совсем иные ощущения. А тут всю оперу я вообще не вижу глаз партнёрши. Через маленькие дырочки в сложнейшем гриме, который придумали для моего героя, даже дирижёра вижу кое-как.
– С Фёдором Леднёвым довелось работать впервые?
– Да. Хотя прежде много слышал о нём. Прекрасный дирижёр. С первой репетиции моя и его энергетика совпали. Как у родных людей! И дело сразу пошло хорошо. Сказал ему, что очень рад нашей встрече. Я южный человек, меня не учили держать эмоции в себе.
Маэстро приехал в Пермь в середине августа, и мы тут же приступили к работе. Правда, в мир музыки Бартока я вошёл намного раньше: год назад начал разбираться в его биографии, музыкальных направлениях. Чтобы была какая-то база, читал и смотрел всё, что связано с Синей Бородой. В том числе советский мультик «Очень синяя борода», где главного героя озвучивал Михаил Боярский. Сразу вспомнил, с каким интересом смотрел его в детстве.
– Опера исполняется на венгерском языке. Как учили его?
– Занятия в формате онлайн с нами проводила коуч по венгерскому языку Оксана Якименко. Но ещё до этого я ездил в Екатеринбург, где нашёл учителя венгерского. Он объяснил основы языка, а дальше уже потихоньку я учил слова сам. Язык сложный. Не похож ни на один из тех, с которыми имел дело прежде.
Бокс, джаз и опера
– Любовь к пению у вас с детства?
– Да. Мне не было и пяти лет, когда на праздниках дома и у соседей пел Африка Симона. Был как живая пластинка! Или, к примеру, мою сестру-пианистку гости просят сыграть что-нибудь, она стесняется. А я, маленький, не зная нот, без всякого смущения играю на пианино и пою во всё горло. На слух подбирал.
– В музыкальной школе не учились?
– В первом классе захотел стать скрипачом, как Каро Айрапетян. Родители купили скрипку, записали меня в музыкалку. Но уже через год моё желание пропало. Дотянул до четвёртого класса – и ушёл.
Затем появилось совершенно другое увлечение – бокс. Очень серьёзно занимался им девять лет. Дошёл до кандидата в мастера спорта. Был чемпионом Оренбургской области (с 1994 г. живу в России). Если бы в то время кто-то сказал, что скоро буду петь в опере, посмеялся бы над этим человеком.
– Что же повлияло на столь крутой поворот?
– В боксе каждый день – удары по голове. Стало сильно падать зрение. И в 19 лет врачи запретили мне занятия спортом. Год находился в нокауте. А потом в доме своего дяди случайно познакомился с директором Оренбургского театра оперетты. По его совету поступил в музыкальный колледж на джазово-эстрадный вокал и одновременно начал петь в хоре театра. Уже через год мне дали первую роль – купца Микича Котрянца в спектакле «Ханума». После этого сольные партии шли одна за другой. И мой наставник, солист оперетты Станислав Кульга, сказал: «У тебя оперный голос. Надо ехать в Екатеринбург, поступать в консерваторию. А эстраду ты всегда споёшь». Я окончил колледж экстерном, поехал – и поступил. Хотя конкурс в консерватории был 20 человек на место.
– Каким мудрым оказался ваш наставник! Сейчас помимо оперных партий вы действительно поёте и джаз, и романсы, и эстраду. Что вам ближе?
– Мне всё близко. Каждое произведение стараюсь превратить в моноспектакль. Почему для своего юбилейного вечера «Старый телевизор» выбрал хиты советской эстрады и джаза? Хотел, чтобы зрители погрузились в воспоминания, испытали приятные, ностальгические чувства. А оперные хиты они и так слышат в нашем театре, где прекрасный репертуар и прекрасные постановки.