Любовь бывает разная. Надежда Павлова – о своём бенефисе и ценности жизни

Первая премьера сезона 2023/24 (и сразу мировая!) состоялась в Пермском театре оперы и балета. Моноопера Франсиса Пуленка «Человеческий голос» в постановке Дмитрия Волкострелова и Владимира Ткаченко прозвучала в обрамлении пролога и эпилога Владимира Горлинского, написанных по заказу театра.

Спектакль стал бенефисом солистки Пермской оперы, сопрано Надежды Павловой. Накануне премьеры она рассказала «АиФ-Прикамье», насколько важен в работе над этой ролью был для неё собственный женский опыт, с какими трудностями она столкнулась, впервые снимаясь в кино, и удаётся ли ей петь сейчас в Европе.

Самое сложное – ждать

Вера Шуваева, «АиФ-Прикамье»: Надежда, вы не раз говорили, что любите на сцене всё необычное. «Человеческий голос» – то самое, необычное?

Надежда Павлова: Абсолютно. Необычность уже в музыке. Для оперного слушателя, привыкшего к «Травиате», к «Риголетто», музыка «Человеческого голоса» необычна. Опера в основном речитативная, очень психологическая, очень драматичная. Да и постановка Дмитрия Волкострелова тоже необычна. Начиная с того, что телефона, который является одним из героев этой оперы, у нас нет.

– Кроме того, вы выступаете здесь не только как оперная певица, но и как киноактриса. Сбылась мечта попробовать себя в кино?

– Отчасти. (Смеётся.) Соединить сцену и экран, театр и кино – это задумка режиссёра. А мечтой о киносъёмках заразил меня ещё Антон Адасинский, когда ставил в Перми оперу «Свадьба» Аны Соколович и я в ней участвовала. Видимо, что-то во мне разглядел. Сказал тогда: «Надька, тебя надо в кино снимать!»

– Что в работе с камерой оказалось для вас самым сложным?

– Как говорит Дима Волкострелов, самое сложное в киносъёмках – ждать. Ждать, когда поставят свет, отрегулируют камеру, подготовят весь процесс технически. Это действительно тяжело. Но, по словам Димы, я очень правильно ждала.

– Волкострелов известен своими работами в драматических театрах: Театре Наций, театре post, Центре Мейерхольда и многих других. А недавно поставил «Евгения Онегина» в Урал Опера Балет. Сейчас – «Человеческий голос» в Пермской опере. Не удивляет его приход на оперную территорию?

– Меня уже ничего не удивляет, честно. Потому что я работала с разными режиссёрами. И, по-моему, большое заблуждение считать, что если оперу ставит профессиональный оперный режиссёр, то он сделает это на сто процентов гениально. Не факт! Случаются провалы и у них. А бывает, приходит новичок – и рождается гениальная вещь. Я вообще не люблю выражение «режопера». Какое-то оно уничижительное. Люди из драмы приносят в наш жанр много нового. Единственное: в определённые моменты их надо немножко направлять – чтобы всё было убедительно, чтобы певцу было удобно петь.

Личный опыт

– Вам повезло работать с такими мэтрами режиссуры, как Боб Уилсон, Ромео Кастеллуччи, Дмитрий Черняков. Не сравнивая Дмитрия Волкострелова с ними, можете рассказать, что вы извлекли из работы именно с ним?

– Он много подсказал мне по физике тела, по внутренним переживаниям. По всему тому, что связано с кино: в фильме нет слов, играть не так просто. Много дал мне и тщательный, доскональный разбор роли. Ведь помимо пьесы Кокто «Человеческий голос» Дима задействовал в спектакле ещё одну пьесу – «Концерт по заявкам» Крёца. Мы всё это подробно изучали. Наша работа с ним – не уступки друг другу, а обмен мнениями. Мне было очень комфортно, уютно.

– А как работалось с музыкальным руководителем постановки и дирижёром Владимиром Ткаченко?

– С Володей мы уже делали раньше какие-то вещи, и репертуар поём с ним. Очень ценю его уважительное, трепетное отношение ко мне как певице. И чисто по-музыкантски мы совпадаем. Только музыканты поймут такие моменты, когда ты ощущаешь: с этим человеком ты на одной волне, в одном потоке. Рада, что на репетициях у нас шла по-настоящему ансамблевая работа: режиссёр-дирижёр-исполнитель.

Только музыканты поймут такие моменты, когда ты ощущаешь: с этим человеком ты на одной волне, в одном потоке.

– В основе «Человеческого голоса» лежит извечная женская трагедия – измена любимого человека. Наверняка трудно обойтись в такой роли без привнесения в неё личного опыта?

– Безусловно. Хотя я использую его в любой партии. Даже если сюжет не пересекается с твоей жизнью, какие-то жизненные переживания, эмоции ты всё равно переносишь в роль. Иначе не споёшь, не сыграешь её так, чтобы донести до зрителей. А что касается этой оперы, то много лет назад я сама переживала подобный сюжет. Поэтому говорю здесь не только о том, что написано драматургом и композитором, но и о собственных чувствах.

– Человеку, считающему, что главное в жизни – любовь, вы сочувствуете, завидуете или…?

– Да, любовь – это главное в жизни. Но, пройдя уже некий путь, уверена: куда важнее любовь к ребёнку, к своей семье, к работе. Расставаться с жизнью из-за предательства любимого – не принимаю это. Жизнь прекрасна и многогранна. Если Бог что-то забирает у тебя, обязательно даст что-то большее и лучшее. Мой опыт это подтверждает.

Да, любовь – это главное в жизни. Но, пройдя уже некий путь, уверена: куда важнее любовь к ребёнку, к своей семье, к работе. Расставаться с жизнью из-за предательства любимого – не принимаю это.

– Переживая личную трагедию, многие обращаются сегодня к психологам. А что было спасением для вас?

– Мне кажется, лучший спасатель – время. Надо просто переждать тяжёлую ситуацию. Но каждый выбирает то, что способно, как он считает, помочь ему. К психологу, в церковь, с головой в работу – пожалуйста. Только не потерять жизнь! Надо не просто её сохранить, а идти дальше. Со временем боль уйдёт, и ты будешь вспоминать произошедшее даже с долей нежности и иронии: «Господи, какой глупой я была! Да ради кого эти страдания?!»

Конечно, любовь бывает разная. Люди могут жениться или выходить замуж, но по-прежнему любить того единственного человека, с которым когда-то расстались. В жизни случается всякое. Но жизнь – самое дорогое, что есть у нас.

Люди могут жениться или выходить замуж, но по-прежнему любить того единственного человека, с которым когда-то расстались. В жизни случается всякое. Но жизнь – самое дорогое, что есть у нас.

Получите обещанное!

– В вашем оперном и концертном репертуаре десятки ролей. Теперь появился и бенефис. Ведь в моноопере «Человеческий голос» всего два исполнителя – вы и оркестр. Кто автор идеи обратиться к этому названию?

– Идея возникла у Володи Ткаченко, когда весной готовили с ним в «Триумфе» «Иллюминации» Бриттена. Я сразу согласилась. Потому что тут сошлось всё: произведение, сюжет, я в том возрасте, что и героиня. Хотя моноопера – жанр очень сложный, чувствовала, что моя артистическая и певческая зрелость позволят это сделать.

– К тому же руководство Пермской оперы давно обещало постановку именно для вас.

– Да. Обсуждали с Довлетом Анзароковым много названий – обещание исходило ещё от него. Анна Владимировна (Анна Волк, генеральный директор Пермского театра оперы и балета. – Ред.) это обещание выполнила. А выбор режиссёра-постановщика был за Дмитрием Ренанским, программным директором.

– Помимо Пермской оперы вы поёте в Нижегородском театре оперы и балета, являетесь приглашённой солисткой Большого театра. Выступления в Европе тоже продолжаются?

– Слава Богу! Сложности, понятно, есть. В отсутствие мультивиз приходится получать визу перед каждым выездом. Даже если летишь в Европу на три дня. Летом вместе с Теодором Курентзисом, его оркестром и хором Utopia я выступала на Зальцбургском фестивале. Исполняли там Большую мессу до минор Моцарта. Кроме того, каждый месяц пою в Гамбурге, в спектакле Кирилла Серебренникова «Барокко».

– Вопрос, который волнует всех поклонников вашего таланта: планов переезжать из Перми в столицу у вас нет?

– Нет!