Мы не пирожки печём. Юрий Петухов – о балете, TV-чернухе и билетах в театр

Зигфрид и Базиль, Труффальдино и Гришка Отрепьев, Адам и Орфей – в этих и многих других партиях блистал в 70-е на сцене Пермского театра оперы и балета Юрий Петухов.

Сегодня он заведует кафедрой балетмейстерского образования Академии русского балета им. Вагановой в Петербурге. А на «Арабеске-2020», недавно завершившемся в Перми, был членом жюри конкурса.

Стоило ли проводить «Арабеск» во время пандемии? Почему нельзя преподавать хореграфию онлайн? Что общего у Есенина с Рахманиновым? Об этом рассказывает народный артист России.

Номера на ладонях

Вера Шуваева, «АиФ-Прикамье»: Юрий Николаевич, в связи с закрытием границ из-за COVID-19 нынешний «Арабеск», как считают некоторые, получился урезанным. Количество участников значительно уменьшилось, да и зрители могли смотреть его только онлайн. Может, надо было отменить его?

Юрий Петухов: У меня абсолютно нет ощущения, что конкурс урезанный. И уровень его не стал ниже. Как может он снизиться, когда участвуют в «Арабеске» артисты из профессиональных театров и учебных заведений? Когда их оценивает профессиональное жюри во главе с легендарным Владимиром Васильевым? То, что конкурс пришлось проводить без зрителей – это да. Но конкурсантам очень помогала аудиозапись аплодисментов. Они сразу приободрялись, чувствовали себя выступающими на публике. Знаю, насколько это важно для любого участника. Не раз сам участвовал в конкурсах, а сейчас ежегодно провожу в Латвии Международный хореографический конкурс «Рижская весна».

Несмотря на жёсткие ограничения, в театре всё было чётко продумано и прекрасно организовано. Поэтому проведение «Арабеска-2020»   правильное решение. Этот конкурс очень важен для пермской балетной школы, известной на весь мир. К тому же вирусы боятся улыбающихся, по-настоящему счастливых людей. А на «Арабеске» было много улыбок.

– Годы вашей работы в Пермском оперном пришлись на счастливое время. Балетоманы до сих пор называют его золотым веком хореографии или эпохой Боярчикова. Какой из поставленных им балетов вам наиболее дорог?

– Все дороги, потому что я участвовал во всех. Это как дети. Мы были детьми для Николая Николаевича (Николай Боярчиков – главный балетмейстер Пермского театра оперы и балета в 1971-1977 гг. – Авт.), а наши дети – это роли в его спектаклях. Расскажу случай из того времени. Как-то летом пошёл я на рыбалку. Часа в четыре утра. Туман. Иду по Коммунистической, дохожу до театра. И вдруг вижу: на площади перед ним – человек двести. Выкрикивают что-то.

– Так это очередь за билетами! Сама стояла каждый месяц. Писали номера на ладонях, устраивали перекличку.

– Да, оказалось, очередь на «Орфея и Эвридику». Но я ведь не знал про это. Позже услышал, что на премьеры кое-кто проникал в театр даже через окошко в туалете! Почему эти воспоминания приятны? Потому что это наша работа. И кому-то, значит, она была очень нужна.

Беречь педагогов

– Питерская публика другая?

– Там в зале всегда было много педагогов. И школьных, и вузовских. А сейчас какой педагог сможет купить билет за пять тысяч рублей? Я уж не говорю про пенсионеров – это же половина пенсии. В обществе огромное, просто катастрофическое расслоение по материальному благополучию. И это, мне кажется, большая ошибка руководства страны.

– В конце октября Владимир Путин провёл в режиме видеоконференции заседание Совета по культуре и искусству. Удалось послушать?

– Конечно, хотя уже шли просмотры на «Арабеске». Культуру надо спасать, и как можно скорее. Прежде всего, по-моему, надо очень бережно относиться к педагогическим кадрам. Пересмотреть многие вещи, придуманные за последние годы. В том числе этот несчастный ЕГЭ.

– Вы имеете в виду общеобразовательные школы?

– Нет-нет, везде всё одинаково. Нельзя разбрасываться педагогами. Надо дать им возможность преподавать так, как они видят. Педагогам любых школ. А педагоги балетного искусства – это вообще особые люди. Артист балета – продукт индивидуальный. Мы не пирожки печём. Пирожки – и те у всех получаются по-разному. А тут люди, и каждый человек со своим внутренним миром. С тем, что он будет нести со сцены в зал. Это очень важно в плане развития зрителей. Потому что человек, который смотрит одну чернуху, особенно на сегодняшних телеканалах, и ведёт себя соответственно.

Эффективно заниматься балетом онлайн невозможно. Балет – это искусство, которое передаётся из рук в руки, из ног в ноги. А не через экран компьютера.

– Во время весенней самоизоляции артисты балета продолжали заниматься дома. Многие даже выкладывали забавные видео: кто-то накрывает на стол под музыку из «Дон Кихота», кто-то исполняет партию Жизели на кухне.

– И слава Богу! Все же сидели по домам несколько месяцев. Чтобы не падать духом и слегка поддерживать форму, устраивали такие вещи. Своего рода карантинный китч. Но эффективно заниматься балетом онлайн невозможно. Балет – это искусство, которое передаётся из рук в руки, из ног в ноги. А не через экран компьютера. Вспоминаю Аллу Шелест, когда она уже не могла ходить. И я был последним, кто привозил её на репетиции. Так она сидела в ногах у артистки, вставляла туда пальцы, правила ей руки. Только так, только через личный контакт.

Ответ Анне Ахматовой

– Среди балетов, поставленных вами, немало созданных по литературным произведениям. Литература мотивирует сильнее, чем музыка?

– Меня – да. Я воспитан на литературном театре Боярчикова, на его балетах «Ромео и Джульетта», «Три карты», «Царь Борис» и т. д. Очень хочется, чтобы память о Николае Николаевиче именно в этом направлении сохранилась. Один из лучших своих балетов – «Есенин» – я поставил в Театре им. Якобсона. Жаль, что показанных спектаклей было мало, поскольку я уже начинал ставить в то время «Русь», посвящённую Андрею Рублёву. Но доделать этот спектакль мне не дали. Не хочу сейчас углубляться в ту историю. Уверен, смотреть надо всегда вперёд, а не назад.

– Есенин – ваш любимый поэт?

– Мне близки два человека: Есенин и Рахманинов. Неслучайно в «Есенине» в основном звучит музыка Рахманинова. Казалось бы, они совершенно разные: один – от сохи, крестьянский сын, другой – аристократ. Но оба безумно любили Россию. Да, после революции Рахманинов покинул Родину и больше сюда не вернулся. Но уехал он не от России.

– Бывая за границей, вы наверняка встречаете там бывших пермяков – друзей и коллег?

– Пермские танцовщики сегодня по всему миру. Когда возил свою труппу в Америку, убедился: в каждом городе там работают русские артисты. И среди них много пермяков. Часто встречался с Маратом Даукаевым. У него всё в порядке: трое детей, очень хорошая своя школа балета в Калифорнии.

– Из артистов вашего поколения, пожалуй, самым неожиданным образом сложилась судьба Геннадия Судакова. Фантастически талантливый танцовщик ушёл в монастырь.

– Почему неожиданным? У каждого в жизни собственный путь. Этим летом мы с женой были у него в Святогорском монастыре в Пушкинских горах. Гена служит монахом. Очень светлым человеком стал. Да он и был светлым. Высочайшего уровня артист! Вспоминали Пермь, театр, наши спектакли. Сейчас к нему туда приезжают паломники и просто туристы. Гена рассказывает им о Пушкине. Так что всё не просто так.

– Напоследок любимый тест Анны Ахматовой. Она проводила его для новых знакомых, чтобы понять, к какому типу относится человек. Итак, чай или кофе? Собака или кошка? Пастернак или Мандельштам?

– Зачем выбирать? Я ответил бы Анне Андреевне словами Мандельштама: «Ах, матовый ангел на льду голубом! Ахматовой Анне пишу я в альбом».