Кто остался в красной зоне? Почему рано говорить о конце пандемии

Рост заболеваемости COVID-19 снижается, летальных исходов становится меньше, власти отменили почти все ограничения, жители всё чаще забывают про маски. Значит ли это, что пандемии конец?

Корреспонденты «АиФ-Прикамье» побывали в красной зоне МСЧ №1 в Перми и узнали, кто остаётся там, и что думают врачи о ситуации с ковидом.

В мирное русло

Медсанчасть №1 встречает тишиной. На территории почти нет людей, на входах в корпуса – таблички «COVID-19. Вход запрещён». Больница уникальна тем, что принимает пациентов с любой патологией и наличием у пациента коронавируса. Здесь есть отделения и гастроэнтерологии, и хирургии, и кардиологии…

11 марта, когда мы пришли в больницу, в стационаре находилось 150 человек. 18 – в отделении реанимации с кислородной поддержкой. Все тяжёлые больные – пожилые люди с сопутствующими заболеваниями (сердечными, онкологическими и т.д.) К выписке готовили около 25 человек – тех, кто получил заветные отрицательные тесты.

В административном корпусе нас с фотокорреспондентом встречает главврач больницы Денис Михайленко.

«Последние три недели пациентов поступает немного. По сравнению с первой волной, которая была два года назад, сейчас люди переносят коронавирус легче. Нет таких серьёзных осложнений, которые были раньше. Среди пациентов в основном пожилые люди старше 60 лет. Есть те, кому больше 70, 80 и даже больше 90 лет. Молодых очень мало», – рассказывает он.

Сейчас в красной зоне остаётся работать в основном штатный состав врачей, которые всегда были в больнице. Во время вспышек ковида им на помощь приходили коллеги из других медучреждений, потому что своими силами справляться не удавалось – слишком много поступало пациентов.

«Ковид научил нас быть более сосредоточенным и собранными по отношению к себе. Особенно в первые волны, которые были тяжёлыми, молниеносными, с большим количеством дополнительных патологий. Всё это очень нас дисциплинировало. Я благодарен всем медикам, которые прошли всё это и остаются с нами», – говорит Денис Михайленко.

Главврач говорит, что сейчас, когда заболеваемость спала, врачи немного выдохнули.

«У нас многопрофильный стационар. Врачи – гастроэнтерологи, гинекологи, кардиологи и т.д. – за это время соскучились по своей основной работе. Они занимались этим всю жизнь, шли к этому, а с приходом коронавируса им пришлось стать ещё и врачами-инфекционистами. То есть они попробовали себя с другой стороны, продолжая при этом оказывать помощь по своей основной специальности», – объясняет Денис Михайленко.

Врачи – гастроэнтерологи, гинекологи, кардиологи и т.д. – за это время соскучились по своей основной работе.

Уже несколько дней в больнице сокращают ковидные койки, постепенно возвращая больницы в мирное, как говорит главврач, русло. На этой неделе из 10 «красных зон» в МСЧ останется всего две. Но говорить, что коронавирус почти побеждён, главврач не берётся.

«За все эти волны мы уже поняли с коллегами, что ковид бьёт тогда, когда его не ждут, и количество пациентов предугадать сложно», – поясняет Денис Михайленко.

«Куда деваться?»

К одному из ковидных корпусов – пятиэтажному – нас ведёт замглавврача по терапии Сергей Чугайнов. Мы узнаём, что он Сергей Владимирович.

«Можно просто Сергей», – говорит замглавврача, бодро шагает и рассказывает о жизни больницы.

В корпусе мы попадаем в заботливые руки группы медиков, которые выдают СИЗы. Сначала нужно надеть гигантские бахилы, затем штаны, после рубаху. Следом – шапочку, защитные очки, а потом – шапку-манишку. По словам Сергея Чугайнова, материал костюмов врачей напоминает полотно, которым укрывают клубнику. Уже через 15 минут мы поймём, что клубника бы задохнулась.

Медики аккуратно «запаивают» нас в СИЗы, обклеивая все стыки одежды липкой лентой. «Ну как вы?», – трепетно спрашивают они. К этому моменту мои очки под маской уже начали запотевать.

На первом этаже – реанимация. Койки, люди в замерших позах, аппараты ИВЛ. Слышно только шелест СИЗов врачей и звук работающего оборудования. Жизнь словно замерла в ожидании надежды.

Выше – два этажа отделений хирургии – экстренной и плановой. Здесь лежат инфицированные люди с ожогами, аппендицитами, переломами…

«Экстренная хирургическая помощь пациентам с ковидом со всего края оказывается именно здесь, – говорит Сергей Чугайнов. – Из-за ковида все врачи прошли переквалификацию, но не забыли, что такое быть хирургами».

Здесь уже есть те, кто ходит, сидит, разговаривает. Пенсионерка Людмила присела на койку и смотрит в окно.

«Страшно, конечно. Страшно болеть и попасть в больницу», – говорит она и вновь отводит взгляд к окну. Разговаривать ей не хочется. Выздороветь и вернуться домой – всё, о чём думают сейчас пациенты.

В соседнюю палату на осмотр приходит врач-хирург Сергей Бартов. «Он, кстати, как и я, Владимирович», – шепчет замглавврача, пока мы наблюдаем, как идёт осмотр.

Голос пациентки едва слышен – слишком слаб. Но доктор говорит громко.

«Вы покушали? Катетер пока оставляем. Не волнуйтесь, всё в норме. Вы молодец!» – говорит врач, плотнее укутывая пациентку. Чуть приподнимает ей ноги, чтобы подоткнуть одеяло, – как делают обычно родители детям.

Все два года пандемии Сергей Бартов занимается лечением пациентов с коронавирусом и параллельно – хирургией.

«Пациенты болеют коронавирусом, но при этом другие болезни никто не отменял. Наш арсенал знаний пришлось расширить за эти два года, – говорит он. – Были очень тяжёлые вспышки, когда пациентов было много. Как бы ни было тяжело, мы работали, старались. Куда деваться?»

На вопрос, как удавалось справляться с нагрузками – физическими и моральными – врач отвечает, чуть вздыхая.

«Мы же тоже люди. Также уставали. Но деваться-то ведь некуда. Жизнь продолжается, – говорит хирург, и даже сквозь его маску чувствуется улыбка. – Вы немного менталитет врачей не знаете. Мы не видим себя в других профессиях. Врачами были и останемся. Другого не дано. Да, тяжело было, в том числе во время перепрофилирования. Но человек привыкает ко всему», – говорит Сергей Бартов.

Его супруга – тоже медик. «Ну, видимся с женой пару раз в неделю. По очереди забираем детей из садика. То она дежурит, то я», – с улыбкой говорит хирург.

Кто-то всегда уходит

После разговора с нами хирург спешит продолжать обход, а к нам подходит врач-терапевт Виктория Исыпова. Она консультирует хирургическое отделение по сопутствующей патологии и проводит осмотры пациентов. В красной зоне полгода.

«Почему пришла? Помогать людям. Страха у меня никакого нет, – красивые глаза с густыми ресницами бесстрашно улыбаются. –. Не особо боюсь за свою жизнь. Семья не отговаривала, я девушка свободная, холостая».

Виктория говорит, что несмотря на все обстоятельства, в красной зоне все стараются оставаться на позитиве. «Никто не зол, не агрессивен, наоборот. Позитив передают пациентам, показывают, что не стоит расстраиваться, бодрят», – говорит она.

Но врачи, конечно, сталкиваются и со страшным. Пациенты уходят. Не всех получается спасти. Виктория вздыхает.

«Это не только в ковидной зоне. Во всех больницах есть такое. Пожилые люди часто говорят «Да я скоро умру, мне осталось немного». Но ты всё равно стоишь рядом и подбадриваешь, говоришь: «Бабушка, да ты ещё сто лет проживёшь!» Никогда врач не скажет пациенту, что он завтра умрёт. Всегда есть сочувствие», – говорит врач.

Ты всё равно стоишь рядом и подбадриваешь, говоришь: «Бабушка, да ты ещё сто лет проживёшь!» Никогда врач не скажет пациенту, что он завтра умрёт.

Затем Виктория произносит удивительную для наших ковидных времён фразу. «Я не считаю, что ковид страшнее других болезней. Многие приводят к осложнениям и летальному исходу. Есть болезни страшнее», – считает она.

«Пять шагов – я встала»

Сергей Чугайнов ведёт нас дальше по коридору. «Вот у нас позитивная бабушка здесь», – говорит он, проходя мимо одной из палат. Мы разворачиваемся – идём к «позитивной бабушке».

Ольга Ивановна сидит на больничной койке, подогнув под себя одну ногу – в этаком полулотосе. Напротив неё – лежачая пациентка на кислороде. Палату заполнили лучи солнца и звук кислородного баллона. Ольга Ивановна лежит здесь вторую неделю. Недавно её саму отключили от кислорода. Она очень хвалит врачей, медсестёр и нянечек.

«Ладно я – сейчас уже более-менее ходячая. Но у нас же все лежачие, – обводит она палату рукой. Но все с ними очень внимательны. Претензий нет, – утверждает позитивная Ольга Ивановна. – Единственное (немного смущённо и понизив и без того тихий хриплый голос – прим. авт.)… Знаете, я диабетик. Мне много нельзя. И вот мне давали капусту, капусту, капусту (начинает смеяться – прим. авт.). Я им говорю: «Я скоро бегать начну» (уже смеётся – прим. авт.). Прислушались, разнообразили. Так что претензий нет».

Позитивная Ольга Ивановна говорит, что настроение у неё боевое. И она готова «хоть сейчас бежать домой». Но пока нельзя. Ещё недавно она еле могла дойти до туалета.

«У меня была очень сильная отдышка. Практически не могла ходить. Пять шагов – я встала. Пять шагов – я встала. Это был такой кошмар. Я всё время была с кислородом. Сегодня разрешили снять. Я прекрасно дышу, уже хорошо хожу. Собираюсь домой», – говорит пациентка.

Выйти из ковида

В отделении плановой хирургии тоже более-менее оживлённо. Встречаем статного врача, он тут же соглашается поговорить. «Вы удивитесь, но он тоже Сергей Владимирович», – смеётся Сергей Чугайнов.

Наш третий Сергей Владимирович – врач-хирург Смоленцев. В красную зону он пришёл в октябре 2020 года – после того, как переболел сам.

«Сейчас, конечно, тяжёлых больных хватает, но в целом стало полегче. Настроение оптимистичное. Пациенты стали меньше бояться ковида, но страх перед коронавирусом у них остаётся. Есть элементы депрессии у некоторых. Приходится говорить с ними день ото дня. Постепенно дух у них становится покрепче. Когда человек смотрит на своё состояние более оптимистично, его и лечить легче», – говорит Сергей Смоленцев.

По его словам, страх смерти есть у всех, даже у пациентов в стабильном состоянии. Чаще всего успокоить их удаётся словами о том, что соседу по палате уже стало лучше. Значит, станет лучше и ему.

Нам остаётся четвёртый этаж. Пятый, по словам Сергея Чугайного, «уже размыли» (перепрофилировали).

«Там сейчас будет старая добрая эндокринология», – улыбается он.

Сергей Чугайнов согласен с тем, что врачи соскучились по своим профилям. Но допускает, что возвращение к нековидным будням пройдёт непросто.

«Все уже привыкли. Думаю, у многих сотрудников будет стресс. Когда заходили в ковид, был стресс от непонимания, что будет. Когда выходят из ковида – снова стресс, потому что уже привыкли к обстановке. Вот такой парадокс», – рассуждает он, пока мы идём на последнюю ковидную высоту.

На четвёртом этаже – отделение кардиологии. Здесь лежат люди, у которых есть проблемы с сердцем или сосудами. Этот этаж кажется самым тихим и спокойным.

Пока наш фотограф делает подсъёмки, мимо проходит врач. «Бибип!» – шутливо говорит она, чтобы мы посторонились. Я иду уже почти наощупь (очки окончательно запотели), вижу только боковым зрением. Нам жарко и хочется на воздух. А мы провели в СИЗах всего около часа. Врачи проводят в них по семь часов. 

Сергей Чугайнов: Когда заходили в ковид, был стресс от непонимания, что будет. Когда выходят из ковида – снова стресс, потому что уже привыкли к обстановке. Вот такой парадокс

«Человек ко всему привыкает. За три дня адаптируешься», – говорит Сергей Чугайнов, пока мы спускаемся вниз.

На первом этаже – обработка и снятие СИЗов. Снова последовательность ритуалов. Сначала протереть очки, потом окунуть в хлорку руки в перчатках, после – последовательное снятие всего облачения.

«Разорвите прямо, если хватит сил», – говорит замглавврача.

Есть что-то в этом – разорвать на себе не дышащую СИЗовскую рубаху и почувствовать, как воздух словно обволакивает тебя.