Если же заглянуть в прошлое, традиция амнистирования находящихся в узилищах - непременная часть милостей, изливаемых государями по подходящим случаям: будь то восшествие на престол, рождение наследника, юбилей. Проглядывается за этим и прагматичное стремление разгрузить переполненные тюрьмы и зоны (нередко для того, чтобы наполнить их новыми сидельцами).
Работяги пусть остаются
Была, например, возможность поразмышлять об этом дважды проезжавшему через Пермь (сперва в качестве зэка, затем - вольным) Александру Радищеву. Екатерина II сослала вольнодумца в Сибирь, а император Павел I амнистировал его и многих других в пику своей покойной матери.
Весьма оригинально решал проблему нехватки мастеровых пермский губернатор Карл Модерах. Взял да и обратился к императору Александру I с прошением о разрешении оставлять в Прикамье осуждённых из числа проходивших по Сибирскому тракту - «хорошо владеющих какими-либо ремёслами и не являющихся закоренелыми преступниками». 20 ноября 1806 г. последовало высочайшее дозволение. Опыт удался. Из бывших зэков ведёт свою родословную ряд здешних почтенных родов, в том числе мещан-мастеровых и торговцев.
Амнистия в честь и по случаю
Грянул «бунташный пятый год». В соответствии с манифестом Николая II, впервые амнистировали политических преступников. У нас освобождать их из печально известного «первого номера» пришёл сам губернатор А. Наумов, сопровождаемый толпами манифестантов. Не прошло и года, а тюрьма была вновь полнёшенька.
В 1913 г. амнистию объявили в честь 300-летия дома Романовых. В Прикамье она коснулась чуть более двухсот осуждённых «за малозначительныя вины».
1917 год. Февральская революция. «Политиков» (а 10 марта и уголовников) выпустили на волю. Даже прозвище им дали - дети Керенского. Их места заняли губернатор М. А. Лозина-Лозинский, старшие жандармские и полицейские чины. Однако вскоре нагрузка на тюрьмы Прикамья возросла многократно. С установлением советской власти туда стали возвращать взявшихся за старое уголовников, участников пьяных погромов, мародёров, спекулянтов, контрреволюционеров, просто неблагонадёжных.
В 1922-1923 гг., демонстрируя стремление к новой экономической политике и гражданскому миру, амнистировали часть «беляков», а главным образом, кулаков, саботажников, спекулянтов - тех, кто нарушал суровые нормы военного коммунизма. Поскольку особого доверия новые свободные граждане не вызывали, над ними устанавливался негласный контроль ГПУ и милиции. Подтверждение тому - хранящиеся в Пермском госархиве списки «чуждого элемента», материалы его проверок.
Возникла традиция
8 марта выпускать на волю женщин, сидевших за малозначительные правонарушения. Примечательно, что в числе амнистируемых отсутствовали самогонщицы (за исключением имевших малых детей).
В 1945-м по случаю Победы на волю вышли дезертиры с трудового фронта, несуны (те, кто крал, что плохо лежало по месту работы). Среди них Валя Мельникова, юная работница Пермского телефонного завода (тогда № 629). «Сначала я в промколонии была, потом на «Красном Октябре», из Камы вытаскивала багром деревья. Потом меня отправили на пересыльный пункт тюрьмы, это в Плоском посёлке было. Водили нас оттуда под винтовкой на Пермь I - чушки литые в вагон бросали. Чушка 10-15 кило, я еле-еле поднимала. Водили ещё на механический завод у Перми II.
Там мы вату носили из вагонов. Положишь на себя тюк, и тебя не видно. Падали, вставали и снова несли». Горько было ей вспоминать такое, но радость перехлестнула всё.
26 марта 1953 г., то есть спустя три недели после кончины Сталина, Берия, тогда министр внутренних дел, подготовил проект указа об амнистии. Он посчитал, что из 2,5 млн заключённых ГУЛАГа лишь 220 тыс. человек являются особо опасными государственными преступниками. Предлагалось не распространять амнистию на последних, а также на осуждённых за бандитизм, умышленное убийство и за хищения социалистической собственности в особо крупных размерах.
На следующий день за подписью председателя президиума Верховного совета СССР К. Ворошилова указ был опубликован в печати и прочитан по радио.
Из зоны в зону
И началось… Эшелоны с бывшими зэка предполагалось гнать без остановок на крупных станциях, но стоило сорвать стоп-кран - и толпы в телагах и кирзачах бросались крушить и хватать всё подряд. В Перми (тогда - Молотове), Соликамске и Кунгуре транспортную милицию усилили армейскими подразделениями, чем и предотвратили подобное.
По разным оценкам, в результате этого указа было освобождено около 1,2 млн человек. В Прикамье осело почти 21 тыс. «указников», свыше тысячи, почти сразу же совершив новые преступления, вернулось в зону.
Замалчивание проблемы со стороны властей и прессы, дезориентация стражей правопорядка нагнетали страх, рождали панические слухи, побуждали слать жалобы в Кремль. Вот, не угодно ли, образчик: «В г. Молотове… появился ужасный бандитизм, нельзя пройти по улицам позднее десяти часов вечера, не говоря уж о ночном времени. Каждую ночь раздевают, убивают, режут, насилуют, бьют стёкла… В городе есть так называемый Шпальный посёлок, который бандиты проиграли в карты и начали жечь в нём дома, затем они проиграли 300 девушек и начались убийства».
В результате амнистии произошло усиление криминогенной обстановки и в целом по стране. Отсюда - июльский указ «О неприменении амнистии к лицам, осуждённым за разбой, ворам-рецидивистам и злостным хулиганам». В нём говорилось, что если освобождённые «продолжали вести паразитический образ жизни и не занимались общественно-полезным трудом», то амнистия для них отменялась, и они должны были продолжить отбывание назначенного им наказания.
У нас меры по наведению элементарного порядка в основном свелись к совместному с военными патрулированию милицией городских улиц, облавам, арестам, судам «повторников», трудовому и бытовому устройству перековавшихся. Последнее в основном осуществлялось на кизеловских шахтах и в леспромхозах Коми округа. Инструкцией предписывалось «рассредоточить неблагонадёжных по лесоучасткам, чтобы у них не было возможности объединяться в организованные группы для совершения уголовных преступлений».
О нравах, воцарившихся в барачных посёлках, на городских окраинах и в окрестных деревнях, говорить не приходится. Новоприбывших неизвестно почему окрестили жареными раками. Отныне популярна разухабистая частушка: «Опа-опа, жареные раки. Опа-опа, мы живём в бараке».
В 1955 г. по случаю первого круглого юбилея Победы амнистировали значительную часть осуждённых за измену Родине - в спектре от сельских старост и полицаев до тех, кто запятнал свои руки кровью - лагерных вахманов, власовцев, бандеровцев, прибалтийских лесных братьев… Эти покидали Прикамье тихо-смирно, в пути стараясь не привлекать к себе внимания. Знали, что сочувствия не встретят.
Пермякам много чем запомнился Михаил Горбачёв. В том числе амнистиями 1987 и 1989 гг. Благодаря им население Прикамья пополнилось деятельными предприимчивыми людьми, активно включившимися в «прихватизацию» всего, что плохо лежало.
Почему в Пермском крае много самоубийств? 
Стыдно бояться. Полицейского уволили за поддержку Навального 
Борьба с терроризмом: что за ней? 
Выживание в стиле «бомж». Число бездомных в Прикамье не уменьшается