Интернет ни при чём. Психиатр – о том, как подростки становятся убийцами

После вооружённого нападения на ПГНИУ прошло уже две недели. Но боль от случившегося не утихает. И не перестают мучить бесконечные вопросы.

Каким образом типичный тихоня превратился в чудовище, расстреливающее людей? Насколько пагубно в подобных случаях влияние компьютерных «стрелялок», а также соцсетей, где любой может возомнить себя пупом Земли? На что в поведении собственных детей должны обращать внимание родители и как они могут помочь своим чадам справиться с проблемами подросткового возраста?

На эти вопросы корреспонденту «АиФ-Прикамье» отвечает психиатр, кандидат медицинских наук Александр Вайнер.

Психология искажения

Вера Шуваева, «АиФ-Прикамье»: Александр Борисович, ваша первая реакция, когда вы узнали о трагедии в Пермском университете?

Александр Вайнер: Нормальная человеческая реакция: выразить соболезнование семьям погибших. И масса негативных эмоций, конечно, по поводу произошедшего.

– Вас не удивило, что несколько месяцев назад подобная трагедия произошла в школе Казани, три года назад – в колледже Керчи?

– Не только не удивило – мне кажется это закономерным.

– Почему?

– Работая с детско-юношескими суицидами, мы видим, что любая шумиха после этого в СМИ вызывает волну самоубийств среди детей и подростков. И чем сильнее такая тема муссируется, тем больше людей в это вовлекается. То же самое – с этими монстрами.

– Но если СМИ не будут писать и говорить о таких вещах, откуда народ будет получать информацию?

– Вопрос философский. Я сам за свободу слова. Но против статистики не пойдёшь. Нравится это кому-то или нет, но медийность является в данном случае триггером.

– А что является причиной?

– Возможны два варианта. Если психиатрическая экспертиза выявит, что стрелявший по людям психически болен, причина – шизофрения. Если не болен, то имела место так называемая психология искажения. Её суть такова:  когда мне больно, мне хочется на свою боль отреагировать. А когда я понимаю, что больно и окружающим, то самому мне становится уже не так больно.

Люди идут делать больно туда, где было особенно больно им.

Напомню в связи с этим известную притчу. Бог сказал человеку: «Я могу исполнить любое твоё желание. Но учти: что бы ты ни попросил, твоему соседу будет дано того же в два раза больше». Человек, не задумываясь, ответил: «Тогда выколи мне один глаз».

– То, что все парни шли стрелять  в школу, это не случайность?

– Разумеется. Люди идут делать больно туда, где было особенно больно им. Пермяк пришёл с ружьём в университет, где успел проучиться лишь три недели. Но вуз для него, вероятно, просто некая супершкола, или школа в квадрате. И обратите внимание на возраст: всем стрелявшим, о ком мы сейчас говорим, меньше двадцати. То есть они существуют в когнитивной схеме собственной исключительности, свойственной данному возрасту.

Где тонкое место?

– В этом возрасте многие уже начинают понимать, что «неповторимая красота снежинки – это не про тебя»…

– Да, все мы, по словам Паланика, автора «Бойцовского клуба», не более чем разлагаюшаяся органическая масса. Но если амбиции неадекватны, если у человека трудности с социализацией и он уверен, что легче ему не станет никогда, то к хронической боли добавляется фактор отчаяния. Именно этот фактор позволяет перешагнуть через механизмы, которые существуют у каждого из нас и не дают нам себя убить.

– Не подталкивает ли к совершению таких действий нынешняя милитаризация общественного сознания? Что ни выпуск новостей – то репортаж с военных учений, рассказ о разработке нового оружия и т. п.

– Не могу сказать, что это значимая причина. Хотя при наличии денег и политической воли неотреагированную боль реально использовать в корыстных целях. Подтверждение тому – арабские страны, где из таких же детей и подростков готовят террористов.

– А влияние компьютерных игр со «стрелялками»?

– На сто процентов утверждаю, что Интернет здесь ни при чём. Знаю, что многие сегодня связывают атаки на школы и вузы с компьтерными играми и соцсетями. Если человек психически здоров и гармоничен, он может до посинения играть в любые шутеры, однако не пойдёт после этого убивать людей. Потому что у него нет тонкого места, которое может порваться. Опять же статистика: в Перми 150-200 тысяч подростков, практически все они играют в эти игры. Но пошёл один.

– Способны ли родители вовремя увидеть в поведении своего ребёнка то самое тонкое место?

– Да. В первую очередь необходимо исключить ранний дебют шизофрении. Шизофрения – не насморк, её сложно не заметить. И часто она дебютирует именно в подростковом возрасте. Ребёнок вдруг начинает выстраивать бредовые системы: изобретает инженерный язык, считает себя родственником Бога, убеждает других в собственной сверхмиссии. Параллельно с этим у него могут быть галлюцинации – особенно опасны слуховые. Насторожить родителей должно также несоответствие эмоций ребёнка какой-либо ситуации. Когда, например, он рассказывает о чём-то плохом, случившимся с ним, с дурашливой улыбкой. Всё это симптомы заболевания, при котором надо срочно обращаться к психиатру.

Учёба как тренажёр

– Психические заболевания, к счастью, достаточно редки. Но очень часто подростки испытывают боль от своей социализации, переживают крушение иллюзий, отчаяние. Чем тут могут помочь родители?

– Основная задача семьи в пубертате ребёнка – воспитать у него с помощью учёбы толерантность к этой боли. По сути, все мы в пубертатный период учимся двум вещам. Во-первых – терпеть боль. Во-вторых – социализироваться, понимая при этом: уехав из рая детско-родительских отношений, мы никому не нужны так, как были нужны маме с папой, когда были маленькими.

При всём несовершенстве российского образования учёба – это тренажёр. Чего хочет нормальный, психически здоровый ребёнок? Играть в компьютерные игры и гулять с девочками или мальчиками в зависимости от пола. А учиться не хочет. И задача родителей – с первого класса выстроить систему наград и наказаний таким образом, чтобы ребёнок был вынужден учиться. Не для того, чтобы он вырос умным-разумным. А для того, чтобы научился управлять своим поведением. Научился терпеть ту самую боль, которую человек обязан терпеть, чтобы достигать чего-то в рамках социализации.

– Полезно, если дети ходят не только в школу, но и в какие-то секции или кружки?

– Конечно. Потому что в классе они как раз не всегда социализируются удачно. А когда у ребёнка есть и драмкружок, и кружок по фото, то не получилось социализироваться в классе – получится тут. Но для этого нужно, чтобы во внешкольные коллективы родители, как семечко, посадили своего сына или дочку ещё до пубертата.

 – К сожалению, далеко не во всех семьях мамы и папы озабочены интересами детей. Порой не знают даже, с кем они дружат, что их тревожит.

– Более того, во многих семьях постоянные скандалы: взрослые орут и друг на друга, и на ребёнка. В такой системе постоянного напряжения дети живут год за годом. Недавно я работал с двумя семьями, где дети страдали обсессивно-компульсивным расстройством (психическое заболевание, при котором у человека появляются навязчивые мысли и действия. – Ред.) Точнее, работал с родителями. И только из-за того, что они перестали орать дома, как ненормальные, состояние одного ребёнка значительно улучшилось. А второй вообще выздоровел. Так что атмосфера семьи, её уклад, внутренний мир – это очень важно.