Дефолт к цыплятам привёл.Александр Никифоров – о риске и давлении на бизнес

Ровно 20 лет назад, в августе 1998-го, россияне узнали это страшное слово – дефолт. Государство объявило об отказе платить по своим обязательствам. Доллар отпустили тогда в свободное плавание, и это привело к обвальному обесцениванию рубля, ударив по всем и каждому. Предприниматель Александр Никифоров рассказал «АиФ-Прикамье», как ему и его команде удалось пережить тот шок, что подсказало выбор нового бизнес-направления и чем он планирует заняться, уйдя из бизнеса.

Хребет выдюжил

Вера Шуваева, «АиФ-Прикамье»: Александр Петрович, с какими чувствами вспоминаете сегодня кризис 1998 года?

Александр Никифоров: Прежде всего с чувством досады и разочарования. Ведь страдать заставили всю страну – и предпринимателей, и рядовых граждан. В одночасье все стали беднее в несколько раз, просто обнищали, и процесс восстановления занял потом много лет. А второе чувство – это, наверное, чувство удовлетворённости, поскольку в абсолютно патовой ситуации, будучи не такими уж опытными, мы сохранили предприятие, ключевой персонал и выжили. Оказались с хребтом.

– До дефолта вы занимались оказанием фотоуслуг?

– Начинали с них. В 1993 г. для пермяков это было почти фантастикой: покупаешь в фотоотделе цветную плёнку, щёлкаешь себе без устали, а через 15-20 минут после сдачи её в фотолабораторию, находящуюся тут же, получаешь готовые снимки.

Спустя пять лет (буквально за месяц до дефолта!) мы познакомили Пермь ещё с одним новшеством – мороженым, аналогов которого не было в России. Выбрать «вкусный» бренд руководство решило с целью диверсификации бизнеса, а также в подтверждение тезиса о «стране удовольствий» – так компания позиционировала свою деятельность.

– Но именно от удовольствий народ отказывается в первую очередь, когда доходы стремительно падают.

– С 17 августа 1998 г. доллар рос ежедневно. Приходили на работу и, узнав его курс, пересчитывали стоимость товара. Продажа мороженого практически встала. Да и фотоплёнок тоже. Если накануне кризиса мы продавали 30 тыс. плёнок в месяц (у нас к тому времени было уже 50 отделов), то в сентябре 1998 г. – всего 30. Все, кто мог, из сотрудников офиса пошли работать в отделы, остальных отправили в отпуск без содержания. Чтобы выжить, продавали помимо мороженого обычные бутер­броды: сами делали их в офисе – с колбасой, сыром.

Знак судьбы

– Еда востребована на рынке всегда. Получается, что благодаря кризису и возникло решение осваивать в бизнесе новое направление?

– Да. Другое дело – каким путём идти в эту область? Как раз в то время я начал учиться по программе МВА. Американских студентов, приехавших в Пермь, преподаватели распределили между нами, чтобы мы принимали их у себя, куда-то водили, одновременно получая от них полезную информацию. Я выбрал Ричарда Восбурга, инженера-айтишника, что оказалось знаком судьбы. Он-то и просветил нас, как организован фастфуд, как работает. Но главное, что Ричард нас очень сильно сориентировал, сказав: «Надо выбрать на условиях франчайзинга желаемый бренд и начать строить эту кухню здесь».

Потом были поиски в Интернете, уже начинавшем работать в России, поездка в Англию, франчайзинговая выставка. И, наконец, выбор английского бренда.

– А почему именно фастфуд? Вы это любите?

– (Смеётся.) У меня вообще нет любимых блюд и, к слову, я не ем мясо. Считаю, что гурманом быть не стоит. Зачем способствовать тому, чтобы живот управлял тобой? Лишь однажды испытал от еды настоящий кайф – когда впервые попробовал в Англии клубнику со сливками. До этого не ел её ни разу. В моём детстве в огородах ничего, кроме картошки, не сажали. А тут такое лакомство! С тех пор, когда кто-то говорит про вкусную еду, всегда вспоминаю ту клубнику со сливками.

Что же касается выбранного направления, то нам нужен был продукт, не зависящий по цене от валютного курса. А этот бренд предлагал концепцию, основанную как раз на сырье местного производства. И закрутилось! В мае 2000 г. перед первым нашим кафе выстраивались уже огромные очереди. Ажиотаж был сравним разве что с посещением Макдонолдса в Москве.

Нужны знания

– Вас называют человеком, создавшим в Прикамье империю еды. Не жалеете, что свой путь в бизнесе начали с фотодела? Ведь незанятых ниш тогда было предостаточно.

– Даже если ниша пустая, но ты ничего не понимаешь в новом деле, вероятность добиться успеха невелика. Лучше, когда есть соответствующие знания. А ещё лучше, когда они уникальные. Я профессиональный фотограф, так что фотобизнес стал для меня логичным продолжением.

– По данным уполномоченного по защите прав предпринимателей в Пермском крае, число занимающихся бизнесом в нашем регионе в 2018 г. заметно уменьшилось. Ощущаете эту тенденцию?

– Скорее всего, так и есть, потому что сейчас бизнесменам ещё сложнее выживать. Если в прошлом предпринимательство основывалось на энтузиазме владельца, то сегодня – на его героизме. Понятно, что когда он готов положить всё ради собственного дела, то это один вариант. А когда нет этой готовности – быстро сдуется, и ему обязательно «помогут». Таких примеров в Перми немало. Когда с рынка уходят компании, обеспечивавшие рабочими местами тысячи человек, – они что, сами захотели уйти?

– Каким вы представляете своё будущее и будущее вашей компании лет через десять?

– Буду книжки читать на пенсии! Шекспира, к примеру, или Чехова. Сейчас на это совсем нет времени. А компания и через 10 лет, и дальше будет кормить пермяков – они же есть не перестанут.

Смотрите также:

• Приключения Промобота. Может ли Пермь стать мировой столицей робототехники? →
• Где родился, там и пригодился. Обязательно ли молодёжи покидать родной край →
• Директор пермского бизнес-инкубатора: «Сейчас самое время делать деньги» →