Судьбоносные свитки
Ирина Гилёва, «АиФ-Прикамье»: – Почему вы занялись лингвистикой?
Елена Полякова: – Когда я училась на втором курсе, из Москвы в наш университет приехала Ксения Александровна Фёдорова, прекрасный специалист в области истории языка и диалектологии. Однажды она принесла на спецсеминар ворох свитков XVII века, которые хранились в краеведческом музее, и предложила нам заняться их расшифровкой. Я оказалась единственной, кого это заинтересовало, и несколько свитков мне разрешили взять домой. Вначале совсем не понимала, с какого края подойти к памятникам старины: тексты писались в два этажа, буквы и целые слога выносили над строкой. Это был какой-то ребус. И вдруг смогла прочитать первое слово – «лошадь». Такая радость меня охватила! Причём пособий по палеографии – изучению древней графики – тогда не было.
– Наверное, тем интереснее было?
Е. П.: – Да, мне казалось, что читаю занимательный детектив. К четвёртому курсу я прочитала свитки и по ним писала дипломную работу. После окончания университета хотела поступать в аспирантуру в Москве, но вместо этого… вышла замуж за археолога. Я окончила потом аспирантуру, но уже в УрГУ.
Несахарная работа
– Вы написали десятки книг, и одна из первых – «Из истории русских имён и фамилий». Книга была очень популярна?
Е. П.: – Да. Она вышла в 1975 г. стотысячным тиражом, и потом неоднократно переиздавалась. А началось всё с неприятного казуса. Мне заказали книгу по истории русской ономастики (наука об именах собственных. – Авт.). Когда я её написала, привезла пробный лист в издательство «Просвещение». А мне вдруг говорят, что им запретили выпускать пособия для вузов. Предложили написать книгу для школьников. Никогда этого не делала, но решила попробовать. Так появилась эта научно-популярная книга. Как-то в наш университет пришло письмо из Чехии: «Счастливы читатели Советского Союза, что могут иметь такую литературу, с одной стороны, научную, с другой – легко читаемую!» Было очень приятно получить такой отзыв. Однако после первой книги решила, что нужно сосредоточиться не на каких-то отдельных направлениях, скажем, одежде или обуви, а на всей лексике. В результате собрала огромную картотеку – 100 тыс. карточек с описанием разных терминов. Они хранились у меня в коробочках из-под сахара на стеллаже, и однажды кто-то из гостей изумился: «Полякова, зачем тебе столько сахара?»
– А работа-то была отнюдь не сахарная. Одни экспедиции, работа в полевых условиях чего стоили. Что, кстати, вспоминается больше всего?
Е. П.: – Мы выезжали в диалектологические экспедиции – в Чердынский, Соликамский, Оханский, Карагайский и другие районы. В самую первую экспедицию – ещё в студенческие годы – отправилась холодным летом 53-го. Тогда, в год смерти Сталина, была амнистия, после которой окрестности кишели освободившимся уголовниками, и мы, студенты, очень боялись. Но нужно было делать своё дело. Помнится и последняя экспедиция – в 1970 г. Мы с профессором Леонидом Сахарным и группой студентов отправились в с. Камгорт Чердынского района. В стране тогда боролись с тунеядцами, девицами лёгкого поведения, и вот их выслали сюда из Ленинграда и Калининграда. Там такое началось! Местные женщины даже в Кремль писали и просили о помощи. Жили мы в старинной школе, спали на матрацах, набитых соломой, здесь же обрабатывали собранный материал. Часами могли слушать рассказы сельчан о их жизни. Любили, когда они доставали из сундуков старинные наряды. Однажды я попыталась надеть дубас – косоклинный сарафан. Он так назывался потому, что его красили корой дуба. И хотя я носила тогда 44-й размер, он показался мне тесным. А ведь дубас был рабочей одеждой всего русского севера Прикамья.
Любимое занятие
– Вы написали много словарей, составление которых требует кропотливого труда. Но этим же всегда занимались мужчины – Даль, Ожегов...
Е. П.: – И женщинам доводилось составлять словари. Так, словарь древнерусского языка – его автор, Срезневский, не успел закончить при жизни – помогла доделать его дочь. Составление словарей для меня – любимое занятие: много нового, интересного открывается. Причём люблю это делать в одиночестве. Не потому, что не доверяю коллегам или студентам: мне нужно самой всё «прощупать» и проверить.
– Доводилось беседовать с выпускниками филфака – кто в менеджеры, кто в секретари, кто в журналистику идёт. А идёт ли молодёжь в науку?
Е. П.: – Тогда ведь тоже не все студенты подряд шли в науку. Это вообще тернистый путь. Но у меня многие защищали диссертации, становились преподавателями. Они так же, как и я когда-то, ездят в экспедиции, собирают материалы. Ведь много тайн ещё хранит наш язык.
Путешественник Андрей Королёв прочитает лекцию о поездке в Антарктиду 
МВД: машина, сбитая поездом, застряла на путях 
Вирус клонирования. Куда прикамцев завела конкуренция в сфере ЖКХ? 
Три пермских документальных фильма номинированы на премию «Ника» 
Маятник цен. Что происходит на рынке жилья в Прикамье?