В марте народному художнику СССР Евгению ШИРОКОВУ – 80. С именем мастера связана целая эпоха становления и развития пермской культуры: он посвятил живописи всю жизнь.
Элегантный, с тонкими волевыми, даже властными чертами лица, с фигурно выбритыми бакенбардами и пластичными руками художника - таким запоминается Евгений Широков после первой встречи.
В ЛЮБИМЧИКАХ НЕ БЫЛ
- Какая главная ценность в жизни для творческого человека?
- Самая главное для меня - даже не семья, не общественные дела, которым я в своё время отдал много времени и сил, а творчество. Сегодня мне хочется максимально поделиться опытом со своими студентами. Привить навыки замечательной питерской школы. Написать картину лучше, чем писал до этого…
- Как вам удавалось совмещать творчество с карьерным ростом?
- Все регалии и звания - только за труды. Если у художника есть талант, его заметят. Ведь сами себе мы званий не даём. Я никогда не был коммунистом, не был в любимчиках власти. А ведь тогда это многое значило. Но я просто много писал, много трудился.
- С каким чувством встречаете юбилей?
- Не заметил, как эта дата подкралась, она кажется угрожающей. Встречаю её без особого вдохновения. Но пока ещё в жизни остаётся много других забот - студенты, преподавание, живопись.
Жаль только, что Пермская галерея отказалась от организации весной моей выставки по случаю юбилея. У них в фонде около пятидесяти моих работ. Возможно, обещают, выставку сделают осенью.
-Как вы оцениваете состояние пермской культуры сегодня?
- Как ужасающее. Засилье современного искусства воспринимаю как беду. Сейчас уничтожается всё лучшее, что было сделано. Пермь отрекается от своего прошлого. Молодые таланты губят себя на корню в попытке соответствовать современной культурной политике, в то время как реалистическое искусство повсеместно уничтожается. А ведь это наша история. В реализме время оживает, глубоко раскрываются характеры героев и художника.
ВСЕГДА ХОТЕЛ ЖИТЬ В ПЕРМИ
- Евгений Николаевич, как вы стали художником?
- Был конец войны. С 12 лет я работал на известном на всю Россию заводе художественного литья и мечтал о том, чтоб стать скульптором. При этом много рисовал, и карандашом, и акварелью. Когда война закончилась, решил поехать в Свердловск учиться. Ехал по железной дороге «зайцем». Страшно. Потом в таком большом городе еле нашёл училище, оно тогда ещё было в здании филармонии. Очень удивился, когда секретарь приёмной комиссии, сказал, что у них скульптурного отделения нет. За этим нужно аж в Тагил добираться. Ещё дальше от дома уезжать не хотелось, тем более «зайцем». Тогда и решил поступать на живопись, благо акварели с собой захватил.
- А как сложилась ваша узнаваемая манера письма?
- Много в этом плане дала школа в Питере, «Муха», как мы её называли. У нас были самые лучшие учителя, блистательные педагоги. Я к ним прислушивался всегда. Относился к тем студентам, которых выделяют особо, говорили, что у меня был дар. Закончил с отличием. Учителя предлагали остаться в Ленинграде, дали общежитие, обещали квартиру. Но я всегда хотел жить на Урале. На Урал, на Урал, на Урал.
В ГОРОД ЗА КРАСКАМИ
- Как оказались в нашем городе?
- Случайно. Мой друг, с которым мы ехали домой из Ленинграда, Павел Шардаков, позвал в гости в Пермь, и я сошёл с поезда всего на один день. В Свердловске меня уже ждали: была готова мастерская в центре города, квартира. Но молодой был, о карьере не думал совсем. И так получилось, что остался в Перми.
Большую роль сыграл легендарный Анатолий Солдатов. В то время строилась Усть-Качка, и моего друга попросили сделать эскизы и расписать там два этажа. Пашка тогда взмолился: «Один не справлюсь! Помогай». Пришлось остаться. Нам дали маленькую каморку в хореографическом училище: там мы делали эскизы, а юные балерины нам позировали. Потом поехали на место… Задумка была интереснейшая - искусство пяти континентов. Так родился большой замысел и первая большая работа. А поездка в Свердловск всё откладывалась и откладывалась. Пришлось звонить и отказываться от мастерской - не бросать же друга.
Потом Солдатов на время уехал в Европу. А весь посёлок стал презрительно называть нас «абстракцистами» - не абстракционистами, а «абстракцистами»: не было в нашей работе неба и травы. Фреска была сложной и тяжёлой: огромные пластичные танцующие фигуры, вполне реалистичные и монументальные. «Вот Солдатов приедет, он им покажет, - не унимались аборигены, - не умеют рисовать совсем». Мы на это не обращали внимания. Ездили в город за красками зимой, перебирались через речку, два раза чуть не утонули. Вот так и прошло первое творческое испытание: закончили работу, Солдатов приехал принимать. В углу в ожидании нашего уничтожения стояли человек тридцать, а Солдатов всё ходил и ходил. Обошёл два этажа несколько раз и всё молчал. Наконец сказал: «Этого мне и хотелось». Обнял нас, поблагодарил, приказал немедленно за работу заплатить.
- Известны ваши портреты выдающихся деятелей культуры и искусства. Как вы находили своих героев?
- По-разному. Помню случай, который был много лет назад. Приехал к нам в город Иннокентий Смоктуновский навестить своего друга-фронтовика. Как раз в это время шла моя выставка портретов, на которую гость и попал. Он обошёл весь зал и задал вопрос: «Почему же моего изображения до сих пор здесь нет?» Так я получил ещё одного героя для портрета.
ДОСЬЕ
Евгений ШИРОКОВ родился в 1931 году в г. Касли Челябинской области. После окончания Ленинградского высшего художественно-промышленного училища (1958) местом жизни и работы выбрал Пермь. Более 30 лет возглавлял художественный совет Пермской организации художественного фонда РСФСР. Награждён орденами «Знак почёта» и «Пётр Великий».
Народный художник СССР. Почётный гражданин Перми и Пермской области. С 1993 года - профессор отделения живописи факультета искусств Пермского государственного института искусства и культуры.
Смотрите также:
- Никас Сафронов: «Сажусь за работу ремесленником, заканчиваю как художник» →
- Мужики боятся увидеть свои особенности →
- Стихийный менеджер масскульта →