В территориях КУБа (Кизеловского угольного бассейна) идёт переселение по программе компактного проживания. Корреспондент «АиФ-Прикамье» побывал в посёлке Шахта, где почти не осталось жителей.
Собаки, холод, мародёры
Чем ближе Кизел, тем белее деревья вдоль трассы. На подъезде к городу заиндевевших стволов с заснеженными ветками становится больше. Суровым благородством встречает приезжих некогда процветающий шахтёрский город.
Если вспоминать все проблемы наречённой депрессивной кизеловской территории, не хватит пальцев обеих рук. Сложности есть почти во всех сферах – от здравоохранения до трудоустройства. Одна из острых проблем – расселение. Его много лет ждут и жители аварийных и ветхих домов, и те, кто остался на отшибе кизеловских посёлков – опустевших, осунувшихся, полуразрушенных и почти безлюдных.
Один из таких заброшенок – посёлок Шахта, основанный в 1939 году. Когда-то его население насчитывало 30 тысяч человек. Здесь был большой стадион, на котором тренировалась футбольная команда (участники краевого первенства), школа и детсад шумели от детских голосов. Была здесь и своя больница с врачами, и клуб, где собирались жители. Кстати, клуб – красивое величественное здание, выполненное в стиле сталинского ампира, – стоит до сих пор. Полуразрушенный. С обвалившейся задней лестницей с вензелями, давно потерявшей своё изящество и словно уставшей ждать, когда по ней поднимутся люди.
Посёлок Шахта – это чередование нежилых и полужилых домов… Руины перемежаются с многоквартирными зданиями, в окнах которых кое-где ещё видны занавески. Людей на улице – раз, два и обчёлся. Бродячих собак больше. Они по-хозяйски выбегают из заброшенных подъездов, геройски тявкают, но не кидаются, трусливо поджимают хвост и украдкой подходят – вдруг их покормят.
По пустому посёлку гуляет пронизывающий ветер. Приехавшие журналисты поплотнее заматываются шарфами и поднимают съезжающие капюшоны.
Глава Кизела Андрей Родыгин бойко выпрыгивает из микроавтобуса в одном костюме: «Мне не холодно, я привыкший».
Он рассказывает о программе компактного проживания жителей. Переселения из Шахты ждали и живущие в разрухе люди, и уставшие тратить большие суммы на поддержание жизни в посёлке чиновники. По мнению властей, появившаяся программа – большое благо, наконец доставшееся жителям.
Но все ли готовы переселяться в другую часть новоиспечённого городского округа? Счастливы ли люди от предложенного властями варианта? И много ли надо для счастья тем, кто остался здесь после закрытия шахт?
Сейчас в посёлке осталось чуть больше ста жителей – это как жильцы многоквартирных домов, так и обитатели частного сектора. На последних, кстати, программа не распространяется.
Почти все жильцы квартир готовы променять их на жильё в городе. Только двое отказывались до последнего. Один из них недавно умер, так и не приняв решение бросить родной посёлок. Его супруга сейчас оформляет документы на переселение.
«Всех, кто действительно живёт в посёлке, а не просто числится владельцем квартиры, переселят. Правда, есть те, кто получал социальные выплаты по переселению с горных отводов. Их либо обманули чёрные риэлторы, либо они остались жить в посёлке, несмотря на возможность переехать. На них программа не распространяется. Местная котельная рассчитана на 15 тысяч жителей. А фактически абонентов по теплу осталось 80 квартир – около 156 человек», – рассказывает Родыгин.
Например, 32-квартирный дом по улице Полярной почти на половину пуст. Люди живут только в 12 квартирах. Это неоправданные затраты по газу.
Брошенное жильё подвергалось нападкам мародёров. Они выносили всё, что можно – даже радиаторы отопления. Смежные с жилыми квартирами стены промерзали без отопления. От этого появился грибок, жильцы замерзали в своих домах.
В 2013 году в посёлке закрылась школа, в 2018 году – детский сад. К тому времени социальной инфраструктуры здесь не осталось вовсе. Исключение – появившийся в 2017 году ФАП (его, кстати, скоро перенесут).
«Благодаря программе мы, наконец, можем расселить этот подключенный к газовой котельной жилой фонд, который приносил убытки – около 23 миллионов рублей в год», – объясняет глава Кизела.
Людям – квартиры, бюджету округа – экономия. Казалось бы – сплошной позитив. Но всё, конечно, не так уж просто и волшебно.
В Шахте есть семьи, которые когда-то получали сертификаты на покупку нового жилья, но во время сделки их обманули чёрные риэлторы. Таких людей программа не коснётся, хоть Родыгин и уверяет, что их не оставят:
«Оснований для переселения нет, но чисто по совести мы это делаем. В городе у нас есть общежитие, доставшееся нам от нефтяного техникума. Если люди соглашаются на такие условия, то перебираются туда. Мы уже составили пять договоров социального найма по переезду в общежитие».
В доме №36 по той же улице Полярной жильцы остаются в двух квартирах. Дверь в подъезд открыта. Двери квартир на первом этаже тоже распахнуты. Внутри свалены вещи, старая мебель. Люди уехали отсюда явно давно и второпях. Или же не хотели тащить с собой отголоски прошлого, оставив всё на месте, где возможно были некогда счастливы. Постеры на стенах, детские игрушки, посуда в кухонном шкафу… Всё это – вперемешку с мусором, подпалинами и грязью. Видимо, после жильцов здесь были и мародёры, и бездомные.
На втором этаже слышно тявканье собаки – явно маленькой и очень домашней. Дверь квартиры закрыта, хозяйки нет дома. Она как раз должна быть в администрации Кизела – оформлять документы. В соседней квартире пока ещё тоже живут – супруга того самого не решавшего переехать мужчины. Но её дверь открыта, хоть женщина и на работе. «Заходите, уже не жалко», – словно говорит отворяющаяся от прикосновения ладони скрипучая деревяшка в обивке.
«Ну, вот так», – пожимает плечами глава Кизела.
Доходное пустое место
Как вообще получилось, что посёлок стал такой нелюдимый? Конечно, всё стало приходить в упадок с закрытием шахт. Люди потеряли работу, но могли уехать: они получили так называемые шахтёрские сертификаты на переселение. Однако многие остались.
Другие, видя, как всё приходит в упадок, перебрались к детям в соседние города – Губаху и Березники. Осознавая, что в посёлке почти не осталось никаких благ, они не нашли другого выхода. В глазах же чиновников они, несмотря на прописку и собственность, осознанно бросили своё имущество, которое должны были содержать.
«Люди получали сертификаты (причём на хороших условиях – 36 тысяч за квадратный метр) и использовали их. У большинства есть квартиры в Перми или в Березниках. Их они отдали детям, а сами остаются жить здесь. А нам приходится нести расходы на чистку дорог, подачу воды, электричества и тепла, – объясняет Родыгин. – Есть и те, кто уже давно переехал на другую квартиру или в другой город. Но не выписались, зная, что у них ещё есть шанс получить деньги. Есть и те, кто прямо наживаются на ситуации. К примеру, одна женщина специально для получения сертификата купила в посёлке квартиру в 2015 году. Шахта вообще для многих превратилась в доходное место. Зная, что посёлок не бросят, они покупали квартиры (тут они стоят всего 50 тысяч рублей) и сейчас качают права, просят большие компенсации за жилплощадь. Несмотря на то, что прописаны и живут в другом месте».
Пустой многоквартирный дом, стоящий на улице Правды неподалёку от заброшенного клуба, относительно молод – ему около 30 лет. Мародёры побывали и тут, причём недавно. Ещё неделю назад в квартире на первом этаже стояли стеклопакеты. Сейчас они аккуратно вырезаны.
В соседней квартире гуляет ветер и летает синица. Мебели почти не осталось, на стенах и потолке – трещины, которые пошли, когда здесь ещё жили люди. Синица бьётся о стены, о стёкла окон и балкона, наконец вылетает в распахнутую дверь.
«Жалко Шахту»
Сейчас для всех, кто попадает под действие программы (156 человек), уже закупили квартиры в Кизеле. 74 договора соцнайма уже заключили. Два человека отказались, ещё двое не соглашаются с условиями. По славам главы, эти люди надеялись получить не жильё, а деньги. С такими «продолжают работать» – встречаются, уговаривают принять предложение.
У тех, кто ещё не перебрался из посёлка, есть электричество, газ и вода. А вот котельная уже не работает.
Чтобы переехать в другую квартиру, жителям нужно прийти в администрацию и заключить договор. После этого люди получат ключи и смогут перебраться в более комфортные для проживания условия. Планируется, что до конца октября из Шахты должны выехать все жители. Дома, которые расселяют по программе, снесут. Остальные заброшенные здания посёлка убрать не получается: где-то ещё остались собственники, но найти их не получается. Без их согласия снести дома нельзя. Кстати, такая ситуация со многими зданиями и в Кизеле. В том числе, с бывшей больницей, собственники которой меняются каждый год. Стены некогда красивого здания рушатся, владельцев найти не получается.
Среди перебравшихся из Шахты в город – в основном пенсионеры. Владимир Проценко – бывший шахтёр. Он из тех, кто долго не соглашался на переселение.
«Отпирался, долго отпирался, – рассказывает Владимир Афанасьевич, убавляя звук телевизора. – Много бились. Долго говорили с администрацией».
В квартире две комнаты, ярко горят необычные люстры, в серванте – советский сервиз.
«У меня сын – в Перми, дочь – в Нижнем Новгороде. Хотел поближе к ним. Здоровье уже не то. Два раза операцию на сердце делали. Хотел уехать, но не получилось. Куда мне было деваться? Здесь более-менее. Нормальная квартира. Приятно здесь, ясное дело», – продолжает Владимир Афанасьевич.
На вопрос, нравится ли ему новое месторасположение жилья, пенсионер после паузы отвечает: «А мне много ли надо? Всё рядом. Только родных рядом нет».
Журналисты замечают: «Какие люстры у вас необычные, красивые».
«Это вы ещё не всё видели!» – оживляется Владимир Афанасьевич, беря пульт и переключая световые режимы.
На лице шахтёра появляется улыбка. Люстра меняет цвета – белый, розовый, пурпурный, синий… За окном сереет Кизел.
4 октября в выданную в Кизеле квартиру перебралась Галина Григорьевна Котовина. До этого она 53 года прожила в Шахте. Там же и работала.
«У меня 30 лет стажа. Я штукатур-маляр четвёртого разряда. Выше – не бывает! У меня и правительственные награды имеются», – рассказывает Галина Григорьевна, показывая новую квартиру: здесь пьёт чай, здесь отдыхает, а здесь поставит стеллаж...
«Конечно, Шахту жалко. Там всё своё, хорошие люди. Но уже не было возможности остаться. Здесь я довольна – чисто, тепло, удобно, – признаётся она. – Квартира есть, пенсия есть, всё есть. Молодости только не хватает…»
Впрочем, в сером то ли от погоды, то от настроения жителей Кизеле молодость ещё живёт. Катаются по недавно проложенным тротуарам мальчишки на велосипедах, снуют по улицам жители. Некоторые дворы не сильно отличаются от пермских спальных районов: вот детские площадки, музыкальная школа, новенький стадион. Есть рабочие места на фабрике и заводе, есть ещё квартиры, куда можно переселить людей из умирающих посёлков по появившейся программе. Есть надежда.