19 октября в Перми состоится премьера фильма «Географ глобус пропил». Корреспондент «АиФ-Прикамье» вспоминает о своем участии в съемочном процессе.
Прошел!
Все началось позапрошлой весной – с кастинга в Пермском киноцентре «Премьер», который я неожиданно для себя прошел. Набежала-то туда в основном зеленая молодежь, а мне уже за 50. Но предварительно прочитав повесть, я знал – пусть на втором-третьем планах – хватает и подобных мне. Кроме того, интересно было просто повариться в киношной среде.
Самое же главное – параллели между мной и главным персонажем. В 1997 году я – историк с ученой степенью кандидата наук, подобно биологу Виктору Служкину, оставшись без средств к существованию, несколько месяцев преподавал географию в 84-й школе Перми. Зарплату там не платили многими месяцами, педколлектив раздирали дичайшие склоки, а ученическая «зондеркоманда» была еще похлеще: от забрасывания дурацкими вопросами и натирания мылом доски до такихшуток, кои вообще «на грани фола». Доберешься до работы по-служкински «зайцем» или пешком и «сеешь разумное, доброе, вечное» подряд часов восемь. Бесправный, издерганный, полуголодный… Надо было еще уразуметь, что не «отморозки» твои подопечные, просто достало их все. Что они могут с интересом воспринимать урок, способны на искреннюю и преданную дружбу, в том числе – с учителем. Правда, с работы не вышибли: сам ушел. Я тоже балансировал на грани развода. Так же сладко и больно, как Служкин свою Таточку, любил дочь.
Ассистент реквизитора
Для начала меня как коллекционера задействовали в подборе соответствующего антуража. К примеру, требовалось обставить балкон служкинской «брежневки». Вместе со старшим реквизитором Наташей Голиковой занимаюсь «реквизициями» в квартирах друзей и знакомых, тщательно исследую лавочки «антикваров» на «блошином рынке», сараи, заброшенные садовые домики и даже мусорки. Добычу грузим в «Газель» и везем в Закамск. Вот крашеный в белый цвет кухонный стол 1950-х годов. На нем совсем уж дряхлая корзинка и полка начала 70-х. До упора забитая банками, бутылками, другим барахлом минувших эпох. Сбоку сиротливо притулились коротенькие лыжи – спутники витиного безоблачного детства. С ограждения свешивается круглый лоскутный половичок… Кажется, реалистично получилось. Впрочем, судите сами.
Станиславский отдыхает
Сперва снимаемые сцены я воспринимал скептически. Затем проникся общим настроем и стал работать с энтузиазмом. Вокзалы. Пермь 1, как я понял, выбрана за колоритность. Пермь 2 использована по прямому назначению. 3 ноября наша разношерстная публика штурмует электричку. Расселись, куда велели. Тронулись. Жаль, мое место в вагоне таково, что в кадр попадут лишь плечи и затылок. Вертеть головой запрещено категорически. По проходу движутся операторы с камерой. За окном мелькают пригородные пейзажи. Три с половиной часа пролетели почти мгновенно.
Закамская школа №1. Там я не задействован. Побывал просто ради интереса. В обычное время – ничего особого. Тем более – каникулы. Но в период съемок необычность происходящего, особая атмосфера чувствуется даже во дворе. Подогнали грузовик с выдвижной штангой. Укрепили на ней софиты. Направили в окна. Замаячили тени.
«Навороченные» декорации и спецэффекты отсутствуют напрочь. Все вживую. Предельно реалистично. Так, панорамные съемки камского затона ведутся с одного из высотных зданий микрорайона Водники.
Яркое впечатление оставила сцена во дворе у подъезда панельного дом на Газеты «Звезда». Служкин – в легком сереньком пальто и кепочке, с видавшим виды портфелем – то опрометью выскакивает из дверей, опаздывая в садик за ребенком, то, спокойно беседуя, шествует под ручку с Веткой. Я и двое других статистов должны фланировать по пересекающимся курсам. Вроде – случайные прохожие. На заднем плане – еще один: прогуливает пару карликовых собачек. Звучит команда: «На исходную!» Путаемся: выходим то рано, то поздно, то заслоняем главных действующих лиц. Раз за разом... Ассистент оператора – сварливая женщина риторически вопрошает: «Вы почему такие тупые?!» Константин Хабенский же – сама невозмутимость.
Удачней сыгран мною следующий образ. Вечерняя улица близь набережной Камы. Я – в пальто самого консервативного покроя и кепи с меховой опушкой. В руке свернутый журнал. Типа совершаю вечерний променад. Встречным курсом столь же степенно вышагивают врач-педиатр Наталья Зиновьевна и ее верный лабрадор Рик. Наш вид резко контрастирует с суетливо-крикливой троицей парней в болоньевых куртках. А вон и Служкин-Хабенский вдали показался… «На исходную!»... «Умницы! Молодцы!» - нахваливает нас подобревшая женщина.
Замерзнув, массовка отогревается в специально подогнанном автобусе. Там же пьем чай, закусываем капустными пирожками. Обсуждаем увиденное и содеянное. Спорим. Импровизируем. Просто тусуемся. Сдружились. При этом мы – четверо прошедших школу «Фиделио» – держимся заправскими маэстро, по-свойски общаемся с шефом массовки Андреем Вилисовым, который для дебютантов царь, бог и воинский начальник.
Виртуали
По ходу съемок замечаю существенные расхождения сценария с повестью. У Иванова – «лихие 90-е». Мы же изображаем современную действительность. Костюмами, сотовыми телефонами, прическами. Единственно, чего избегает камера, так это заполонившей город рекламы. Поделился сомнениями со сценаристом и режиссером-постановщиком Александром Велединским. «Это «фильм по мотивам», но по очень близким мотивам; основная сюжетная линия сохранена. убрано лишь несколько второстепенных персонажей – поскольку роман не укладывается в двухчасовой фильм» –объяснил он.
Константин Хабенский – вот он, совсем рядом. Держится просто, без присущего многим звездам апломба. Перед «стартом», как и мы, отдыхает в близлежащем кафе. Шутит: «Гляди ты, сам боженька нам в помощь. Нужно солнечный день – солнце сияет. Нужен снегопад – небеса разверзаются мириадами снежинок»... К изображаемому герою относится с пониманием: «Служкин одинок. Ищет любви, пытается всеми способами избежать преждевременного старения. Парадокс: мне было бы очень приятно, если бы в некоторых ситуациях он становился неприятен зрителю». Соглашаюсь, Служкин далек от того, чтобы служить примером для подражания: слабый, много пьет и бесконечно курит… До Колчака из фильма «Адмiиралъ» ему как слепому до неба.
Простота в обращении у Хабенского не означает панибратства. Попытки несанкционированного фотографирования пресекает сходу – заявляя, что «нельзя» или негодующим жестом. Одного «папарацци» при мне с позором изгнали со съемочной площадки.
Те, кто рядом
Узнаваемы и неузнаваемы подростки. Вот пай-девочка, отличница, дочь завуча «Угрозы» Борисовны Маша Большакова в исполнении московской десятиклассницы Анфисы Черных. Последняя держится так даже за кадром. Вдобавок расточает благодарности Хабенскому, Велединскому, судьбе… Видать, все еще в трансе от выпавшей удачи. Зато очень открыты и естественны наши земляки – тот же Андрюша Прытков – хулиганище и двоечник, Градусов – «маленький, носатый, с хриплым пиратским голосом»; он же «волосатый троглодит». Только, жаль, без рыжих лохм, как в повести.
Эволюция хлама
Подошел к концу последний этап съемок в Прикамье. В заключительной сцене главный герой – с треском изгнанный из школы стоит – на своем захламленном балконе, курит, размышляет о возвышенном. «Яркий солнечный полдень рассыпался по Речникам. Мелкая молодая листва на деревьях просвечивала, пенилась на ветру…» И тут выяснилось, что большая часть реквизита, подобранного с моей помощью, куда-то делась. Поскольку времени было в обрез, отсутствующее восполнили тем, что подвернулось под руку. Зрители имеют возможность сравнить интерьер балконных сцен.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции
Фильм «Географ глобус пропил» покажут в Торонто