На Дягилевском фестивале состоялись премьерные показы оперы Камиля Сен-Санса «Самсон и Далила» — копродукции Пермского театра оперы и балета и Дягилев-феста. Все билеты на премьеру были распроданы в считаные часы. Но Пермская опера сделала меломанам шикарный подарок: услышать «Самсона и Далилу» можно было не только в театре, но и в онлайн-трансляции. Туда же вошли и интервью с постановщиками нового спектакля, приоткрывающие его замысел. Каков лейтмотив оперы, почему в ней присутствует танец и в чём заключается уникальность главного женского персонажа Далилы? Подробности — в материале сайта perm.aif.ru.
Идти собственным путём
Оперу, рассказывающую библейскую историю о легендарном герое Самсоне и коварной обольстительнице Далиле, которая хитростью узнаёт секрет его необычайной силы, поставили в Перми режиссёр Анна Гусева, хореограф Анастасия Пешкова и дирижёр Владимир Ткаченко.
«"Самсон и Далила" — отличная опера, к сожалению, не так часто идущая в России. И я очень счастлив, что мы к ней пришли. Это прекрасный пример романтической оперы. Во-первых, там богатые хоровые сцены. Во-вторых, шикарные арии, входящие в репертуар выдающихся меццо-сопрано», — говорит главный дирижёр Пермского театра оперы и балета Владимир Ткаченко.
Он уточняет, что Пермский театр имел отношение к постановке этого музыкального шедевра, но нынешний спектакль отличается от прежнего кардинально. Сейчас над ним работала совершенно другая команда постановщиков. А значит, появилось иное видение известного сюжета, иная музыкальная драматургия.
«Мы не склонны брать общепринятые нарративы для исполнения этой музыки, мы делаем свой спектакль. Не уверен, что опираемся в этом смысле на какие-то традиции. Хотя традиций французской оперы, думаю, достаточно, чтобы идти собственным путём», — поясняет Ткаченко.
Дисбаланс мира
Режиссёра Анну Гусеву зрители Дягилев-феста уже знают по её De temporum fine comoedia («Мистерия на конец времени») Карла Орфа и диптиху «Персефона. Симфония псалмов» на музыку Игоря Стравинского. В «Самсоне и Далиле» её привлекли ветхозаветный сюжет, масштабность, работа с хором.
«Когда сталкиваешься с этой оперой впервые, она кажется очень прямолинейной, иллюстративной. Но прослушивая её раз за разом, понимаешь, насколько сложно в условиях постоянного дисбаланса, в котором мы живём, ощутить божественное присутствие. Может быть, Сен-Санс тоже думал об этом? Он прошёл через смерть двоих детей, развод с женой, франко-прусскую войну — и всё это время писал «Самсона и Далилу». Десять с лишним лет дорабатывал и дорабатывал оперу. Как будто искал ответ на главный вопрос: как ощутить божественное в условиях постоянной борьбы с собой и с другими?» — размышляет Гусева.
Именно дисбаланс она называет лейтмотивом своего спектакля. Спектакля очень актуального. Ведь в состоянии дисбаланса мы находимся и сегодня. Слетали на Луну, создали искусственный интеллект, а договариваться друг с другом так и не научились.
«Я рассказываю историю не о том, как филистимляне воевали с иудеями. Или как Самсон любил Далилу, а она его предала. Нет, в ней есть нечто большее — дисбаланс мира и попытка выйти из него. Причём не сокрушая всех вокруг, а через любовь и свет», — говорит режиссёр-постановщик.
Далила для неё — «совершенно уникальное существо, обладающее недюжинной силой». И эта сила заключается в принятии себя от начала до конца, в понимании тёмной стороны своей души и взаимодействии с ней, равно как с положительными качествами. Потому что именно тёмная сторона помогает Далиле добиваться желанного.
«Любовь не отменяет её целей. За счёт внутреннего стержня она способна легко её в себе уничтожить, — продолжает Анна Гусева. — Мне кажется, что Далила сильно завидует Самсону. О нём ходят легенды, он делает невозможные для человека вещи: побеждает огромные толпы филистимлян, разрывает пасть льва… Как минимум завоевать этого уникума, а как максимум поработить — такова её цель, её настоящая жажда вожделения».
Что касается Самсона, то у него, по мнению Анны, внутри более яркие, конкретные краски. Это человек, который с детства слышит: «Ты особенный, ты нас спасёшь. Нам важно дождаться, когда ты освободишь весь Израиль». И маленький Самсон (в спектакле его играет ребёнок) взрослеет в ожидании дня X, когда нужно будет спасать Израиль.
Однако судьба — гораздо более сложная штука. Она приводит к большой трагедии. Хотя трагедия, убеждена Гусева, происходит не из-за конкретной Далилы и конкретного Самсона. А из-за того, что выбор совершается в пользу насилия, ненависти, зла.
Драматургия — через физику
В новой постановке «Самсона и Далилы» помимо артистов Пермской оперы плюс приглашённых солистов участвуют и артисты театра «Балет Евгения Панфилова».
«По большому счёту, эту оперу можно было решить и без танца. Но в нашем случае это ещё один медиа, с помощью которого мы рассказываем эту историю. Ну и в принципе нам интересно заниматься синтетическим жанром театра», — объясняет хореограф Анастасия Пешкова.
По её словам, любая музыка танцевальна, если под танцем понимать просто телесное существование, какое-то актёрское присутствие. И главная задача хореографа — подобрать нужный танцевальный язык. Анастасия не скрывает, что в случае с Сен-Сансом ей было непросто: бэкграунд явно тянул в балетную эстетику. Тем интереснее было развернуть стереотип от танцевания под его музыку в другую сторону.
«У меня такое правило: никогда не засовывать людей в задачи, от которых они будут страдать, — говорит она. — Например, заставлять оперных солистов стоять на голове, когда они ни разу этого не делали. Это не их профиль. В каждый момент времени я иду от физики конкретного артиста, чтобы через телесное он мог каким-то образом выразить себя или выразить идею. И каждый раз это индивидуальный подход. У хора общих вещей, конечно, больше. Но и тут я выстраиваю телесную партитуру в зависимости от того, кому что комфортнее. Мы договаривались, что, допустим, в "Вакханалии" кто-то падает на пол и трясётся в религиозном экстазе, а у кого-то будут другие физические задачи на сцене. Это нельзя назвать хореографией. Но практически вся драматургия спектакля решается через физику».
Из-за нестыковки расписания с артистами Пермского балета было решено задействовать в спектакле танцовщиков труппы Евгения Панфилова. Работать с ними, признаётся Анастасия Пешкова, было довольно легко. Несмотря на разный балетный опыт артистов, «всегда присутствовало движение навстречу». В результате в третьем акте, где у кого-то есть свои сольные части, получилась очень ансамблевая история. Без деления на солистов и кордебалет.
«По-моему, задача, которую я предложила танцовщикам, их задела. Чувствовались их азарт, радость от нашей встречи. И это, наверное, самое главное. Когда занимаешься театром, важен не только результат, но и процесс, в котором не просто хорошо, а есть некий творческий обмен», — делится хореограф.
«Нам очень понравилось работать с Пермским театром оперы и балета, — добавляет режиссёр. — За исключением маленькой сцены (особенно когда такой огромный хор) всё было классно. Все стремились выполнять не просто какое-то ТЗ, а выкладывались эмоционально. Для нас это очень тёплое, душевное место. Место силы».
