«Он видел во мне музу». Арина Панфилова – о том, каково быть дочерью гения

Евгений Панфилов – фигура для Перми легендарная. В 80-е, когда модерн и контемпорари считались эпатажем, он создал в городе с давними традициями классического балета целую империю современного танца. Воспитал нового зрителя. И задал вектор развития современной хореографии во всей России.

Уже 21 год Панфилова нет с нами. Каким он был не только на сцене и в репетиционном зале, но и дома? Почему после смерти отца его дочь ушла из созданного им театра? Каков сегодня круг её интересов? Об этом рассказала дочь «танцевального провокатора», танцовщица и хореограф Арина Панфилова.

Переписать трагедию

Вера Шуваева, «АиФ-Прикамье»: Арина, недавно вы организовали в Перми шоу-капустник в честь дня рождения Евгения Панфилова. Ему исполнилось бы нынче 68. Дата не круглая. В связи с чем решили массово отпраздновать этот день?

Арина Панфилова: На самом деле мы отмечали день рождения Мастера как праздник уже в третий раз. Когда ему исполнялось 66, у меня вдруг возник вопрос: что я хочу делать в день рождения папы? Хочу танцевать! Но не одна, а вместе с теми, кто готов в этот день свой танец посвятить ему. Видимо, сформировался какой-то голод по Панфилову. Потому что все, кому я предлагала поучаствовать в таком джеме, с удовольствием соглашались.

Важная деталь: инициатором и главным ответственным лицом и первого, и следующих дней рождения была я, но организовываем всё мы общими силами. Это и театр «Балет Евгения Панфилова», и «Лики танца» Алексея Колбина, и Центр танца Марины Кремнёвой, и Artys Dance Company Сергея Чиркова, и  многие-многие другие.

– В чём особенность нынешнего праздника?

– Концертный зал в «Атмосфере», где он проходил, сам по себе располагает к капустнику и ностальгии. Всё прошло очень тепло, душевно. Были творческие посвящения Панфилову от разных танцевальных коллективов, уникальные фото и видео, трогательные воспоминания о нём людей, знаковых в судьбе театра.

В принципе, одним из объяснений, почему мы начали праздновать дни рождения Евгения Алексеевича, стало ощущение, что нужно переписать произошедшую с ним трагедию во что-то другое. Да, когда она случилась, у всех был шок. Но ведь Панфилов оставил после себя огромное творческое наследие (знаменитый хореограф поставил более 85 балетов и 150 балетных миниатюр. – Ред.) И, кроме того, его личность может служить вдохновением для других творцов.

Здорово, что нынче собралось столько «панфиловцев»! В том числе золотой состав «Балета Евгения Панфилова», бывшие артисты уже несуществующих сегодня «Импульса», «Балета Толстых», «Бойцовского клуба». Встреча большой театральной семьи. Для меня это и правда семья. С раннего детства находилась в театре отца. Там же танцевала моя мама, Наталья Данилова. Все артисты казались мне необыкновенными, какими-то суперлюдьми.

Хотела быть ветеринаром

– Случалось, что рабочие моменты ваши родители переносили домой?

– Постоянно. Совместный досуг у нас всегда был урывками между их бесконечной работой. Мама шила дома костюмы для театра. А однажды смастерила занавес, так он занимал половину всей квартиры! Кстати, папу в молодости она обшивала «от» и «до». Интересная история приключилась с полушубком.

– Сама сшила его Панфилову?

– Из новой мутоновой шубы, которую дедушка подарил бабушке. Родители мамы были людьми достаточно обеспеченными: он – военный, она – врач. Но мутон в те годы могли позволить себе далеко не все. И, чтобы не вызывать зависти, бабушка эту шубу не носила. Она висела в шкафу. Ну а Евгений Алексеевич все средства вкладывал в творчество. Сам же ходил в изрядно поношенной одежде. Вот мама и решила стащить бабушкину шубу и сшить ему модный полушубок. Тогда они с папой ещё были просто друзьями. А когда стали встречаться и она привела его знакомить со своими родителями, он пришёл в том самом полушубке.

– Какой оказалась их реакция?

– Приняли! Да и потом у отца были тёплые отношения с тёщей. Она даже придумывала названия для некоторых его номеров. Например, он поставил миниатюру, где люди в больничных пижамах совершают автоматические движения, якобы передавая друг другу кирпичи. С бабушкиной подачи номер получил название «Марш энтузазистов».

– Живя в такой семье, вы уже в детстве мечтали стать балериной?

– Нет. В то время – ветеринаром. Любила возиться с котятами и собачатами. Отдать меня в хореографическое училище – это идея папы. А поскольку я была ребёнком послушным, то подумала, что ничего страшного тут нет. Ходила же я на художественную гимнастику, как хотели родители. Однако в училище очень быстро поняла: балет не то, чем можно занимааться просто ради родителей.

Наш выпуск 2000 года был шикарный. Многие ребята поехали работать в Питер, в Европу. Несколько человек пришли в «Балет Евгения Панфилова». Я, естественно, тоже. Ведь меня ещё во время учёбы отец подключил к выступлениям в своём театре. В 12 лет станцевала Лолиту в его спектакле, в 14 – Джульетту.

Наполняясь работой

– Джульетта – ваша любимая роль?

– Я любила все свои роли. К сожалению, многое из того, о чём мечтала, станцевать не удалось. У меня маленький рост. К тому же была полновата для танцовщицы. И Панфилову, притом что он видел во мне музу, хватало мудрости не ставить свою дочь в каждую миниатюру. Но «Ромео и Джульетта» – да, особенный спектакль. Он невероятно игровой. Как актриса, я раскрылась именно в Джульетте. Впервые почувствовала тогда, что могу держать зал.

– Помогало, что рядом с вами, в роли Кормилицы, был отец?

– Вместе мы танцевали не только в «Ромео». Он всегда меня поддерживал. Если я забывала порядок или что-то ещё, безумно злился. Но ничего не высказывал прямо на сцене, как другим артистам в подобных случаях. Хотя на репетициях кричал и на меня, конечно. Помню, меня поражали два разных человека в нём: в зале – когда он кричал на танцовщиков, и дома – когда это добрый, ласковый папа, на котором я могла виснуть.

– Через год после смерти Панфилова вы ушли из театра. Почему?

– Никогда не была достаточно фанатичной балериной, как того хотел отец. Занималась этим, так или иначе, для своей семьи, не понимая, что же нужно мне самой. А новым хореографам оказалась не интересна. Творческого роста нет. Так моя ли это профессия? Поэтому решила уйти. Год жила вообще без хореографии. Через год почувствовала: ужасно хочу танцевать. Открыла свою школу, где учила людей танцевать с нуля. Чтобы показывать им какие-то комбинации, сама начала ставить. По много часов проводила за сочинительством и только наполнялась от такой работы.

– Уверенности наверняка добавил «Арабеск-2012», где в конкурсе современной хореографии вы получили премию за постановку лучшего номера и диплом жюри прессы?

– Если честно, наград не ожидала. Но после них меня стали чаще приглашать в разные проекты в качестве хореографа. Сейчас сотрудничаю с ПГХУ: ставлю современные номера для конкурсов. Работаю с детским коллективом «Непоседы». Ещё одно направление – интегральный танец, соединяющий танец и психологию. Веду эти занятия онлайн.

– Чувствуете, что отец и сегодня вас вдохновляет?

– Да. Хотя Панфилов никогда не будет для меня только творческим человеком. Он гений, обогнавший своё время. Но он и мой папа, которого я обожаю. Радостно, что вдохновляет он ещё очень многих. Что его авторский театр продолжает жить.