Образы приходили во сне. Рустам Исмагилов — о творчестве и мастерстве

Скульптуры «Пермяк – солёные уши», «Водопроводчик», часы в сквере Татищева, арт-объект «Посе(и)кунчик» известны многим. Возле них гуляют, фотографируются, назначают встречи. Автор этих и многих других работ – пермский скульптор Рустам Исмагилов. Он рассказал «АиФ-Прикамье» о прошлом и будущем пермского искусства, становлении художника, поиске вдохновения.

В окружении мэтров

Екатерина Горбунова, «АиФ-Прикамье»: Вы воспитывались среди людей искусства. Ваш отец, Равиль Исмагилов, заслуженный художник России. Увлечение скульптурой и живописью началось в детстве?

Рустам Исмагилов: Не могу сказать, что интерес к творчеству у меня проявился с малых лет. Когда в первом классе учительница спросила, кто кем хочет быть, я не знал, что ответить. И зачем-то сказал, что хочу быть пожарным. Но в детстве папина мастерская действительно была моим вторым домом. Отец работал, а я рядом тоже что-то клеил, лепил, рисовал. Я любил что-то делать руками. Обожал всюду вколачивать гвозди, чем порой раздражал взрослых. А однажды притащил с помойки домой стул и всё, что посчитал подходящим, к нему приколотил. Родители отнеслись с пониманием... Позже, когда я подрос, мы с папой взяли в мастерской два старых стула, оформили их похожим образом и представили на выставке «Тринадцать стульев».

– Наверное, вы с ранних лет общались с известными пермскими художниками и скульпторами?

– Да, я рос в творческой среде. К нам в гости приходили мэтры изобразительного искусства: Рудольф Пономарёв (автор композиции на фасаде ресторана «Горный хрусталь»), Рифкат Багаутдинов (создал «Парящего Икара» на ДК им. Гагарина), писатель Михаил Голубков, скульптор Юрий Екубенко. Известнейший художник Станислав Ковалёв, чьи иллюстрации печатались по всему миру, был для меня просто соседом дядей Славой. У него в мастерской было сказочно. Дядя Слава сидел за антикварным резным столом, в руках у него была очень тонкая кисть. Вокруг – множество картин. Он работал, а излишки воды с кисти убирал губами. Этот вызывало у меня восторг. И я подражал ему.

– В детстве вы учились в художественной школе?

– Да, но чаще я воспринимал её как обузу. Мне казалось, что другие рисовали лучше. Почему-то все считали, что я буду художником, и многое прощали мне. Так, на выпускной экзамен по литературе мне разрешили выполнить серию иллюстраций по «Собачьему сердцу» и «Мастеру и Маргарите» Булгакова. Эти листы я сохранил. А первую свою серьёзную работу я написал в рождественские каникулы в 1991 г. в возрасте 13 лет на огромном листе ДСП, который мне выдал папа. Я изобразил всю нашу семью.

Судьба скульптора

– После школы вы всё-таки решили связать свою жизнь с искусством?

– Да, я поступил в только что открывшийся тогда Уральский филиал Российской академии живописи, ваяния и зодчества, на отделение декоративно-прикладного искусства. Папа тоже пошёл туда преподавать, позже он стал завкафедрой. Преподавательский состав у нас почти полностью состоял из представителей Ленинградского высшего художественно-промышленного училища (ЛВХПУ) им. В. И. Мухиной. Отец привлёк в академию выпускников вуза, где он учился сам. В 1997 г. папа предложил мне принести на дачу старый тяжёлый сварочный аппарат и попробовать сварить что-нибудь из металлолома. Это событие определило мою творческую судьбу на всю жизнь. Я понял, что хочу быть скульптором.

– Когда вы создали свою первую крупную скульптуру, которая попала в городское пространство?

– В 2005 г. в конкурсе победила моя идея скульптуры «Пермяк – солёные уши». Мне тогда было 28 лет. Я изготовил круглую рамку с ушами, а скульптор Алексей Матвеев – фигуру фотографа. Вторая моя большая работа – «Водопроводчик» – была создана в 2006 г. Одна из последних моих монументальных работ – «Посе(и)кунчики». В год 300-летия Перми мы с руководителем кафе коми-пермяцкой кухни договорились разместить арт-объект перед его входом, чтобы увековечить уральский пирожок в бронзе.

– В планах есть ещё что-то монументальное?

– В планах всегда есть что-то монументальное и глобальное. Что-то реализуется, что-то нет. Такова судьба скульптора.

- С каким материалом вам больше всего нравится работать?

– Нравится работать со сталью, с бронзой. Очень люблю создавать снежные скульптуры. В этом есть своя романтика. Изо льда тоже ваяю. Регулярно участвую в создании ледового городка на пермской эспланаде и в Кубке России по снежной и ледовой скульптуре «Зимний вернисаж». Много работаю с металлоломом, это затягивает. В последние годы создавал арт-объекты из дерева. Например, в 2023 году родилась 4 огненные скульптуры для фестиваля «ПроНебо». Мы выполнили их из дерева и подожгли. Все материалы – разные по свойствам. Их сложно сравнивать.

- Расскажите подробнее о работе с металлоломом. 

- Эту работу я воспринимаю, скорее, как отдых. Иногда я бросаю клич в интернете, и  люди сами везут мне материал: лопаты, грабли, детали механизмов. Часто на своих выставках слышу, как какая-нибудь женщина говорит мужу: «У тебя в гараже всюду металлолом. Возьми и сделай что-нибудь такое». Неплохо, что это кажется простым… Но я всё-таки надеюсь, что, кроме технического процесса, здесь есть и художественная составляющая.

– Какие темы преобладают в вашем творчестве?

– Раньше в моих работах было много анималистики. Меня поражают бесконечные образы Пермского звериного стиля. Настолько всё глубоко продумано нашими предками, которые создали великолепные творения, до сих пор вдохновляющие профессиональных художников. Какое-то время меня увлекала тема оружия. Так появилась серия работ по Шекспиру – мечи, кровь, розы и вино. Сейчас пока конкретной темы, которая увлекает, нет. Но хотелось бы снова заняться уличной скульптурой.

– Правда ли что у каждой скульптуры есть душа?

– Частичка моей души точно есть в каждой из работ, над которыми я тружусь. Я отдаю что-то своё, отчасти теряя, но и приобретая. Когда работа находится на выставке, ловит взгляды посетителей, меня это вдохновляет и подпитывает.

– Как вы настраиваетесь на творчество?

– Если говорить, например, о металлоломе, он сам по себе способен вдохновить. Разглядывая его, можно уже найти какие-то образы. Но чаще, конечно, задумка есть. Сталь – не пустой холст. Металл ошибок не прощает. Поэтому перед началом работы обязательно нужно продумать все действия. Иногда не 7 раз отмеришь, а 77.

– Как к вам приходят свежие идеи?

– Чаще всего идеи приходят поздно вечером. Раньше образы работ мне снились. Ложась спать, я оставлял рядом блокнот и ручку, чтобы проснуться и сразу всё записать. Работа мозга – дело тёмное. Некоторые говорят, что произведения искусства человек творит не сам, что кто-то свыше водит его рукой. Но хочется надеяться, что и от художника тоже кое-что зависит. Я часто говорю студентам, что очень многое влияет на мировосприятие художника и на его работы: фильмы, книги, окружение.

«Богатый художник – мёртвый художник»

– Вы преподаёте в Уральском филиале РАЖВиЗ. Много талантливых студентов?

– Подающие надежды студенты всегда есть и будут. Но, увы, система образования у нас «просела». Уровень образования в художественных училищах и колледжах сейчас стал ниже. А ведь именно они готовят базу для академии. К сожалению, сейчас в целом другое отношение к профобразованию. Многие считают, что учиться на художника не нужно, мол, он так видит, это в нём и ценно. Я считаю, что профессиональное образование всё-таки нацелено на определённую самокритику.

- С какими проблемами сталкиваются люди искусства в современном мире?

- У художников небольшой выбор для деятельности. Они либо занимаются только творчеством, либо идут в преподавание, либо совмещают то и другое. Чтобы быть успешным живописцем или скульптором, нужно иметь большую клиентскую базу. Впрочем, художнику можно выучиться на дизайнера. Кстати, сейчас я начал заниматься компьютерной графикой. Разрабатываю для знакомых логотипы и брендбуки.

– В вашей семье кто-то ещё нашёл себя в искусстве?

– Пока сложно сказать. Старшая дочь (она недавно окончила 9 класс) – человек творческий. В детстве посещала изостудию, занималась музыкой. Возможно, пока ей не хватает усидчивости. Младшая (окончила 6 класс) училась в художественной школе, хотя несколько раз её бросала. Все её тетради изрисованы персонажами из аниме. Мне бы, конечно, хотелось, чтобы дочери были художницами. Возможно, с возрастом они придут в искусство. Я всегда им говорю, что творческие профессии – самые лучшие. Да, они не для всех. Художнику нужно в первую очередь думать не о деньгах, а о творчестве. «Богатый художник» – это сочетание несочетаемого. Хотя они есть, конечно, в мире. Но в основном уже все мёртвые.

– Вы используете в работе компьютерные технологии?

– Да, основным инструментом для рисования эскизов у меня сейчас стал компьютер. Я начинаю рисовать на бумаге, потом фотографирую рисунок, загружаю фото в компьютер и дорабатываю его. С приходом новых технологий некоторые виды работ исчезают за ненадобностью. Но ручной труд стал цениться ещё больше.