Живи сюда – в место, где растёт земляника. Вышла новая книга поэта Бахарева

В Перми прошла презентация новой книги поэта Антона Бахарева. Вернее, альбома стихов под названием «Смультронстеллар». Стихи прежние, подача – новая. К каждому тексту есть иллюстрация, созданная Дмитрием Замуруевым. Но она не сопровождает стихотворение, а, скорее, является отдельным видением художника на поэтические тексты. По крайней мере, задумывалось так. Но не во всём получилось. Помимо того, что Бахарев представил читателям (хоть и ограниченному кругу) своё новое творение, состоялась ещё одна премьера – серии документального сериала о пермской поэзии, над которым работает команда «Нового курса». Всё вышло неоднозначным. Как и сам Антон Бахарев. Подробнее – в материале сайта perm.aif.ru.

А стихи будут?

На презентации собрались около 20 человек. Бахарев назвал их людьми, которым интересно его творчество. Собравшиеся ждали, пожалуй, стандартной презентации книги стихов. Как водится, автор рассказывает пару слов о себе (или нет), а потом о новом детище, перемежая повествование чтением стихов из книги, а через час подписывает экземпляры и – все расходятся. Но Бахарев так не хотел и не сделал.

Местом презентации стал наполненный воздухом и творчеством дом Майи и Юрия Горбуновых. Для Антона он недавно стал новым открытием, в которое хочется возвращаться. И в котором ему захотелось звучать.

Говорил Бахарев долго и много. И пытаться прервать его не стоило. Хотя пытались.

Ушедший несколько лет назад в своё собственное подполье, поэт впервые за долгое время вышел к аудитории. И это, пожалуй, надо ценить в первую очередь. В своём подполье он сидел по нескольким причинам. И одну из них, сокровенную и болезненную, он впервые вслух при толпе назвал. Бахарева пытается одолеть аутоиммунное заболевание. И об этом он говорил честно и смело. Как и о другом. О семье, доме, детстве, юности, смерти, страхах, творчестве, поиске, поэзии, любви. О том, как перестал писать стихи. О том, как впервые – и наконец – почувствовал себя поэтом. О себе и своём месте – в самом себе и окружающем мире. Порой – в дичайших подробностях. И этот рассказ, кусков жизни Бахарева с деталями, вряд ли когда-то повторится.

Казалось бы, при чём здесь стихи? Но во всех этих рассказах и жизни Бахарева его стихи и есть. А в стихах – жизнь. В «Не говори, что мы не земляки», в «О, наших изб вторые этажи», в «Мурлыкал кот, и булькала река», в «Я голос потерял – и всё держу в себе»…

Когда во время презентации раздалось «Почитай уже стихи», Бахарев стихи читать ещё был не готов. Но – тайминг, спешки некоторых гостей на другие мероприятия, предвкушение просмотра фильма… И понять можно, и жаль. Так бывает на свадьбе, когда невеста продумала самый важный день своей жизни до мелочей, а гости всё равно каждую минуту кричат «Горько!» и несут аляповатые открытки с четверостишьями из интернета.

В итоге Бахарев стихи прочитал. Свои. И не только. Говорили, что стихов получилось мало. Отчасти – да. Но там, где одни увидели растянутость вечера, другие разглядели его скомканность. А потому стихов могло быть больше, но не случилось.

А что за книга вообще?

Альбом стихов «Смультронстеллар» Антон Бахарев выносил, вытворил и создал несмотря на то, что ему говорили о сложности названия и пророчили непродаваемость. Несмотря на долгие поиски художника и дальнейшие притирки с выбранным иллюстратором Дмитрием Замуруевым. Изначально Бахарев считал, что не будет вмешиваться с создание картин, сопровождающих стихотворения. Но вышло чуть иначе – он признался, что порой не мог устоять и некоторые работы корректировались по его просьбе. Однако в видении того, как бы не только звучали, но и виделись бахаревские стихи, поэт с иллюстратором сошлись. И это большая удача.

Бахарев хотел назвать альбом стихов так: «Место, где растёт земляника». Это буквальный перевод шведского слова «смультронстелле», лёгшего в итоге в основу окончательного названия. Но означает оно некое место силы, где тебе хорошо, где можно восстановить силы и идти дальше, выше. К «смультронстелле» примешалась бахаревская любовь к космосу. Отсюда и появился трудновыговариваемый, но чарующий «Смультронстеллар». И когда поэт увидел этот вариант названия, отступаться от него не стал, потому что в нём соединились все важные ему смыслы.

К «смультронстелле» примешалась бахаревская любовь к космосу. Отсюда и появился трудновыговариваемый, но чарующий «Смультронстеллар».

Поэт и прозаик Глеб Шульпяков, написавший предисловие к альбому, говорит о кажущейся непримиримости поэтических полюсов автора. В этих непримиримых полюсах – весь Бахарев. И поэт, и парень из ЖК на правом берегу Камы. Придирчиво поправляющий чёлку и носящий нестираную кепку. Со всей своей деревенщиной в душе и выбором такси бизнес-класса. С любовью посидеть на берегу реки на оттаявшем после зимы бревне и знанием степеней прожарки ресторанного стейка. Пронизанный югом и севером. Пропитанный рассыпавшимися в пыль домами и вишерской мощью. Смотрящий в небо и временами – под ноги. Скучающий по мальчишке себе и смотрящий на подрастающего сына.

Жирная часть этой его непримиримости (и – в конечном счёте – её преодолении) и стала «Смультронстелларом». Со всем своим «Живи сюда», «Квантовой пеной», «Риликой», «Нежным человеком» и даже «Когда папа был маленький» Бахарев брёл к своему месту, где растёт земляника. Где есть сила, которой сейчас не хватает, и точка выхода к новому. 

Журналист, историк, сценарист Светлана Федотова, говоря о книге, назвала её целокупной. И подобрать более подходящее слово сложно. Нужны ли вообще стихам иллюстрации? Профессор, литературовед Владимир Абашев считает, что нет. А Бахарев со своими поэтическими полюсами считает иначе. 

«Смультронстеллар» в поэтической истории Бахарева – не сборник новых стихов. Поэтому говорить о самих стихотворениях – признанных и многим известным – излишне. «Смультронстеллар» – его собственное прочтение себя же в том числе с помощью новых форм. И этим прочтением и видением он делится с остальными.

Во время презентации книги Антон Бахарев много говорил о свободе. Внутренней, поэтической, разной. Выход «Смультронстеллара» – его свобода. Свобода с банкой земляничного варенья в подарок – «От печали, от печали…»

Получился ли фильм?

Команда «Нового курса» создала документальный сериал под названием «Живая поэзия». В релизе, выпущенном с началом съёмок, режиссёр Влад Кричфалуший говорил о проекте так:

«Мы хотим рассказать о поэтах 1970-х, 80-90-х, нулевых, 2020-х годов. Нам интересно проследить, существует ли пермская традиция, поэтическая преемственность, как одно поколение влияет или не влияет на другое, какие пермские мотивы, символы, образы живут в стихах. И через создание видеопоэзии постараемся раскрыть индивидуальность и хрупкость разных поэтических миров».

Одна из серий – где есть Антон Бахарев – ещё в получистовом варианте была показана в день презентации его «Смультронстеллара».

Работа вышла неоднозначной и вызвала споры. Получилась ли серия о Бахареве? А о пермской поэзии? 

Если воспринимать его как фильм, то вряд ли. В нём не вышло ни иллюстрации поэтической жизни Перми, ни портрета Бахарева. Но создатели и не стремились сделать кино об Антоне. И это надо учитывать. Однако не вышло рассказа и о пермской поэзии.

Возможно, если смотреть все серии проекта целиком, то из них и сложится представление о поэтической Перми. Сама же серия кажется наброском, но ценным. Тем, кто совсем не знаком с пермской поэтической тусовкой, он может показаться приемлемым. Тем, кто был вхож или является его частью, отчасти покажется искусственным и местами постановочным. Нарядные дружелюбные поэты вокруг ёлки, развешивающий ёлочные игрушки прекрасный Григорий Данской (откуда он здесь, зачем и куда делся?), очень улыбчивый Иван Козлов, шарики-фонарики, огонёчки. Наби Балаев с прекрасным, но очень долгим тостом. Да, он произносит их на каждых поэтических встречах. Но надо ли было так долго здесь? Особенно с учётом ограниченного бюджета и хронометража, на что уповали создатели, объясняя те или иные решения в работе над картиной. Всё это могло быть клипом группы Hatters про Новый год. Но не стало иллюстрацией поэтической жизни Перми или бытия Бахарева.

Зачем-то ещё (режиссёр уверяет, что так нужно), есть вездесущий Евгений Гусев. Впрочем, на то он и вездесущий. И Гусев здесь такой, какой и есть, и чувства искусственности не вызывает. Он на своём быстроговорящем сумбурном искренен и там, где надо – на Компросе.

В фильме, безусловно, не хватило стихов. Хотя Антон, по его словам, во время съёмок читал их много.

Зато в серии есть настоящая Губаха и Бахарев. И вот это как раз ценно. Но сложность Бахарева – в его простоте. А это очень коварная штука. Не всегда простота – это нарочитая прямолинейность в лоб. Показать разрушенный, некогда (или до сих пор) родной мир Антона отчасти удалось. Но порой кадровый ряд был настолько в лоб, что всё тонкое и трепетное потеряло силу. Но всё хочется простить ради последних минут восхождения Бахарева на гору, раскинутой под ним Губахи и финальных слов. 

Всё это, конечно, вкусовщина. И у съёмочной группы, которая создала эту зарисовку поэтической жизни Перми, есть право на свой взгляд и своё прочтение. Другой вопрос – получилось ли у них то, о чём они же и заявляли.

Сама же попытка зафиксировать пермское поэтическое достойна уважения. Потому как дело это неблагодарное. Зато очень шумное. Давно в Перми не было столько разговоров о поэзии и её ипостасях. А отклик публики показывает, что было мало Бахарева. И это может говорить о том, пришло время снять о нём полноценный фильм.