«Похоронили тело чужого ребёнка». Мог ли СКР фальсифицировать дело педофила

10 января 2018 года родители одной из жертв «оренбургского маньяка» сделали публичное заявление, в котором утверждают, что мужчина, признанный виновным в изнасиловании и убийстве их сына, этих преступлений не совершал. Родные требуют отменить приговор в отношении преступлений, касающихся их ребёнка. Могло ли уголовное дело быть сфальсифицировано криминалистами и следствием, читайте в материале «АиФ-Прикамье».

Пожизненный приговор

28 декабря 2017 года Пермский краевой суд признал «оренбургского маньяка», 30-летнего уроженца Краснокамска Юрия Тиунова, виновным в совершении семи особо тяжких преступлений в отношении шести малолетних детей. Суд приговорил его к пожизненному лишению свободы с отбыванием наказания в колонии особого режима.

Следователи представили в 42 томах уголовного дела доказательства вины Тиунова в различных преступлениях сексуального характера в отношении шести детей – трёх мальчиков и трёх девочек. Одного из них, семилетнего мальчика, пропавшего в Краснокамске в октябре 2013 года, мужчина убил.

После вынесения приговора Юрию Тиунову родные убитого мальчика заявили СМИ, что он не имеет отношения к преступлениям против их ребёнка. Спустя почти две недели, 10 января 2018 года, они опубликовали в социальной сети обращение к неравнодушным гражданам с призывом не верить следственным органам, которые, якобы, обвинили в преступлениях невиновного человека. Они уверены, что следователь СКР поспешил, назвав Тиунова причастным к убийству их сына ещё до того, как была проведена экспертиза.

Родители пропавшего первоклассника утверждают, что им выдали для захоронения останки тела чужого ребёнка. По их мнению, тело «подкинули» криминалисты.

«Мы не согласны с приговором суда, и хотелось бы объяснить причины этого, - говорится в сообщении родителей. - <…> Вещи действительно оказались принадлежащими нашему сыну, только никто не мог объяснить, почему их так мало. Мы ожидали увидеть их в очень плохом состоянии, но вещи выглядели так, словно они не были в земле три года. Создавалось впечатление, что их искусственно обваляли в земле, причём с наружной и внутренней стороны.

<…> Больше всего смутили зубы, о чем мы сразу и заявили. Забрав останки, мы увидели не только более крупного ребенка, но и не тот цвет волос <…>».

Неоспоримая экспертиза

В Главном Следственном управлении СКР РФ по Пермскому краю приняли решение не комментировать опубликованное обращение родителей. Редакция направила запрос в Прокуратуру Пермского края. В полученном ответе указано, что надзорное ведомство не выявило нарушений в расследовании уголовного дела. 

Ситуацию прокомментировал независимый эксперт. Юрий Лобанов имеет опыт работы в следственных органах и более 20 лет является адвокатом.

«На мой взгляд, маловероятно, что у Следственного комитета могут быть мотивы для фальсификации расследований подобных дел. Субъективный фактор, конечно, исключать нельзя, бывает, что люди ошибаются. Какие-то нарушения бывают, но за 20 лет работы я не припомню такого уголовного дела, по которому подследственному грозило бы пожизненное заключение, а всё уголовное дело сфальсифицировали. Следственный комитет подходит очень аккуратно к таким расследованиям, и если есть сомнения в обстоятельствах расследования, то они многократно перепроверяют данные, ищут другие подтверждения или опровержения», – говорит адвокат Юрий Лобанов.

На мой взгляд, маловероятно, что у Следственного комитета могут быть мотивы для фальсификации расследований подобных дел.

В своём обращении родители пропавшего мальчика говорят, что им не дали ознакомиться с материалами дела. О некоторых из них они узнали только на суде. Юрист уверен, что такое маловероятно.

«Прежде, чем передать дело в суд для рассмотрения по существу, следователь обязательно знакомит с его материалами и подследственного и потерпевших. Речь идёт и о видеозаписях, и обо всех вещественных доказательствах, показаниях свидетелей и прочем. Родственники имеют право отказаться от ознакомления. Бывает, что они знакомятся с материалами дела, но изучают их не полностью, а выборочно, поверхностно и что-то могут упустить. После этого они подписывают протокол ознакомления с материалами уголовного дела, – утверждает эксперт. – В таких случаях говорить о нарушении уголовно-процессуальных процедур со стороны следствия практически невозможно. Кроме того, в протокол ознакомления с материалами уголовного дела в порядке статьи 216 УПК РФ ознакомленные лица имеют право собственноручно вносить свои замечания и возражения, и они будут рассмотрены прокурором при утверждении обвинительного заключения».

Юрий Лобанов считает, что нет оснований не верить результатам генетической экспертизы.

«Родители могут искренне ошибаться, делая выводы на основании исключительно бытовых знаний, и не беря в расчёт многое другое. Как, например, на процессы разложения влияют перепады температуры (и их периоды), которые воздействовали в течение всего времени, пока тело находилось в земле, влажность почвы, её структура, глубина захоронения и т.д. Кроме того, сейчас генотипоскопическая экспертиза почти со стопроцентной вероятностью подтверждает или опровергает принадлежность тела при условии, если биологический материал не разложился полностью. Если эта экспертиза была процессуально правильно проведена и оформлена, то даже мы, адвокаты, не имеем процессуальной возможности оспаривать её результаты. Поэтому любые сомнения должны быть не эмоциональными, а подкрепляться документально», – утверждает адвокат.

Генотипоскопическая экспертиза почти со стопроцентной вероятностью подтверждает или опровергает принадлежность тела. Если эта экспертиза была процессуально правильно проведена и оформлена, то оспорить её результаты невозможно.

Помогали следствию неохотно

Свидетели рассказывают, что родители, которые сейчас обвиняют следователей во лжи, неохотно помогали правоохранителям в поисках мальчика изначально.

«Я была координатором работы десятков волонтёров на розыске мальчика в Краснокамске. Поиски вели до тех пор, пока это было возможно по погодным условиям. Три месяца я общалась с родителями первоклассника в круглосуточном режиме. И была удивлена тем, как они «помогали» расследованию, – рассказывает координатор волонтёрского отряда «Поиск пропавших детей. Пермь и Пермский край» Марина Бармакова. – Например, последним, кто видел школьника живым, был его друг. Чтобы получить как можно больше информации от этого мальчика, по просьбе СУ СКР в Пермь приехали специалисты-психологи из Москвы. Следователь и криминалисты обратились к родителям мальчика-свидетеля, но они наотрез отказались от общения сына с московскими психологами. Тогда родителям пропавшего предложили попытаться убедить родных свидетеля помочь. Ведь, если дети дружат, то и их родители общаются постоянно, а, значит, между ними есть взаимопонимание. Но родители пропавшего этого не сделали. И было непонятно, почему они так поступали? Ведь любая, самая, казалось бы, незначительная информация очень важна при расследовании и поисках».

Последним, кто видел школьника живым, был его друг. Чтобы получить как можно больше информации от этого мальчика, по просьбе СУ СКР в Пермь приехали специалисты-психологи из Москвы. Следователь и криминалисты обратились к родителям мальчика-свидетеля, но они наотрез отказались от общения сына с московскими психологами.

По словам Марины Бармаковой, подобных моментов во время поисков было несколько. Кроме того, родные уже в первые недели после исчезновения ребёнка были недовольны работой следственной группы. К примеру, жаловались каждый раз, когда их просили повторно дать показания, или когда криминалисты хотели снова осмотреть дом, чтобы проверить вновь поступающую информацию, которая могла помочь в расследовании.

«Сын жив!»

Во время следствия и до суда родители пропавшего мальчика отказывались общаться с журналистами. Что странно, ведь, если правоохранители действительно работали с нарушениями, общение со СМИ помогло бы привлечь внимание к проблеме и повлиять на ход расследования. В комментарии «АиФ-Прикамье» папа мальчика пояснил, что такую позицию семья заняла, чтобы уже в суде задать все свои вопросы и следствию, и подсудимому. Якобы, сначала они задавали вопросы следователю и криминалистам, но по каждому правоохранители «тут же находили объяснения». На вопрос, почему не сообщали о нарушениях в надзорные органы, отец заявил, что не знал, что есть такая возможность. Папа ответил и на вопрос, почему не убедили родителей свидетеля, последним видевшего живым ребёнка, дать разрешение на работу психологов из Москвы. По словам отца, пермские психологи уже работали с мальчиком, и этого, по их мнению, было достаточно.

Посовещавшись, мы приняли решение забрать и похоронить останки, хотя уже на тот момент знали, что они не принадлежат нашему сыну. В противном случае их похоронили бы неизвестно где.

Также родители сообщили, что в первых числах января они подали жалобу на приговор суда по делу «оренбургского маньяка». Семья считает, что их пропавший сын жив, и призывает неравнодушных распространять ориентировки о его поиске.