О результатах работы пермских следователей редакция perm.aif.ru пишет постоянно, но о самой профессии и о том, как устроено региональное следственное управление, — нечасто. Чтобы исправить это, в День образования Следственного комитета perm.aif.ru публикует интервью с руководителем отдела кадров СУ СК РФ по Пермскому краю Фёдором Лимпинским.
Как стать сыщиком
— Фёдор Владимирович, как попасть к вам на работу? Допустим, я студент юрфака…
— Мы никому не отказываем в прохождении практики на базе наших территориальных следственных органов. Если ребята толковые, мы, конечно, заинтересованы хороших специалистов забирать себе. Но подготовка должна начинаться не на стадии выпуска, а раньше.
Я сам, когда обучался в Уральской государственной юридической академии (сейчас это университет) в Екатеринбурге, с третьего курса стабильно ходил общественным помощником — это когда ребята закрепляются за наставниками-следователями, и их вводят их в профессию. Понятно, что в крае таких общественных помощников меньше, но в Перми у нас есть и Пермский университет, и институт ФСИН, и Высшая школа экономики, и РАНХиГС — мы со всеми контактируем, для всех открыты.
Более того, я всегда своих коллег ориентирую на то, что нужно участвовать в мероприятиях, которые организуют университеты, рассказывать о нашей профессии, потому что она действительно интересная. Я абсолютно уверен: если человек проработал следователем хотя бы 2−3 года — он получил колоссальный опыт и потом сможет работать везде.
— Много ли людей приходит из других ведомств?
— Да. Например, если человек работал в полиции (расследовал экономические преступления, должностные или по линии наркотиков), у нас всегда найдётся ему применение. Мы принимаем на службу и из органов внутренних дел, и из ФСИН.
Если человек имеет знания, желание развиваться, работать в команде, но ему не хватает где-то знаний — мы всегда поможем.
— Александр Бастрыкин в интервью как-то упоминал собственную систему подготовки кадров.
— Совершенно верно, она развивается последние 15 лет. Мы начинаем готовить кадры чуть ли не с малых лет. Есть кадетские корпуса, где ребятишки школьного возраста — уже кадеты следственного комитета. Пермский край был одним из передовиков. У нас есть кадетские классы в губахинской школе № 2 — там ребят из 10–11 классов готовят к поступлению в образовательные учреждения в системе следственного комитета.
— Чем отличается программа?
— Кадетам рассказывают о системе правоохранительных органов, касаются вопросов защиты прав, свободы, законных интересов граждан. У них есть специализированные курсы, которые разрабатывает наша ведомственная академия.
Мы наших ребят отправляем учиться в Московскую и Санкт-Петербургскую академии Следственного комитета России. Есть определенные квоты для сирот — это политика нашего ведомства. Мы подыскиваем ребятишек из числа детей-сирот, кто хотел бы учиться в наших академиях, оказываем всяческую поддержку. Есть определённые преференции при поступлении. Не остаются в стороне, конечно же, и дети наших сотрудников.
Зачем нужен тыл
— Это, кстати, отдельный вопрос — есть в Прикамье династии следователей?
— Да, например у нас есть руководитель Пермского межрайонного следственного отдела, полковник юстиции Николай Николаевич Платунов, который много лет отдал службе в системе Следственного комитета. Его сын уже дослужился до заместителя руководителя следственного отдела по Ленинскому району Перми. Они не пересекаются по службе, нет никакого конфликта интересов.
Вот такая преемственность поколений нами поддерживается и культивируется, потому что семья для следователя всегда очень много значит. Если есть тылы, то и в профессии всё удаётся. Где бы ты ни был, в какие бы дебри не уехал и какие бы задачи ни выполнял, надо знать, что тебя ждут дома, что ты нужен, что в твоей жизни есть не только работа.
— Давайте поговорим о психологической нагрузке. Проводят какие-то специальные тесты на устойчивость при приёме на работу?
— У нас есть разные психологические методики, которые позволяют выявить те или иные качества — или даже иногда препятствия для прохождения службы. Мы докладываем о результатах на отборочной комиссии, которая их рассматривает и принимает решение по конкретному кандидату.
— А для действующих сотрудников есть какая-то программа психологического мониторинга?
— У нас в штате работает психолог, он участвует в отборе кандидатов на службу, консультирует и анализирует моральный климат в коллективе. Понятно, что стресс присутствует, никуда от этого не деться. Ты постоянно сталкиваешься с человеческим горем так или иначе. Мы работаем с убийствами, ДТП, часто потерпевшие — дети… Это всё равно пропускаешь через себя.
Это непросто. Не каждый сможет работать следователем. От того, насколько правильно оценили кандидата с точки зрения его психологических качеств, стрессоустойчивости, моральных принципов, зависит то, насколько эффективно человек работает.
Важно уделять внимание не только этой оценке, но и тому, чтобы у человека была возможность для отдыха. Мы на протяжении многих лет ездим на сплавы всем коллективом — это такие большие тимбилдинги. Организуем для сотрудников спортивные, творческие мероприятия.
Вообще, если посмотреть на коллег, то чем только они не увлекаются — кто-то танцами , кто-то поёт, кто-то мастерит поделки из камней, кто-то, как я, допустим, наукой занимается — пишут статьи и учебники, преподают. Самое главное, чтобы у человека помимо профессии было что-то ещё, в чём он себя может реализовывать. И, ещё раз подчеркну, для следователя очень важен тыл — его семья, дети.
— Большинство сотрудников семейные?
— Да, безусловно.
— Это какой-то обязательное условие при отборе кандидатов?
— Многих специалистов мы сразу после института принимаем, так что нет. Но если человек способен создать семью, это говорит о том, что он способен на себя принимать определенную ответственность — а работа следователя очень ответственная.
— Раз уж мы заговорили о демографии, расскажите, пожалуйста, о половозрастном составе управления.
— Основной массив специалистов — в возрасте от 30 до 45 лет. То есть это те, кто имеет уже следственный опыт и способны эффективно выполнять задачи.
— А пол?
— Раньше бытовало мнение, что это исключительно мужская профессия, но сегодня мы чаще и чаще в рядах сотрудников следственного комитета встречаем женщин. Я по своему опыту могу сказать — и по работе следователем, и в криминалистике, и сейчас в кадрах — что женщины работают у нас наравне с мужчинами, а и то и лучше их: становятся лучшими следователями края, заканчивают огромное количество уголовных дел. Здесь же нет мужчин и женщин, здесь есть офицеры, которые выполняют возложенные на них задачи. Все равны.
Превратности карьеры
— Вы упомянули, что работали криминалистом?
— Да, около полутора лет. После академии в Екатеринбурге я учился в Московской академии следственного комитета на специализированной магистратуре по линии криминалистики. И меня назначили на должность замруководителя отдела криминалистики.
Криминалисты — это так называемая гвардия следствия. Есть такое негласное правило: чтобы стать следователем-криминалистом, нужно проработать три года. Надо иметь следственный опыт, понимать, как расследуется дело, как раскрывается преступление. Если на этапе получения доказательств, за который отвечают криминалисты, что-то утрачено, восстановить это потом очень сложно.
— Но потом вы перешли в кадры?
— У нас бывает так, что из одного подразделения перемещаешься в другое. Но я не совсем отошёл от оперативной работы: готовлю диссертацию о взаимодействии следователей с оперативными подразделениями ФСИН. Вообще, конечно, кадры — кардинально другая штука. Но как когда-то мне сказал мой руководитель, не боги горшки обжигают: освоить можно всё.
Можно поставить руководителем кадров кого-то со стороны или, например, из управления другого региона. Но представьте: у нас штатная численность в следственном управлении — более трёхсот человек. Кого-то надо рекомендовать на руководящие должности. Кто-то работает медленно, но может качественно и долго расследовать серьёзное дело, где требуется много сидеть с цифрами, с документами, работать внимательно. Кто-то, наоборот, раскрывает убийства, может быстро преступника вычислить и найти.
Все эти моменты надо учитывать — и от того, насколько грамотно ты распределишь кадры, зависит эффективность следственного управления. А если ты не имеешь опыта работы и связей в своём управлении — тебя не знают, ты никого не знаешь — то не сможешь быть эффективным руководителем кадрового подразделения.
Некоторые считают, что работа в кадрах — это для тех, кто уже плесенью покрылся: печати ставить, приказы оформлять. Это не так. У нас руководитель молодой, команда молодая — и кадровика поставили молодого, чтобы всё развивалось по всем направлениям.
— Есть сейчас какой-то кадровый голод в краевом следственном управлении?
— Острого дефицита сейчас нет, но мы активно формируем резерв на случай, чтобы всегда было компетентное следственное ядро, благодаря которому ведомство сможет эффективно выполнять свои задачи.
— Прямо сейчас управление эффективно выполняет свои задачи?
— Есть определённый рейтинг следственных управлений, мы были в конце этой таблицы, но с приходом нового руководителя поднялись с 76-го места на 34-е за два года.
— Что это за рейтинг, по каким показателям его строят?
— Это сроки следствия, его качество (чтобы дела не возвращались для дополнительного расследования), возмещение ущерба и так далее. То есть основные показатели, которые свидетельствуют о том, что следствие работает эффективно, права и свободы граждан защищены, а нарушенные — восстановлены. К этому мы и стремимся. И молодой кадровый состав — в этом большое подспорье.
