Знаменитый музыкант и группа ДДТ гастролируют по всей России с новой концертной программой «Иначе». Выступления Шевчука собирают полные залы, его песни тщательно изучают на предмет политических подтекстов, а сам музыкант уверяет, что ограничивается в своем творчестве исключительно социальной проблематикой.
– Песни, которые мы включили в нашу программу, вызывают много вопросов. Их много. 28 треков записаны на двух дисках, альбом называется «Иначе». Это серьезная музыка, не для всех, воспринимают ее с трудом. Это современный рок как мы его понимаем, не тот русский рок который мы играли и который играют некоторые наши коллеги. Каждая песня имеет свое лицо, есть сквозной сюжет выступления. В общих чертах – это история о нашем современнике, молодом человеке, адресованная молодежи. Пытаемся рвать мозги людям, пытаемся выбить из людей, приходящих на концерт, сопереживание. Наша новая концертная программа абсолютно неполитическая, но вполне социальная. Мы немножко философствуем, думаем, размышляем о смысле жизни, ищем свое место в мире, ставим вопросы, что делать, примеряем разные социальные одежды. В конце герой освобождается от цивилизационного груза и абсолютно голый смотрит на бабушку, и, по-моему, что-то понимает об этой жизни.
– Ваш концерт отличается обилием технологий. Зачем вы их используете на сцене?
– Такого в России больше нет ни у кого. Программа, не побоюсь сказать, выдающаяся. Кто не посмотрит «живьем» – полный дурак. Редко хвалюсь, но мне приятно петь и играть новую программу, чувствуешь кожей всю эту энергетику. Программа у нас технологичная, многое в нашей стране используется впервые, много красивой визуализации. Это веление времени. Рынок компакт-дисков рухнул, конкуренция растет, есть спрос на хорошие спектакли и перфомансы, нужно работать как никогда много. Мы отбиваем свои затраты на билетах. Фактически концерты приносят нам основной доход.
– Для этого надо собирать полные залы.
– В «Олимпийском» собрали 15 тысяч зрителей, в Питере - тысяч 12, в городах почти всегда полные залы. Ни одна группа из существующих в России на свой сольный концерт столько не соберет. Суперзвезды начинаются с аудитории в полторы тысячи зрителей (смеется). Хотя больше собирает Стас Михайлов – хороший кабацкий музыкант. Как культуролог могу объяснить его феномен. Женщины бальзаковского возраста идут на Стаса Михайлова, потому что они девственность потеряли в тех советских ресторанах 80-х, ну или после посещения тех ресторанов. Музыка там была такая же, ностальгия пробивает.
– «Иначе» – это не первая ваша программа, которую можно назвать для ДДТ эпохальной?
– У нас было три большие программы. Есть периоды накопления, они необходимы для переосмысления и понимания, о чем ты будешь петь. Была программа «Черный пес Петербург» в 1992, в которой мы говорили о проблеме человека и города. Вторая – в 1998 году – «Мир номер ноль». И вот третья – «Иначе». Два года назад я сказал, что поехал в деревню писать. Если ничего не придумаю, то расходимся, потому что смысла нет играть одно и то же. Мы пришли в рок музыку что-то делать, а не просто чесать как попса. Через пару месяцев пребывания в деревне я привез концепцию нового альбома и концертной программы.
– Вы говорите, что поете о социальных проблемах, но вас все равно рассматривают сквозь призму большой политики.
– Я, как гражданин, имею право не любить определенную партию. Но заниматься плакатной политикой в творчестве – совсем смешно. Главное – задавать себе вопросы, чтобы начал работать мозг. А многие отвыкли от этого, довольствуются банальными ответами, мозги отутюжены. Только не ищите в нашей программе мессианство, это простая просвещенческая штука, реализующая главную задачу искусства – грамотно задавать вопросы.
– В России все так плохо с мозгами?
– Включил я как-то телевизор, и на Первом канале акулы шоу-бизнеса обсуждали, кого больше слушают. Мне плохо стало от увиденного, от всех этих «поющих лифчиков и трусов». Даже название для них общее придумал – поющие вибраторы. Деградация полная, от экрана несёт убогой затрапезной дурью. Нет шоу-бизнеса, есть самодовольная ужасная мрачная хрень. В больших городах телевизор стали смотреть меньше, но в стране продолжают хавать эту мертвую музыку. Фантазии Эрнста хватает только на шоу переодевания. У него мент играет на флейте, попса поет рок-н-ролл, а рок-н-ролльщик – в женском платье. Я перестал на ТВ различать, кто тут Галкин, кто Пугачева, а кто Киркоров. Банально, серо, похабщина.
Впрочем, с диагнозом России, Путину, попсе все давно ясно. Нужен ответ, куда идти дальше, что делать? Главное – найти выход, наметить свой путь для страны и культуры вплоть до массовой.
– В Перми это, кажется, сделали. Город объявлен культурной столицей.
– Нью-Васюки!.. А-а! вы про Гельмана? Ну мы же обсуждали уже (вздыхает). Печально, но пройдохи есть везде. Вы в этой очереди не первые и не последние. Правда, есть, наверное, какие-то плюсы в том, что губернатору хочется выглядеть культурным продвинутым чуваком.
В Питере есть Фонд свободной культуры на Пушкинской, 10. Стихийно его заняли лет двадцать назад. Это был центр живописи, кино, перфомансов, все ревело, шумело, искрило и днем, и ночью. Любой приезжий мог там найти кров, переночевать у художника на кухне. Абсолютно незаорганизованно, свободно, кайфово. Но Гельмана там не было. И денег из бюджета там не было. Я вот за такую стихию в искусстве. А когда тебе впаривают, что красные человечки – это гениально, чувак, я против.
Боно спел дуэтом с Шевчуком в Лужниках 
Правдивые новости шоу-бизнеса 
«Я не люблю фатального исхода». История пермского Высоцкого