Ехали в теплушках под обстрелами. Как эвакуировали завод из Москвы в Пермь

Всё ближе торжественная дата юбилея Победы. Этот день радостный для всех жителей страны. Особенным он является и для пермяков. В годы войны город обеспечивал фронт многим необходимым. За рабочий подвиг Перми присвоено звание «Город трудовой доблести». На площади Карла Маркса возвели мемориальную стелу, администрация заложила плиту на Аллее доблести и славы на городской эспланаде.

Неоценимый вклад в дело Победы внесли труженики авиационной промышленности. Всю жизнь проработала на Пермском карбюраторном заводе (сейчас «ОДК-СТАР») Лидия Кочеткова. Отец устроил её 15-летней девчонкой ученицей лаборанта.

«Совсем не чувствую себя старой!» — смеётся 90-летняя Лидия Арсентьевна.

Семья Кочетковых эвакуировалась в Пермь (тогда Молотов) вместе с Московским заводом № 33. Да так и осталась жить на Урале.

Мурашки по коже

«Когда началась война, первым делом полетели самолёты. Звук мессеров снится до сих пор! Сейчас рассказываю вам и опять мурашки по коже! — ёжит плечи Лидия Арсентьевна. — Мы были в это время под Рязанью. Перед войной папа отвёз меня с двумя братьями к бабушке (своей маме), я самая старшая в семье, мне было семь лет, одному из братьев четыре, второму два годика. Папа работал в Москве на заводе мастером, мама там же — на станках».

Лидия помнит, как во время налётов прятались в яме, где бабушка хранила продукты. Вернуться сразу в Москву было нельзя, дороги разбиты бомбами, вокзалы переполнены. Когда их смог забрать отец, завод уже готовился к эвакуации в Молотов. По словам Лидии Арсентьевны, папа был фанат своего дела, любил работу, очень ответственно ко всему относился, возможно, поэтому его назначили начальником эшелона, который эвакуировал завод.

«Мы жили тогда в новой квартире на десятом этаже, которую нам выдали под Новый год. Это были две комнаты в пятикомнатной квартире в первом доме на Смоленской набережной Москвы. Помню, стучится какой-то рабочий: «Собирайтесь! Арсентий Егорович велел! Через час будет автобус от завода на вокзал», – прячет слёзы, вспоминая события давних лет, 90-летняя женщина.

Мама похватала вещи — собрала два чемодана. Почти всё, что удалось забрать с собой, поменяли позже на еду, кроме швейной машинки - её Лидия Арсентьевна хранит до сих пор. 

Автобус привёз заводчан к теплушкам — никаких удобств, кроме печек-буржуек. Эшелон вёз оборудование завода, станки, рабочих и их семьи. Арсентия Егоровича его семья практически не видела в дороге. Он постоянно был занят. Чуть что какой вопрос — все сразу бежали к нему. Из Москвы в Молотов ехали месяц.

«По дороге нас постоянно бомбили, — объясняет Лидия Арсентьевна. — Нам приходилось выходить, прятаться в кустах. Это было, конечно, ужасно! Нас, детей, наголо остригли, чтобы не было вшей. Ели как попало, спали на полу. Остановки были большие — надо воду принести, еду найти. Нам повезло — бомбы не задели».

На одной из остановок — Лида не помнит, на какой — лежит похороненный у дороги её младший братик. Мама, Вера Александровна Кочеткова (в девичестве Гайдукова), отправлялась в эвакуацию беременной и родила в теплушке сына, младенец умер.

Изношенное сердце

В Молотове Кочетковых поселили в одну большую комнату. Кроме них в квартире жили ещё три семьи. Дом стоял рядом с пустырём, на котором уже после пленные немцы выстроили Дворец культуры Солдатова.

«В доме стояли кирпичные печки, квартиры отапливались дровами. На плите такой печки хорошо готовить лакомство «рябчики» — очистки от картошки», — вспоминает Лидия Арсентьевна.

В первый класс Лида пошла в 1943 г. в школу на Героев Хасана (сейчас на этом месте многоэтажный дом). Помнит, как всем ученицам утром перед уроками давали пайку — кусочек черного хлеба и ложечку сахарного песка.

Папа работал на заводе, мама сидела с детьми дома.

В книге «Горжусь тобой» 1988 года выпуска опубликованы воспоминания о жизни завода Владимира Черненко. Автор описывает, как Арсентий Егорович привёл в столовую директора завода Анатолия Солдатова. Тот увидел, как рабочие на лавках спешно едят. За ними уже стоят следующие, готовые занять место. Очередь — за каждым, кто только сел. Рабочие быстро доедают, спешно встают, уступая место другим. Посуду быстро моют и сразу накладывают следущим. Очередь всё не кончается. На обед всех сотрудников цеха уходило больше четырёх часов. Директор в недоумении спросил: «В чём дело? Что здесь вообще происходит?» Заведующий развёл руками: «А что я могу сделать? Вот сколько у меня ложек — столько людей я и кормлю. Больше-то нету». Ну и, конечно, директор после этого разошёлся не на шутку. Ложки купили. Очередей не стало. Казалось бы мелочь, но показательная, кто как относился к работе.

После того как врага отогнали от Москвы, мама Лидии вместе с детьми вернулась в столицу — в квартиру своих родителей в деревянном доме на первом этаже в Марьиной роще. Новую квартиру Кочетковых уже заняли другие жильцы.

Лида должна была учиться во втором классе, её снова перевели в первый — и полученных на Урале знаний не хватало, и учились по другой программе.

«Шла ещё война. И, помню, мне очень было интересно взглянуть на наш бывший дом, а перед этим был налёт, и я у подъезда увидела обезображенный труп мужчины. Я застыла и дальше ни шага не смогла сделать, — рассказывает Лидия Арсентьевна. — Город, впрочем, уже начинал жить более-менее нормальной жизнью. Салюты выпускались в дни освобождения российских городов. Адик, младший брат, очень боялся всех этих звуков, думал самолёты, сразу убегал в чулан».

Ждали в Москве отца, а его не отпустили, он нужен был в Молотове на заводе. Семья снова вернулась на Урал.

Мама на вывезенной швейной машинке шила всё — от трусов до пальто. Одежда от одного ребёнка перешивалась для другого. Вера Александровна шила вещи и для продажи — дети вместе ходили продавать их на барахолку, где Гача. Папа, если чуть посвободнее - сразу в лес на охоту за зайцами. У Лиды даже шубка была — заячья. Мама сшила. Сажали картошку в логу. Так и выросли.

Встречались и хорошие люди, и не очень. Мошенников много было и тогда. Лида помнит, как родители ей купили — о счастье!— чёрные резиновые сапожки. И как-то, когда никого не было дома, постучалась женщина, когда Лида открыла двери, та увидела сапожки у дверей: «Ой, какие красивые. Детям хочу такие же купить. Я соседка ваша с первого этажа. Дашь померить?» Лида доверчиво согласилась. И долго потом ещё искала эту тетю с сапожками на первом этаже. Зимой — все дети в валенках. Изнашивали их до дыр, поэтому надевали на них тапочки, чтобы покататься на горках.

День Победы тоже встретили в Молотове. Папы вскоре не стало, он умер в 1950 г. Ему было 45 лет. Инфаркт.

«К своим сорока пяти весь поседел. За всё чувствовал себя ответственным. Всегда заботливый. Износил сердце», - рассказывает дочка.

Уже после его смерти дети нашли различные награды не только по работе, но и по французской борьбе, боксу и т. д. Они даже не знали, что папа — спортсмен и активист.

«Я горжусь своим дедом и своей семьёй, — отмечает одна из его внучек Ирина Мохначёва. — В 16 лет дед приехал в Москву из Рязанской губернии, получив два класса образования. В Москве он поступил на карбюраторный завод. Вскоре работа на нём стала смыслом его жизни. Он был начальником эшелона, эвакуировавшим завод и рабочих в Молотов (Пермь). И он посвятил себя восстановлению завода на новом месте. Жизнь деда является частью истории города Перми. Дед был начальником механического цеха. Ветераны завода, вспоминая его, отмечали выносливость, неутомимость, силу духа, мужество и самоотверженность».

Кормилица

Лидия Арсентьевна часто повторяет, что она везучая. Вот и тогда папа успел незадолго до своей смерти устроить её на работу. Лиде не было ещё и 15 лет, когда она стала ученицей лаборанта в измерительной лаборатории главного корпуса завода им. Калинина. Доучивалась в вечерней школе после работы.

«Ребёнком, конечно, ещё была. Ничего не понимала. Мне говорят: «Помой микроскоп». Я хватаю микроскоп и бегу мыть его в туалет. Мне вслед: «Стоп! Ты куда?» Помню, в заводской столовой выдавали кашу пшенную за 10 коп. Какое это было счастье!» — рассказывает она.

Лидия, папина дочка (она вся в папу — и внешностью, и характером), всю зарплату до копейки отдавала маме. Пока не подросли братья и сёстры.

«Когда папы не стало, Лида стала кормилицей, — благодарна сестре Галина Александрова. — Мама осталась одна с пятью детьми. Уже в Перми родились мы с Таней, на момент смерти отца мне было пять лет, сестре два годика. Благодаря Лиде я окончила дневное отделение биофака нашего классического университета».

Лида выучилась на технолога, а потом окончила факультет «авиационные двигатели» Пермского политеха (первый выпуск). Замуж вышла в 35 лет.

Муж Валерий — бывший детдомовец (родители умерли, когда ему было четыре года), после окончания Пермского госуниверситета всю жизнь проработал с вычислительной техникой.

Супруги воспитали сына Максима. Лидия Арсентьевна на пенсии с 2002 г. Мужа не стало 20 лет назад.

Все Кочетковы связали свою жизнь с Пермью. Кроме одной из сестёр — Татьяны. Та вышла замуж за военного и уехала. Сейчас живёт во Владимирие.

Братьев уже нет в живых. Аркадий тоже трудился на заводе одно время. Юрий был ударником коммунистического труда. Галина 40 лет отработала в Естественно-научном институте нынешнего ПГНИУ. Для них всех Пермь стала новой родиной.

«Прежде каждое 9 Мая мы ходили к маме отмечать День Победы. Последние годы в «Бессмертном полку» шагаем с двумя портретами.  Первый — портрет отца. Второй —тёти Дуси, блокадницы, двоюродной сестры мамы, с мужем-фронтовиком, — говорит Лидия Арсентьевна.
 

СПРАВКА

Карбюраторы для страны

Производство авиационных карбюраторов в СССР началось с 1931 г. на московском заводе № 33.

Быстрый рост советской авиации потребовал строительства ещё одного карбюраторного завода. Он появился в 1937-1938 годы в Перми, с 1939 г. предприятие стало называться завод № 339. В 1940 г. завод стал выпускать продукцию – карбюраторы для авиамоторов А. Д.  Швецова М-25 и М-62, которые изготавливались на соседнем заводе № 19 (сегодня – АО «ОДК-Перские моторы»). В начале 1941 г. было освоено производство карбюраторов типа К-105БП для двигателей истребителей Як и пикирующих бомбардировщиков Пе-2.

Когда началась Великая Отечественная война, Московский завод № 33 стал поэтапно эвакуироваться в Пермь на площадку завода № 339.

После полной передислокации столичного предприятия 28 октября 1941 г. в Перми был организован объединённый карбюраторный завод № 33 во главе с директором Анатолием Солдатовым. Здесь же в 1941-1943 гг. работало опытно-конструкторское бюро под руководством Фёдора Короткова.

Практически все карбюраторы для советской боевой авиации создавались и выпускались в годы войны в Перми на заводе № 33.

Новый карбюратор К-105Ф выходил с конвейера каждые две минуты. За годы войны было выпущено около 1 млн изделий: карбюраторов и различных агрегатов шасси для самолётов.

Кроме авиации пермские карбюраторы в начале войны ставились на моторы танков и торпедных катеров. 16 сентября 1945 г. завод был награждён орденом Трудового Красного Знамени за образцовое выполнение заданий правительства по производству агрегатов для боевых самолётов.

Материал подготовлен совместно с администрацией г. Перми.