Примерное время чтения: 6 минут
355

От Камы до Невы. Как пермяки помогали осажденному Ленинграду

Еженедельник "Аргументы и Факты" № 4. АиФ-Прикамье 20/01/2015
И полетит в родное Прикамье весточка с Ленинградского фронта.
И полетит в родное Прикамье весточка с Ленинградского фронта. Из личного архива

Далека от Камы Нева, но как близко к сердцу приняли наши земляки девятисотдневную блокадную эпопею.

Бомбам и снарядам вопреки

Шоферу Шуре Якимовой выпала Дорога жизни. В Ленинград – с продовольствием и боеприпасами, обратно – с эвакуируемыми.

«Трасса находилась под обстрелом и бомбежками. Безопаснее было бы под прикрытием темноты, но лед был изранен. Приходилось ездить со светом, чтобы не провалиться, – вспоминает Шура. – Когда машины попадали в воронки, быстро уходили под лед, и водителю спасения не было. В одном из рейсов мы попали в сильнейший артобстрел, и тут же налетели самолеты, посыпались бомбы. Водители вынуждены были оставить машины и поодаль лежать на снегу. Это при температуре -40-50°С. Многие ребята поморозились. И я получила обморожение второй степени рук и ног».

Кое-как подлечившись, она служила связисткой-корректировщицей огня, который вела морская артиллерия, оборонявшая подступы к городу. Домой вернулась в звании старшины 1-й статьи, с россыпью орденов и медалей. Многие годы Шура работала на Пермском телефонном заводе. Кто знает, может быть, среди вывезенных ею людей оказались и те, кто впоследствии попали к нам в Прикамье.

Шура Якимова, беспрестанно рискуя, водила свою машину по Дороге жизни. Фото: Из личного архива

Выжили не все

Муза Леонидовна Ворона работала санитаркой в эвакогоспитале № 5938,  который располагался в Перми на Висиме. «Помню, на сортировочный пункт привезли 27 моряков. На носилках лежали  почти недвижимые скелеты. Они требовали, чтобы их не разлучали, несмотря на звания и ранения. Когда санитары подходили, чтобы отнести моряка для отправки в другой город или другой госпиталь, они кричали «Полундра!». Успокоились, лишь оказавшись в одной палате. Рослые, красивые парни… Ребра обтянуты кожей, большие лбы и огромные голодные глаза, молящие о еде. Боже! Эти глаза я на всю мою жизнь запомнила. Кормили понемногу, уговаривали потерпеть до следующего раза. Разумом парни понимали необходимость этого, а глаза кричали «Еще!». Вот горе-то было: двоих так и не сумели выходить. Легли матросы-балтийцы в уральскую землю».

А на одной из плит Пискаревского мемориального кладбища выбито: «Вечная память героям-пермякам, погибшим в боях за Ленинград». Более чем двенадцати тысячам!

Поднимали всем миром

Полуживыми, осиротевшими добрались до Прикамья ленинградская школьница Лариса Половникова с маленькой сестренкой.

«11 февраля 1942 г. нас на машинах эвакуировали по ледовой дороге через Ладожское озеро. Затем мы долго ехали в теплушках по железной дороге, – рассказывает она. – Приехали на станцию Верещагино. На вокзале нас встретили какие-то женщины, покормили, поместили на ночлег в Дом колхозника. Мы были грязные, оборванные, истощенные, завшивленные. На следующий день положили в больницу. Через некоторое время нас разыскала моя тетя, работавшая бригадиром в колхозе в д. Ворониха, Очерского района. Когда мы немного окрепли, увезла к себе. Вся деревня поднимала нас на ноги: кто нес одежду, кто продукты… Я стала работать в колхозе: теребила лен, косила, помогала тете по хозяйству. Сестренку водила в деревенские сад-ясли, потом устроила ее в Очерский детский дом №1, где она прожила до десяти лет. Сама поступила в Очерское педучилище. Зимой училась, летом работала... Мы так и остались на Урале, который стал нашей второй родиной. Здесь мы создали семьи, вырастили детей, подрастают внуки и правнуки».

«555: Вперед!»

Январь 1944-го. На самом острие прорыва блокады довелось находиться нашему земляку Геннадию Фукалову, командиру танка «КВ» гвардии старшине 261-го полка 42-й армии. «Над Пулковом расцвела гирлянда красных ракет. Грянул первый артиллерийский залп. Все вдруг заревело, засвистело, загрохотало. Сто минут артиллерийский молот громил фашистские укрепления. По радио прозвучал сигнал «555», и танки пошли в атаку. Снежная равнина перед нашим передним краем оказалась черной на несколько километров вглубь. Сокрушительный удар артиллерии и танков был таков, что все вокруг было изрыто, перепахано. Ломая сопротивление противника, полк продвигался в район Вороньей горы, ведя за собой пехоту в сторону Красного села. На подступах к городу мой танк подорвался на мине и встал. Четыре часа отстреливались от контратакующих немцев. Не знаю, чем бы закончилось, если бы нам не оказали помощь пехотинцы из дивизии, с которой мы взаимодействовали».

Поблизости находился лейтенант Михаил Михайлов, выпускник Молотовского минометно-пулеметного училища, комвзвода. «Началась мощная артподготовка. Враг ответил огнем. Началась контрбатарейная битва. Невозможно описать, что творилось на Пулковских высотах: дым, пламя, сплошной грохот; визг осколков, прямо над головами летели снаряды, вспыхивали воздушные схватки…»

И так – четыре дня, покуда на глубину до 100 и на ширину до 300 км не была взломана полоса вражеской обороны.

«19 января, – вспоминает Михайлов, – мы заняли Воронью гору и овладели Красным селом. 20-го соединились в Ропше с частями 2-й ударной армии. 24-го освободили Пушкин, 26-го – Гатчину».

Видя реальную угрозу окружения и уничтожения своих войск, командующий группой армий «Север» генерал-фельдмаршал Георг фон Кюхлер приказал отступить.

То, о чем так страстно мечтали 900 дней и ночей, свершилось.

Смотрите также:

Оцените материал
Оставить комментарий (0)

Также вам может быть интересно

Топ 5 читаемых

Самое интересное в регионах