Наверное, Роману Курбанову было предначертано стать воином. Родился 23 февраля – в День Советской Армии и Военно-Морского Флота. Отец прошёл Великую Отечественную войну. С детства Рома увлекался боксом. А потом окончил школу олимпийского резерва в Самарканде по дзюдо, где параллельно успешно занимался и карате – имел по нему чёрный пояс.
Выдерживали не все
Александр Переверзев, «АиФ-Прикамье»: Роман Кличевич, сколько длилась подготовка в учебке к Афгану?
Роман Курбанов: Около пяти месяцев. Попал в спецподразделение ВДВ. Мне повезло: нашу группу специально готовили к Афгану. Было интересно: учили обращаться с автоматами, ножами. И очень сложно, не все выдерживали суровую подготовку, многие отсеивались. Нас могли ночью поднять и отправить на «заминированное» поле. Кто-то один из группы не заметил «мину» – все бегут 10 км в противогазах. И таких пробежек могло выйти несколько в день. А теперь представьте: Средняя Азия, жара, и ты за день пробегаешь несколько десятков километров в противогазе. В первый месяц нас так наказывали очень часто. Потом мы начали привыкать и находить «мины». Когда в 1984-м уже вернулся из Афгана, брат удивлялся, что я хожу и постоянно верчу головой по сторонам. А я этого даже не замечал, до рефлекса навык был доведён. Зато он помог выжить на войне. Уже в армии я вступил в комсомол, иначе бы не взяли в Афганистан.
– И куда вас направили после учебки?
– В Кабул. Прилетели в столицу, нам говорят: «Будете только сухарики кушать». А у меня любимые сухарики были «Московские». Думаю: неужели здесь ими кормят? И вот нам выдают консервы 1947-1950 годов выпуска, а в них – сухари из чёрного хлеба. В первые годы обеспечение войск в Афгане, конечно, было не очень. Уже потом его наладили.
Поселили нас в землянках: когда вода в них поднималась, дышать нечем было. Питьевой воды не хватало, её возили из центра Кабула, электричества тоже не было. Если повезло с дождём, то прямо в лужах умывались. Порой приходилось подмываться авиационным керосином – в качестве дезинфекции, от тех же вшей.
Потом уже от местных научились есть верблюжью колючку. В качестве лекарства использовали – кипятили её и пили. Когда шли в поход, то брали корень этой колючки и жевали: во рту так не сохло, пить меньше хотелось.
– Помните свой первый бой?
– В первую же ночь после прилёта – боевая тревога. Выскочили за автоматами, стали искать свои по номерам. Старики кричат: «Какие номера? Хватай любой!» Прибежали на позиции, видим: стрельба, взрывы, трассёры летают. Растерялись: «Куда стрелять?» Некоторые по неопытности даже гранаты стали бросать, хотя до противника было полкилометра. Опытные бойцы подсказали, что делать, куда стрелять.
А через неделю нас отправили на операцию в Гардез, это была уже настоящая мясорубка: столько ребят наших полегло. Запомнил, что нам тогда давали консервы с томатной пастой. А мы их есть не могли: кругом и так кровь, открываешь банку, а оттуда красные брызги летят. Но, не буду скрывать, человек ко всему привыкает. Потом уже могли есть в любых условиях. Поначалу, считали, кто сколько убил душманов. Потом перестали. Молодые были, глупое мальчишество.
Спокойно гулял по Кабулу
– Какие задачи выполняло ваше спецподразделение?
– Когда душманы нападали на наши части, сбивали вертолёты, то нашу группу бросали на выручку. Участвовали в крупных операциях. Так, каждое лето по полтора месяца проводили в Баграме (здесь находилась советская авиабаза. – Авт.). Отсюда нас направляли для участия в Панджшерских операциях.
Но неверно думать, что мы всё время воевали. Нет, конечно. Когда были передышки, я спокойно ходил гулять в Кабул, хорошо общался с местными. У меня волосы были длинные, борода – чуть ли не за своего принимали. Разговаривал с ними на русском, немного знал пуштунский. Мог помочь местной ребятне что-нибудь сделать. Хлеб свой детям отдавали, со взрослыми делились одеждой. Потерял много друзей, товарищей в боях, но ненависти к афганскому народу не было.
– В форме гуляли по Кабулу?
– Нет. В гражданке, но с собой всегда были пара гранат, автомат под одеждой. Однажды вышел к стадиону, смотрю: местные в кимоно карате занимаются. Познакомился с ними, предложил посоревноваться. Набрал в части самых здоровых ребят, у которых был какой-то опыт единоборств. В общем, приехали и уложили местных каратистов. После поединков они спрашивают: «Откуда вы такие здоровые?» – «Хорошо кушаем». – «Рома, привези нам таблеток, чтобы накачаться!». Ну, я пришёл к знакомому врачу в госпитале: «Дай каких-нибудь таблеток». Он мне высыпал горсть: «Только больше одной в день пусть не пьют». Отвёз афганским каратистам, а потом месяца два их не видел – участвовал в боях. Когда вернулся в Кабул, заглянул к ним, а они передо ходят, мышцы показывают: «Спасибо, Рома, за таблетки». Реально здоровее стали. Потом спросил у врача, что за таблетки он мне дал. «Да обычные, Рома, от живота, головы. Какие ненужные были». Вот такой эффект плацебо (улыбается).
Местные каратисты меня, кстати, прозвали Брюсом Ли. А я не мог понять, какой ещё Брюс Ли? Даже сначала обиделся на них. Они мне: «Посмотри кино!» В первый раз в 1982 г. в Кабуле в местном кинотеатре посмотрел фильм «Большой босс» с участием Брюса Ли. Так он мне понравился, что потом раз десять пересмотрел.
Мама не узнала
-Родители знали, что вы служите в Афганистане?
-Нет. Скрывал от них. Писал, что служу на Украине. Но так получилось, что меня в госпитале в Баграме, где я лежал после ранения, увидел сосед. Он служил водителем. И написал родителям, что я нахожусь в Афгане. В 82-м вернулся в Самарканд на побывку, постучал в окно, а мама не узнала: «Что вам надо?». Второй раз стучу: «Мама, это же я». Узнала, разволновалась, стала искать ключ, а он у мамы в руке был. «Прости, сынок, не узнала». А я после ранения был, худой, килограммов сорок. Можно не узнать.
Я уже тогда договорился, что останусь на сверхсрочную ещё на два года в Афгане, заявление написал. Мама плакала, не хотела отпускать. Отец же сказал: «Если дал слово, то служи». Меня родители всегда учили, что все дела нужно доводить до конца.
- С наркотиками сталкивались в Афганистане?
- Мы часто участвовал в захвате караванов. И ближе к Пакистану, в районе Джелалабада, да, попадались караваны с наркотиками. Наши много уничтожали наркотиков на месте, но что-то забирали и для медицинских целей. Чтобы наши солдаты кололи героин, с этим не сталкивался. В наше время этого не было. Уже потом слышал от афганцев, служивших позже, что такие случаи встречались в наших частях. А лёгкие наркотики, да, были. У них же в дуканах анашу продавали как обычные сигареты. Пару раз пробовал ради интереса, но я не любитель таких вещей.
- Говорят, советских воинов поражало изобилие товара в местных лавках и магазинах?
- Меня вот какой контраст изумлял: воды в домах нет, света тоже нет, зато по улице афганцы разгуливали с магнитофоном, работающим на батарейках. Несёт его на плече, слушает песни. Да, в Афганистане была эффективно налажена торговая система. Зашёл как-то в спортивный магазин, челюсть упала! Привёз оттуда замечательные нунчаки, настоящее мягкое кимоно. До сих пор работает двухкассетник Sharp, который купил в 1982 году в Афгане. А когда привёз оттуда видеомагнитофон на родину, вся улица ходила к нам фильмы смотреть: настоящий кинотеатр был дома (смеётся). Соседи всё недоумевали, как он работает. Это же диковинка тогда была.
Кстати, слышал, что наши солдаты якобы с убитых афганцев снимали часы, ещё какие-то вещи забирали. Во-первых, это была плохая примета – что-то взять с мёртвого. Во-вторых, те же часы, причём новые, можно было спокойно купить в местном магазине. Стоили они недорого.
В «Девятой роте» много чуши
– В своё время много шума наделал фильм «Девятая рота». В нём всё достоверно?
– Некоторые вещи в фильме сняты хорошо, правильно показаны. Но очень много чуши. Из достоверного: да, если часовой засыпал на посту, то его строго наказывали. Это правдиво в фильме показали. Сколько наших ребят из-за таких заснувших на посту зарезали. В Афгане разного повидал, но самое жуткое – в 1983 году в зелёной зоне в сторону Джелалабада. Тогда моджахеды вырезали весь наш блокпост. Скорее всего, часовой уснул, и они застали наших врасплох. Мы чуть-чуть не успели на выручку, но всех нападавших душманов уничтожили. Смотрю, мешки в крови. Взял один в руки, а из него посыпались головы наших солдат. Тогда мне стало по-настоящему жутко.
Всегда с собой носил гранату, чтобы не попасть живым в плен. Видел последствия того, как моджахеды издевались над пленным, – снимали кожу с живых.
– И смогли бы подорвать себя, если бы угрожал плен?
– Подорвал бы. Для меня попасть в плен было ещё равносильно предательству: я бы тогда подставил отца, участника войны. Он для меня всегда был святым.
– Вы сказали, что в «Девятой роте» много чуши?
– Да. Например, помните момент, когда командир душманов пьёт воду, а наш солдат его не трогает? И стреляет только тогда, когда афганец хватается за оружие. Во-первых, никогда бы командир моджахедов не пришёл пить воду туда, где есть шурави (так афганцы называли советских солдат. – Авт.). Во-вторых, главное правило, которому нас учили: «Если ты не убьёшь, тебя убьют». Когда видели врага с оружием, стреляли в него сразу. Или взять сюжет с основным боем. Часовой спит. Кто-то из солдат лежит открытый на обзоре, хотя снайперы с обеих сторон мощно орудовали перед боем. Третий вообще отправился рисовать! И душманы спокойно подошли и начали атаку. Всё это, конечно, чушь. Если мы ожидали атаку, то у нас был верхний пост, по точкам расставлены пулемётчики. И если я был командиром, то лично обходил все эти точки.
– А автомат с кривым стволом, который выдали одному из солдат в фильме?
– Тоже чушь. Да, выдавали старое оружие, но всегда исправное. Я бы сам пришёл и убил этого прапорщика, если бы он дал солдату кривой ствол. Тем более они в фильме собирались на операцию, какой командир позволит, чтобы у него солдат был с неисправным оружием?! Что касается факта продажи оружия афганцам, то были у нас офицеры и старшины с Украины, которые на этом попались. И их судил военный трибунал.
– Наш известный писатель Алексей Иванов посвятил афганской теме роман «Ненастье». Один из его главных героев, Сергей Лихолетов, проповедует идею братства: афганцы друг друга не предадут и не кинут. Это так?
– Знаете, есть товарищи как братья, с которыми мы сильно дружим ещё со времён «Саланга» (ветеранской организации, созданной в середине 1980-х в Перми, – Авт.). А есть такие, которых сложно назвать друзьями. Было несколько случаев, когда меня предавали афганцы. Хотя я им доверял как себе. Поэтому я бы не идеализировал ветеранов Афгана. И на войне встречались разные. Вот вам случай. В 1981 году я получил первое ранение, когда душманы напали на аэропорт в Баграме. Осколок попал в ногу. Но сначала не придал значения, думал: «Мелочь». Сами вытащили осколок, а через пару дней нога вспухла. Прибегаю в госпиталь. Врач: «Ложись на кушетку. И давай руки тебе свяжем». И ещё ремень солдатский сунул мне в зубы. И давай делать операцию без обезболивающего. Его просто не было в госпитале. Я крыл его матом, пока от болевого шока сознание не потерял. И вот лежу после операции, очнулся, жара, пить хочется. Смотрю: идёт солдат. Я ему говорю: «Брат, можно мне водички попить?» Он подошёл и как ударил меня по лицу. Мне так обидно стало. Через полчаса пришли ребята из моей группы. Бегали, искали обидчика, но не нашли. До сих пор не понимаю, зачем он так поступил. Разве я бы раненому не помог?!
– Как восприняли вывод советских войск, который завершился 15 февраля 1989 г.? На ваш взгляд, оправданно было их вводить в Афганистан?
– Часто слышу такое, что мы зря там воевали, столько народу погибло. А я считаю, что мы сражались не зря. Честно выполняли долг. Уничтожили не одну банду.
Афганистан удобно расположен, ещё в те времена американцы хотели здесь ракетную базу разместить. Уверен, если бы Советский Союз не распался, то Афганистан стал бы 16-й республикой СССР. Всё к этому шло. По моим ощущениям, в 80-е всё больше афганцев начинали лучше относиться к советским воинам и гражданским специалистам. До этого они не знали, что такое электричество. Водоснабжения не было на 80 % территории, а наши специалисты половину страны обеспечили водой, появились краны в домах. Благодаря помощи СССР в стране построили целые жилые микрорайоны. И я не жалею, что воевал в Афгане. Он многому научил меня.
-Уже в мирной жизни вы добились успехов и как спортсмен, и как тренер. Становились чемпионом США по каратэ, выигрывали чемпионат мира по панкратиону среди ветеранов. Интересно, на ринг выходили с таким же настроем, как на сражение на войне?
- Нет, это разные ощущения всё-таки. Когда готовился к поединку, то с детства у меня была всегда одна задача – выиграть, биться до конца, чтобы стать чемпионом. Иначе зачем вообще участвовать? Занимаюсь с детьми, иногда слышу от них заранее: «Я проиграю». Зачем так говорить?! У нас в Союзе раньше такой подход был: если ты считаешь, что выиграешь, то на 50% победа у тебя в кармане, а если сомневаешься, то обречен на поражение. Ты должен быть всегда уверенным в себе. Вот это и стремлюсь привить детям и молодёжи.
Самые первые воспитанники Романа Курбанова из секции по единоборствам, которую он открыл в 1985 году в пермском училище №95. Фото: Из личного архива/ Роман Курбанов
День призывника – 2017 в Перми
Из Прикамья выдворили исламистов, вербовавших бойцов в Афганистан 
Прикамье принимает Всероссийский слет кадетов 
В Перми вспоминали воинов-афганцев 
Уроженка Афганистана, принявшая христианство, получила временное убежище в Пермском крае