Примерное время чтения: 18 минут
161

Разбитый фарфор — к счастью! Что нашли археологи на раскопках в Перми

После каждой экскурсии Мария получает большое количество благодарности и положительных эмоций.
После каждой экскурсии Мария получает большое количество благодарности и положительных эмоций. / Татьяна Тоболова / Из личного архивa

«Разбитая посуда приносит счастье, но только археологам», — считала знаменитая королева детектива Агата Кристи. Какие интересные истории скрывают битые чайные сервизы и столовая посуда, найденная на раскопках в черте Перми, рассказывает младший научный сотрудник Камской археологической экспедиции, директор Музея истории Пермского университета и автор выставки «Блюдечко с голубой каёмочкой» (0+) Мария Мингалева.

От роскоши к повседневности

— Мария, насколько велик интерес пермяков и гостей города к выставке? Сейчас, когда она завершается, уже можно подвести некие итоги?

— Совершенно точно можно сказать, что у пермяков есть интерес к своей локальной истории. Я это поняла, ещё когда водила экскурсии на городские раскопы. Мне кажется, это что-то про идентичность, про возможность посмотреть на быт и жизнь таких же пермяков, живших здесь сто-двести лет назад. Мы хотим чувствовать с ними связь. И городская археология в этом смысле очень аттрактивна. После каждой экскурсии я получаю большое количество благодарности и положительных эмоций. Особенно мне нравится эффект, когда, уходя посетители говорят: «пойдём посмотрим, какой у нас дома фарфор от бабушек достался».

у пермяков есть интерес к своей локальной истории.
У пермяков есть интерес к своей локальной истории. Фото: АиФ/ Сизова Марина

— Клад из «Дома Лары», наверное, подогрел этот интерес?

— Идея этой выставки, по сути, и родилась, когда во время археологических раскопок на месте бывшей усадьбы, которую принято ассоциировать с домом Лары из «Доктора Живаго» Пастернака (предположительно именно в этом доме могла жить в Юрятине героиня романа Лара Антипова), в 2019 году в фанерном ящике мы нашли четыре фарфоровых сервиза: один большой — на 36 персон, два — чайный и кофейный — на 12 персон и один чайный — на 6 персон. И это стало своеобразной «сенсацией» для нашего города. Но я бы не сказала, что эта находка подогрела интерес к сегодняшней выставке. Она скорее была спусковым крючком к тому, что я стала рассказывать о городской археологии, водить экскурсии на раскопы, делать презентации находок и планировать выставки. И сегодня это как раз имеет обратный эффект: эта выставка подогревает интерес к «Кладу Лары». Я думаю, что если краеведческий музей решит его снова выставлять – к этой выставке будет большой интерес.

По найденным осколкам можно судить о жителях дома.
По найденным осколкам можно судить о жителях дома. Фото: АиФ/ Сизова Марина

—  Почему находка была так важна и есть ли какие-то новые данные по жильцам этой усадьбы напротив дома Грибушиных, где сейчас находится поликлиника на Ленина, 16 (прежде Покровская)?

— Находка «клада» само по себе неординарное событие. Но в данном случае интерес представляют даже не сами предметы, пролежавшие под землёй целый век, а то, что удалось эту находку персонифицировать. Это в археологии почти невозможно! В Государственном архиве Пермского края нам удалось найти документы, из которых мы узнали, что с 1915 года хозяйкой усадьбы, во дворе которой был найден «клад» была некая мещанка Анна Исупова. Сервизы принадлежали вероятно её семье. Своё имущество хозяева, скорее всего, спрятали перед эмиграцией. Тарелки в «кладе» были обёрнуты газетами 1915-1919 гг. Следы семьи Исуповых, как и многих других эмигрировавших во время гражданской войны пермяков, находятся в архиве бывших российских эмигрантов в Маньчжурии (архив БРЭМ). Но интерес к «кладу» был действительно велик. Люди любят сенсации. И вот тогда-то мне и стало обидно, что остальные находки остались в тени этого «клада», тогда как повседневную историю города мы узнаём не по уникальным находкам и «кладам», а в большей степени по массовому материалу, в том числе по фарфору и фаянсу, по которому кстати можно проследить развитие Перми от заводского посёлка до губернской столицы. Вот тогда то и родилась идея этой выставки.

С конца XVIII века, когда фарфор ещё является предметом роскоши, которую могут позволить себе лишь представители очень богатых аристократических кругов.
С конца XVIII века, когда фарфор ещё является предметом роскоши, которую могут позволить себе лишь представители очень богатых аристократических кругов. Фото: АиФ/ Сизова Марина

— Каким временем датируются изделия из фарфора и фаянса, которые вы находите на территории города?

—  С конца XVIII века, когда фарфор ещё является предметом роскоши, которую могут позволить себе лишь представители очень богатых аристократических кругов, и вплоть до начала XX века — когда почти все социальные слои населения могли купить посуду. Кто-то, правда, роскошные фарфоровые сервизы, а кто-то — пару кружек или чашек из фаянса. Фарфор стоил намного дороже фаянса, и по их количественному соотношению в раскопе можно предположить имущественный статус владельцев усадьбы.

— Это к вопросу о том, зачем археологам вся эта битая посуда?..

— Фарфор, фаянс или керамика — по этим находкам можно делать выводы о специфике городских районов и уровне благосостояния их жителей или владельцев усадеб, восстановить хронологию истории, установить торговые связи… Всё это позволяет нам лучше понять историю нашего города.

по этим находкам можно делать выводы о специфике городских районов и уровне благосостояния их жителей
По этим находкам можно делать выводы о специфике городских районов и уровне благосостояния их жителей Фото: АиФ/ Сизова Марина

— Говорят, битая посуда два века живёт...

— Получается, это правда. Условный «жизненный путь» и смерть фарфора: рождается на фабрике, продаётся/покупается, используется по назначению, случайно разбивается, выбрасывается/зарывается в землю, и снова «оживает», когда его фрагменты находят археологи. И если археологи достаточно точно определяют время изготовления фарфоровой или фаянсовой вещицы, то время их утраты могут установить не всегда. Фарфор передаётся из поколения в поколение. И сегодня он часто становится предметом памяти.

Клеймо как знак качества

— Когда среди населения стало модно гонять чаи?

— Точно можно сказать, что чаепитие было модным времяпровождением в конце XIX века. Один из авторов, живших в те времена, пишет в этнографических записках по горнозаводскому населению Урала, что нынче модно стало пить чай и на завтрак, и вместо ужина. И что даже в поле все тащат самовары, на каждом перерыве между работой пьют чай в вприкуску с хлебом. Он удивляется, что старики тоже переняли моду от молодёжи и тратят деньги на чай и сахар. Ведь это всё же недешёвое увлечение.

Клейма — важнейший источник информации для археолога.
Клейма — важнейший источник информации для археолога. Фото: АиФ/ Сизова Марина

— На большинстве посуды — клейма. И в вашей выставке на них сделан особый упор...

— Клейма — важнейший источник информации для археолога. Они позволяют атрибутировать и датировать предметы.  И скажу вам, что археологам порой гораздо приятнее обнаружить небольшой фрагмент с клеймом, чем целый предмет без него.

— А если их нет?

— Так бывает. Поэтому некоторые предметы остаются неатрибутированными. Но иногда можно узнать информацию по сюжетам или композиции росписи, по технике, по формам. В этом могут помочь искусствоведы, специалисты по фарфору.

— Чьей посудой пользовались пермяки — каких производителей?

— Если мы говорим о конце XIX-начале XX вв., то конечно в первую очередь, это посуда, произведённая на различных фабриках  фарфорового короля Матвея Сидоровича Кузнецова, который создал целую империю и к началу XX века сосредоточил в своих руках две трети всего фарфорово-фаянсового производства в России. Он был нацелен на массовое производство — ориентировался на разные сегменты населения, и в ценовом, и эстетическом планах. Но встречаются и другие производители: Храпунов-Новый, Пётр Фомин, братья Рачкины, Гавриил Марков и многие другие. Предметы конца XVIII – начала XIX вв. представлены фабриками Ф. Я. Гарднера, А. Г. Попова и даже Императорским фарфоровым заводом.

Довольно распространённой росписью фарфора являются растительные сюжеты.
Довольно распространённой росписью фарфора являются растительные сюжеты. Фото: АиФ/ Сизова Марина

— Производили ли фарфор в Перми?

— В Пермской губернии было много фабрик, но все они были фаянсовые. В Перми существовал фарфоро-фаянсовый завод Егора Колпакова, но никто не видел фарфора его производства, а вот фаянсовых изделий этой фабрики в культурном слое нашего города очень много.

— Что обычно рисовали на чашках и блюдцах?

— Это зависело от моды. Довольно распространённой росписью фарфора являются растительные сюжеты. Часто встречаются пасторали — горы, реки, замки, люди, занятые какими-то своими делами: крестьяне, работающие в поле, или прогуливающиеся пары. Изображаются известные архитектурные сооружения. Очень популярный сюжет — «шинуазри» (переводится с французского как «китайщина»). Это европейская интерпретация восточной культуры.  В Перми не редко встречается европейский кобальтовый узор —  Strohblume (в переводе с немецкого «сухоцвет»), где основной элемент узора — мелкие цветы на длинных стеблях с листьями.

Часто встречаются пасторали — горы, реки, замки, люди, занятые какими-то своими делами: крестьяне, работающие в поле, или прогуливающиеся пары.
Часто встречаются пасторали — горы, реки, замки, люди, занятые какими-то своими делами: крестьяне, работающие в поле, или прогуливающиеся пары. Фото: АиФ/ Сизова Марина

— Где пермяки покупали посуду?

— Горожане могли купить посуду в специализированных магазинах, например, в посудно-ламповом магазине купца И. А. Осипова. Но в основном торговля фарфором и фаянсом происходила на ярмарках, как российских, так и в Перми.

—  Некоторые клейма говорят не о производителе, а о продавце…

— Да. Например, нам иногда встречаются клейма с надписью того же «Магазина И. А. Осипова в Перми». Он специально заказывал производителю, у которого покупал товар для своего магазина, клеймить её своей торговой маркой. Это, вероятно, стоило ему денег — однако, это и дополнительная реклама и знак качества.

Пермское чаепитие

— На экспозиции за чашкой чая собраны пермяки, которые жили в Перми в начале XX века. Они могли оказаться за одним столом вместе?

— Мы посадили за один стол реальных людей, живших в те времена, но, конечно, это музейная фантазия, поскольку находки зачастую практически невозможно персонифицировать. Вот, например набор блюдец с исторической сюжетной росписью был найден в объекте, который в нашей полевой документации назывался «яма с фарфором». Мы понимаем, что это обычная помойка, которая очень широко датировалась от середины XIX до середины XX века. Туда могли утилизировать мусор не одно поколение пермяков.

За столом разные представители городских слоёв.
За столом разные представители городских слоёв. Фото: Из личного архивa/ Игорь Новиков

— Посуда характеризует их социальное и имущественное положение?

— Задумка была именно в этом. За столом разные представители городских слоёв. Мы раздали нашим персонажам разные по своему облику, качеству, датировке и по ценовой категории чайные чашечки, которые на наш взгляд характеризуют их социальное и имущественное положение. Во главе стола — Анна Петровна Исупова, хозяйка того самого «клада Лары» — тот уникальный случай, когда благодаря археологической находке удалось развернуть историю семьи. Анна Петровна мещанка, которая могла себе позволить фарфоровые сервизы производства разных фабрик Матвея Сидоровича Кузнецова. По правую руку от неё — Викентий Альфонсович Поклевский-Козелл из династии винных королей, который владел усадьбой по улице Пермская, 23. Он бывал в Перми по делам и купил дом, чтобы было где останавливаться. По социальному статусу это самый привилегированный человек за нашим столом: потомственный дворянин, действительный статский советник, член Государственного Совета Российской Империи. Перед ним — самая дорогая чашечка с росписью золотом, произведённая на первом в России частном заводе Франца Яковлевича Гарднера.

По другую сторону от хозяйки стола — Леонтий Евдокимович Воеводин, который был секретарем пермской архивной учёной комиссии, членом Уральского общества любителей естествознания, и одним из членов особой комиссии, которая решала вопрос о переносе в Пермь университета. Все трое проживали в одном квартале, который сегодня ограничен современными улицами Ленина, Островского, Пермской и Максима Горького.
Ещё трое гостей пришли на чаепитие из других мест и представляют другие социальные категории города. За стол мы также усадили Ольгу Андреевну Антипину, жену священника. Её муж Илиодор Максимович Антипин — родоначальник педагогической династии. Илиодор Максимович служил в Петропавловском соборе, а в конце жизни был настоятелем Святой Троицы Стефанова мужского монастыря. Он сам преподавал в разных учебных заведениях, был попечителем церковно-приходских школ Перми и Пермского уезда. Супруги Антипины владели усадьбой по улице Петропавловская 13, рядом с собором.

Ещё двое гостей — из Разгуляя, и они, в отличие от всех остальных, не были хозяевами усадеб, они нанимали жильё, и это тоже говорит нам об их имущественном положении.
Один — крестьянин из Вятской губернии, приехавший на заработки в Пермь, и устроившийся работать на Пермскую железную дорогу, а второй — мелкий чиновник, который работал делопроизводителем в тюремном замке. И по их чашечкам вы видите, что они совсем другой ценовой категории и совершенно с другой росписью. 

Дорого и богато

— Какие самые дорогие изделия вы находили?

— Все самые дорогие вещи в этой экспозиции — из сгоревшей усадьбы, располагавшейся на месте всё того же «Дома Лары», но на век раньше его. Мы пока не знаем её владельцев. Выглядят они после пожара не очень презентабельно— краски выцвели, фарфор почернел. По оценке специалиста Пермской художественной галереи Александры Пестовой, две тарелки произведены на Императорском фарфоровом заводе в Санкт-Петербурге: одна —  периода правления Екатерины  II, другая —Павла I.

Фото: Из личного архивa/ Татьяна Тоболова

— Скорее всего, этими вещами мог пользоваться высокий чиновник из Петербурга?

— Да, вероятно, не местный, а приезжий, который привёз дорогую посуду с собой.

— Импортные производители были представлены в Перми?

— В той же усадьбе мы нашли продукцию Майсенской мануфактуры, которая была основана в Саксонии в 1709 году. Это первая в Европе фарфоровая фабрика. До её открытия монополия на производство «белого золота» принадлежала Китаю и фарфорбыл невероятно дорогим. . Россия познакомилась с европейским фарфором благодаря Екатерине Второй. Первый сервиз из Саксонии был подарен ей на свадьбу, и продукция Meissen так понравилась российской аристократии, что на мануфактуре выделили специальные дни для работы только на Россию, куда уходило до 40% производства. Саксонский фарфор пользовался большой популярностью в России. Многие, возникшие позднеефабрики копировали и имитировали стиль, сюжеты и формы майсенской мануфактуры, ставшей законодательницей мод. Некоторые производители даже ставили на свои изделия их клейма в виде перекрещенных мечей, как это, к примеру, делал Франс Яковлевич Гарднер, осевший в России шотладский купец, создавший фарфоровую фабрику в селе Вербильцы (ныне Вербилки) Дмитровского уезда Московской губернии. Это усложняет, конечно, атрибуцию материала и его датирование. Но по сути, вся история фарфорово-фаянсового производства — это история бесконечного промышленного шпионажа и воровства идей.

Кстати

Выставку «Блюдечко с голубой каёмочкой» можно увидеть в арт-пространстве Центрального выставочного зала «Другие круги» по 26 января 2025 года.

ДОСЬЕ
Мария Мингалева родилась в Перми, закончила историко-политологический факультет Пермского государственного национального исследовательского университета (ПГНИУ), работает в Камской археологической экспедиции ПГНИУ, популяризирует городскую археологию Перми. С 2023 года возглавляет Музей истории Пермского университета.

Оцените материал
Оставить комментарий (0)

Также вам может быть интересно

Топ 5 читаемых

Самое интересное в регионах