В самом конце прошлого столетия один израильский поэт пермского разлива написал про неё такие строки: "Мне по душе бомонд в студклубе. Там холодно всегда, как в храме.
В цигейковой потёртой шубе бегу к одной прекрасной Даме!"
Звали автора стихов Олег Гельфанд, а посвятил он их Наталье Клепиковской, отдававшей себя студенческому клубу Пермского госуниверситета 22 года (!) подряд - целую эпоху в истории вуза и культуры Прикамья вообще. Именно Наталья Валерьевна с некоторыми своими воспоминаниями-размышлениями - сегодняшний гость нашей редакции.
Таротека и пробкотека
- ТОГДА, в 1978-м, студклуб ещё находился во 2-м корпусе, слева от входа: длинная - кишкой - комната, и рядом зал для репетиций. А директором был некто Лёня Сотников, студент-историк, чрезвычайно талантливая личность, но очень неорганизованная. В общем, партком ПГУ решил его сменить, назначив меня, тоже не шибко благонадёжную, но всё-таки. И вот явилась я принимать хозяйство. Вижу, стоят шкаф, пианино и стол, а стульев нет совсем. Зато весь стол - в батареях пустых пивных бутылок. Сотников же подошёл к шкафу, открыл створку и говорит:
- На столе у нас - таротека, а здесь - пробкотека.
И действительно, внутри ничего, кроме пробок от стеклотары, не наблюдалось. А из документации Сотников вручил мне три журнала "Хор" и какой-то листочек с записями - всё! Так что пришлось наводить порядок. Очень непростое оказалось дело. В клубе - десять коллективов, на уровне какого-нибудь городского Дворца культуры, но штатное расписание - лишь по пятой категории: директор в моём лице и завхоз - студент-биолог Коля Шабунин (поэт, прозаик, автор и исполнитель песен, лауреат Грушинского фестиваля бардовской песни, живёт в Ульяновске. - Авт.).
Слава богу, через год смогли выбить хотя бы четвёртую категорию, заманить на работу Володю Смирнова, после чего я по-хитрому понизила себя в должности до худрука, чтоб не отвечать за гвозди и сортиры, а директором стал на время Смирнов. Хотя людям платить всё равно было нечем, и выкручивались, как могли. Наверно, помнишь: выписывали вам, участникам художественной самодеятельности, через профком, который возглавлял, кстати, нынешний мэр Игорь Шубин, материальную помощь, потом её собирали и распределяли уже по руководителям коллективов. Как только не посадили всех за эти благие порывы?!
Рыдания по Матиссу
- ПОЧЕМУ моя карьера учителя школы N125 длилась всего пять лет? Испугалась, что стану невротичкой. Примеров тому наблюдала много. У меня были прекрасные отношения с учениками, но вот атмосфера в педагогическом коллективе не сложилась. Особенно, когда добавили классное руководство. Не понимала: как это нужно ставить тройки ни за что, ни в коем случае не выгонять детей из класса - и меня постоянно разбирали на педсоветах. Поэтому как-то пришла к мысли, что ещё год, и заработаю профзаболевание всех учителей - невроз.
Тогда приехал из Эрмитажа, из Ленинграда, великолепный лектор, демонстрировал цветные слайды с разными шедеврами, рассказывал о Матиссе, и я, очень хорошо помню, уже через десять минут просто рыдала. От чего? От прекрасной лекции? И тут как озарило: Наташа - стоп! Пора от школы отдыхать!
Педагоги все работают на износ, выплёскивают из себя знания, энергию постоянно, но когда-то ведь и подпитываться нужно чем-либо извне. Вот в вузе с этим легче: там каждые пять лет тебя на полгода от преподавания освобождают, чтобы ты только пополнял знания и восстанавливался морально. А в средней школе в годы моего учительства при шестидневке у нас был всего один более-менее свободный день - методический. То есть даже отдыхать-то толком не давали, а требовалось читать спецлитературу и ходить на какие-то сборища, где умные тёти и дяди вещали о новых своих и чужих идеях в педагогике.
И я на личном опыте сделала вывод: школьным учителям нужно минимум раз в пять лет давать двухгодичный отпуск, буквально выгонять в него. Сужу по себе: лишь через двадцать четыре месяца почувствовала, что смогу-таки вернуться к доске и указке. Знаешь, когда сильно устанешь, то первые сутки просто спишь. То же самое происходило и у меня. Первый год после увольнения из "сто двадцать пятой" я как бы отсыпалась. То есть практически не напрягалась в научно-исследовательском секторе при кафедре экономической кибернетики ПГУ. Это такой кайф был! Но потом стало скучно. Захотелось действия.
Ступив на сцену, уже не сойти
- ЖАЛКО ли, что ушла из студклуба? Не подходит здесь это слово. Прежде всего, сложилась, наверное, такая ситуация, что я уже выполнила там свою задачу, взрастила, так сказать, мощную смену, было, кому передать дело. И оставила я клуб вместе с двадцатым веком, начав XXI столетие на новом месте. Пусть не по личной инициативе, а вынужденно, но это - моё решение. Тем более не потеряла при уходе никакой связи с ребятами, слежу за их успехами, за неудачами порой, в курсе всех событий, которые там случаются, нет чувства оторванности, брошенности, сохранила нежные отношения с моими друзьями, многими коллегами.
Таких, по-настоящему близких мне, наберётся не меньше сотни, если не больше. Даже перечислять не буду, чтоб кого-нибудь не обидеть. Среди них работники культуры, литераторы, журналисты, бизнесмены самых разных уровней и просто хорошие люди. Почти все они прошли через нашу университетскую сцену, с которой, раз вступив, уже, образно говоря, не сойти никогда.
Причём занятия в студенческой самодеятельности совсем не обязательно должны после трансформироваться в занятия искусством профессионально. Она сама по себе воспитывает во всех, кто к ней прикоснётся, во-первых, зрителя, во-вторых, ценителя прекрасного, в-третьих, человека с творческими наклонностями, способного нести другим радость, сюрпризы общения. Сложно сравнивать культуру и физкультуру, но самодеятельность, как не парадоксально, в некотором смысле сродни спортзалу: это надо по возможности познать каждому.
Фото автора
«Видел вашу "табуретку"»: в Пермь приехал Макс +100500 
Для мужчин рога не модны даже в Год Быка 
Бразилия в Прикамье. Студент-философ учит пермяков капоэйре 
Маша Макарова: «Роль жертвы такая беспонтовая» 
Как нобелевка стала наша? Светлана Алексиевич помогла пермскому «ПТАХу»