Хождение по мукам
Свой первый и последний бой краснофлотец Василий Дынник встретил 9 сентября 1941 г. под Севастополем. После войны, при проверке возвращающихся из плена он обезоружит «фильтрационную» комиссию подкупающе-покаянным: «Сдрейфил я. Когда меня со всех сторон обступили враги, бросил оружие, поднял руки».
Парня отправили в лагерь для военнопленных. «Прости-прощай ридна Украйна, повезли до Неметчины». Был чернорабочим в Ингольштадте, рубил уголь на рурских шахтах. Там и придавило упавшей крепью. «Не выдюжить бы, да спасибо пристроили на должность старосты барака. Только недолго мне довелось с повязкой на рукаве походить. Немцам-то нужно было, чтобы староста, как цепной пёс, на людей бросался. А разве мог я на своих руку поднять?.. Отправили на лесопилку. Там и проработал до освобождения».
Хоть героем не был, случалось, в безвыходном положении слабинку давал, остаться человеком в нечеловеческих условиях, не продаться за добавочную миску баланды и пару сигарет - разве этого мало?
«Я не шпион»
Но вот выясняются новые факты, и сложившийся образ начинает рушиться на глазах. Проходившие «фильтрацию» другие бывшие военнопленные опознали в Дыннике садиста, систематически издевавшегося над узниками: «№№ 328, 362, 2862, чуть замешкавшиеся при построении, были зверски избиты…». «№№ 2, 326, 350, вернувшихся из шахты до смерти усталыми, за то, что у них осталась угольная пыль за ушами, он приказал бросить в корыта и скрести им затылки метлами до тех пор, пока через разодранную кожу не хлынула кровь. Потом на раны лилась холодная грязная вода». Уличённый во лжи, Дынник запирался недолго, признал факты жестокого обращения с военнопленными, за что и был осуждён военным трибуналом по ст. 58-1 «б» на 10 лет лишения свободы.
Так он очутился в лагере на территории Прикамья. Быстро сориентировался, был на хорошем счету у администрации, активно участвовал в художественной самодеятельности.
Между тем при изучении трофейных документов гитлеровских спецслужб его фамилия всплыла вновь. Дело вернули на доследование.
Дынник начал «колоться» почти сразу. Да, действительно, утаил некоторые обстоятельства. Да, был отправлен не на лесопилку, а в «особый украинский лагерь». Прельстился обещаниями облегченного режима. Шпионаж?! Прошу занести в протокол «Виновным себя в предъявленном обвинении не признаю, так как агентом иностранных разведорганов я не был и по шпионской деятельности не обучался…». Действительно, под вывеской особого украинского лагеря скрывался учебный центр Абвера «Команда-900». Однако он, Дынник, мол, лишь посещал занятия по истории Украины и немецкому языку, да играл в лагерном оркестре на кларнете. В мае 45-го выбрал подходящий случай и бежал в расположение американских войск.
Потребовалось несколько очных ставок, знакомство с показаниями других «коммандос», прежде чем удалось добиться новых признаний. Да, прошёл курс минно-подрывного дела, обращения с радиопередатчиками, шифрования, изучал топографию и технику организаций терактов. Да, это разведподразделение, откуда в советский тыл неоднократно забрасывали группы по 15-40 человек для агентурной и диверсионной работы. Да, во время стажировки в лагерях военнопленных курсанты выявляли лиц, причастных к «антигерманской деятельности», вербовали новых агентов.
«Могу поклянуться…»
Казалось, на этот раз экс-надсмотрщик и экс-курсант был искренен. Он так и сыпал фактами, называл фамилии «однокашников», их агентурные клички («Буран», «Дубина», «Марко» и др.). Признался даже в том, что в 41-м при пленении не было у него ни карабина, ни гранат. Он выбросил их ещё до того, как столкнулся с немцами. Написал «Прошение» на имя следователя: «Сидя в следственном изоляторе, я даром кушаю государственные продукты, в то время, когда я мог бы принести много пользы. Я клянусь Вам, я также могу поклянуться перед кем хотите, что я не кривлю своей душой и говорю только истинную правду. Прошу направить меня обратно в лагерь, где в честном труде и активным участием в художественной самодеятельности искуплю свою вину перед родиной, партией, правительством и своим народом. Вы всегда можете на меня рассчитывать…».
Клялся и снова лгал. Как только речь заходила о пребывании в «Команде-900», показания его теряли конкретность, всё чаще звучало: «Не помню…». Оказалось, американцы перевербовали бывшую абверовскую агентуру, приказали ей «законсервироваться», установить связь друг с другом и ждать резидентов. Дынник, разумеется, понимал, что он по-прежнему на крючке. Но вот о том, что, пока он в «зоне» нары полировал, домой пришла обычная открытка с невинным текстом и условным знаком, знать не мог. Как и того, что о ней давно известно гебистам. Только тогда, когда ему сказали об этом, он, окончательно припёртый в угол, признался во всём. «Почему же раньше запирались?» - спросил следователь. Молчание, и наконец: «Я боялся».
24 октября 1947 г. военный трибунал Уральского военного округа приговорил Дынника к 25 годам лишения свободы с поражением в правах ещё на 5 лет.
Ему ещё раз повезло. Только подошла к концу первоначальная «десятка», как объявили амнистию. Вернувшись на «батькивщину», ни словом не обмолвился о подлинных причинах пребывания в «местах не столь отдалённых»… Умер в 1985 г.
А вскоре таких вот «дынников» на Украине стали чествовать как национальных героев.
По ком звонит колокол. Пермяки воюют на стороне украинских ополченцев 
Владимир Лицман : "Криков "За Сталина!" на войне я не слышал" 
Одного роста с Путиным. Кунгуряк получил боевую награду от Президента