Жозеф Надж: нагой актер может быть где угодно, но не на сцене театра

Жозеф Надж – высокий седовласый мужчина, похожий на Джереми Айронса, с уставшими, но очень бойкими глазами. Руководитель Национального хореографического центра Орлеана. В пятницу  8 октября на сцене «Театра-Театра» он представит пермской публике свой перфоманс «Вороны» в рамках фестиваля «Пространство режиссуры».

Перфомансом, творения Наджа называют потому, что их трудно отнести к спектаклю, танцу или живописи – эти симбиоз всего вышеперечисленного и еще, наверное, мистики.

После спектаклей в лучших залах Европы не боялись ли приехать в провинциальную Пермь?

- Место не имеет значения. Чувствительные к искусству люди есть и в глухой деревне. И мы готовы делиться своим творчеством, своими мыслями с любым, кто в это заинтересован.

Что пермский зритель увидит в «Воронах»?

- Название перфоманса четко отражает идею. Тут нет никаких подводных камней. Создавая этот спектакль, я наблюдал за поведением, движениям птиц. Потом и сам их имитировал.  А дальше – чистая импровизация. Меня действительно очень заинтересовали эти птицы.

Пермский зритель  еще отходит от спектакля Корнелио Мундруцо «Лед», где были и обнаженные люди и мат. Понятно, что для Национального хореографического центра Орлеана такие вещи недопустимы. Представлять на сцене такой трэш – это тенденция современного искусства?

- Да, тенденция к обнажению прослеживается в театре с 70х годов. Я против наготы, которую показывает современный театр. Еще не сформирована определенная культура представления и восприятия обнаженного тела. И если мы хотим представить нагого актера, то это может быть где угодно, но не на сцене театра.

В России Вас любят зрители и критики (Постановки Наджа дважды получали премию «Золотая маска» в номинации лучший зарубежный спектакль: «Полуночники» в 2001 и «Войцек» в 2003). Чем Вы,  неформатный режиссер, объясняете такую любовь русских, воспитанных на серьезных традициях классического спектакля и балета?

- В первую очередь этот вопрос надо задать самим зрителям и критикам. Надеюсь, что я это заслужил тем, что хорошо занимался своим делом. Старался не подпадать под чужое влияние и продвигал своё видение, свою концепцию современного театра.

В классическом искусстве есть четкие правила и бездарность можно узнать довольно просто. В современном же, любую ерунду можно представить, как шедевр совриска, и неподкованная публика пойдет с открытым ртом. Как зрителю не попасться на пустышку?

- Лучший способ – это воспринимать все как ребенок, чисто, наивно и открыто. Не поддаваться влиянию рекламы и, как бы это странно не звучало, но, новых тенденций.

Перфоманс, спектакль, балет – работа зрительской души и мозга. По-вашему зритель должен выходить из зала в блаженной гармонии или в мучительном катарсисе?

 - Лучше всего, если зритель воспримет спектакль именно так, как ему посылает режиссер. Это было бы идеально. Но я играю на сцене и не стараюсь влиять на зрителя. Я представляю картинку, набор образов,  который каждый может интерпретировать согласно своего мироощущения и культурного бэкграунда. Я даю зрителю свободу восприятия.