Это работа многих театров над одним спектаклем: Compagnie Louis Brouillard, Французского культурного центра в Москве, московского театра «Практика», Центра им. Вс.Мейерхольда, Французского института в Санкт-Петербурге, Международного фестиваля Театра для детей «Большая Перемена», театра «Сцена-Молот» (Пермь).
Зрителей встречает конферансье в одних брюках и с голым торсом и сразу начинает разговор на понижающих интонациях. Если трудно понять, что это такое, то представьте, что еще чуть-чуть и он будет говорить маленькЫй или булоШная. Это тот эталон театральной речи, от которой современный театр полный визга и говора безудержно далек. В общем, фигура и интонации - явный плюс конферансье.
Жоэль Помра переписал, перекроил, можно сказать, перевыстругал своего «Пиноккио»: хамоватого, глуповатого, заносчивого мальчишку, в исполнении прелестной Алисы Гребенщиковой.
Если перевести жизнь Пиноккио с иносказательного языка, на бытовой, то за дебош в клубе он чуть не получил пендаля от хозяина заведения. Но тот оказался чувствительной сволочью и выдал ему сто тысяч на безбедную жизнь. Пиноккио не удержался и ввязался в лохотрон, а суд поступил с ним так же, как со многими живыми людьми: «Ты ищешь справедливости? Тебя мы и осудим».
Он отсидел. А на воле встретил трех головорезов и сдуру отказался признаваться, что беден. Он отчаянно врал, что сказочно богат. Но он готов был терпеть боль от побоев, лишь бы не терпеть унижение бедностью. Они его резали, душили, требовали отдать богатство, а потом устали и повесили.
Его откачала Фея (актриса Светлана Камынина, та самая доктор Киссегач из сериала «Интерны»). Он и ей продолжал гнать. Он врал – нос рос. История известная. Тогда Фея заключила с ним сделку: Пиноккио хорошо учится и она делает его настоящим мальчиком. Он не выдержал чуть-чуть. В последний момент, когда до превращения оставалось несколько часов, он уехал в какой-то дисней-лэнд, где дети творят, что хотят. Но такой халявы не бывает. Он превратился в осла и репетировал в цирке до изнеможения. Но на премьерном выступлении облажался и был продан изготовителю барабанов. Говорят, ослиная кожа очень звонко звучит. Чтобы не испортить шкуру, его утопили.
Осел умер, но остался Пиноккио. Он же все-таки деревянный мальчик. Его угораздило оказаться в пузе огромной рыбины. По сказочному стечению обстоятельств, на которых автор не акцентирует внимания, в этой же рыбе оказывается и папа Пиноккио. Мальчик поклялся всегда слушаться отца и никогда не врать.
Уставший от жизненной неустроенности отец не рвется обратно на землю. Ему и в рыбе хорошо, а Пиноккио от недостатка общения начинает без устали болтать. Болтовней он преднамеренно доводит рыбу до истерики, ее тошнит и Пиноккио с отцом оказываются на свободе.
Пиноккио становится настоящим мальчиком, а папа благодарит его за то, что они навечно не остались заточенные в морском чудовище.
Вот вам и детская сказочка.
Где-то в середине представления конферансье спрашивает, верите ли вы, что деревянный мальчик может стать настоящим из плоти и крови? Но главное, может ли человек измениться? Кто-то кричит «да», кто-то «нет». Большинство зрителей молчат. Надеюсь, молчат, потому что думают над ответом. А ведь мы обычным живым людям не даем второго шанса, не верим, что они действительно могут измениться, но так хотим надеяться, что деревянный обрубок станет человеком.
Сразу после «Текстуры» в Перми начнётся «Пространство режиссуры»