«Не надо обслуживать авторов. Надо быть с ними в дружеских отношениях, в спорах. Они – живые», – уверен режиссёр, лауреат российских и международных театральных премий Максим Меламедов.
Недавно на Новой сцене МХТ им. Чехова состоялась премьера его спектакля «Русалка» по одноимённой неоконченной драме Пушкина. Меламедов там не только режиссёр, но и художник, и автор сценической версии. Признаётся, что в пушкинском произведении его покорили первые же два слова: берег Днепра. Сразу вспомнил собственное детство у реки, на берегу Камы, в пос. Гайны Коми-Пермяцкого округа. О том, почему в его «Русалке» появились удочки и как он оказался в двух рукопожатиях от Станиславского, рассказывает «АиФ-Прикамье».
Прощение вместо мести
В драме Пушкина молодой князь вскружил голову дочери мельника. У неё под сердцем уже ребёнок, но женится князь на другой. Бросившись в отчаянии в реку и превратившись в русалку, несчастная девушка продолжает ждать встречи с возлюбленным.
Дописать этот текст пытались не раз. Так, в опере Даргомыжского «Русалка» заключительные сцены, отсутствующие у Пушкина, сочинил сам композитор. Свою версию «Русалки» создал позднее и Набоков. У него дочка-русалочка зовёт князя, покинувшего её мать, на дно: «На тёмном дне отчизну ты узнаешь, где жизнь течёт, души не утруждая. Ты этого хотел…» Правда, в конце текста имеется ремарка: «Пушкин пожимает плечами».
Посмотрев спектакль в МХТ, кто-то, может быть, тоже пожмёт плечами. Но у театра всегда есть хитрая уловка – не буквальное прочтение, а условность. Следуя ей, Максим Меламедов нанизывает друг на друга метафоры и символы в виде реальных вещей.
«Мне интересен такой язык: найти мир через предметы. Потому что предметы Достоевского – это одно, предметы Шекспира – другое. Мы хотели найти предметы Пушкина», – рассказывает режиссёр в телевизионной программе «Новости культуры с Владиславом Флярковским» о решении построить спектакль на вещах, которые можно взять в руки.
Мне интересен такой язык: найти мир через предметы. Потому что предметы Достоевского – это одно, предметы Шекспира – другое.
Первое, что видит тут зритель, – сцена рыбалки: простенькие удочки, табуретки, железные вёдра и… разбросанная на берегу женская обувь. Это туфли девушек, утопившихся из-за несчастной любви.
Что стало отправной точкой для такого визуального образа? Возможно, реальная история, которую услышал Максим в родных Гайнах: пропавшую там девушку искал весь посёлок, а нашла её в Каме рыбачившая местная женщина. А может, толчком послужил самый короткий рассказ Хемингуэя «Продаются детские ботиночки, ни разу ненадёванные». В беседе с Флярковским режиссёр упоминает эти шесть слов, способных растрогать любого.
«Да, в пушкинской «Русалке» ничего подобного нет, – говорит он. – Но, когда читаешь Пушкина, фантазия есть и справа, и слева, и в глубине. Мы хотели погрузиться в глубину и посмотреть: что же там, на дне человечества? Пушкин эти туфельки припрятал, а мы просто подняли их со дна. Не надо обслуживать авторов. Надо быть с ними в дружеских отношениях, в спорах. Они – живые. И не надо бояться вопроса: “Вы хотите переписать Пушкина?” Нет, дофантазировать его».
Образ Пушкина присутствует в спектакле постоянно – в виде белого пёрышка. В руках главной героини это не только символ поэзии, но и знак милосердия. Драма о разбитом сердце и женской мести неожиданно превращается здесь в историю о прощении и даже сострадании своим обидчикам.
«И князь, и княгиня не злодеи. Они заплутавшие люди, которых тоже разрывают эмоции и сожаления», – объясняет постановщик.
Вбить гвоздь профессии
В театральных кругах Максима Меламедова называют молодым режиссёром. Хотя среди его постановок такие значимые, как «Сганарель, или Мнимый рогоносец» и «Мой бедный Марат» в Театре им. Пушкина в Орске, «Смердяков» и «Тартюф» в Старооскольском театре им. Бориса Равенских, «Дон Кихот» в Нижегородском ТЮЗе, «Леди Макбет Мценского уезда» в театре Natfiz (Болгария), «Алые паруса» в Театре им. Чернышевского в Борисоглебске, «Без ума от горя» в Саратовском ТЮЗе.
В 2020-2021 гг. он был штатным режиссёром Московского театра им. Маяковского, где вместе с Миндаугасом Карбаускисом поставил мольеровскую «Школу жён». А за месяц до премьеры в МХТ у него вышла премьера в Московском Губернском театре – «Дон Жуан. Новый миф» с Антоном Хабаровым в главной роли. Эту работу Меламедова высоко оценил Сергей Безруков и предложил стать штатным режиссёром Губернского театра.
При этом Максим не скрывает, что в школьные годы ни об актёрской, ни тем более о режиссёрской карьере совершенно не думал. Носился по оврагам, занимался боксом, вёл дискотеки в Гайнах. Любил, по его словам, веселить людей и быть в центре внимания. Пойти «в артисты» ему посоветовала мама. Решил попробовать. Первый тур в Пермском колледже искусств и культуры прошёл без проблем, а вот на втором, когда пел «Ой, мороз, мороз», экзаменационная комиссия смеялась и пыталась его остановить. Дело в том, что петь тогда он толком не умел, но голосил от души. Наверное, за упорство и искренность его и приняли.
Учёба в актёрской мастерской Александра Югова помогла понять: театр – это то, что ему по-настоящему интересно и чем хочется заниматься всю жизнь. Поэтому по окончании колледжа Максим поступил в Екатеринбургский театральный институт. А после ЕТИ, отработав один сезон актёром в Орском драмтеатре, поехал в Москву за режиссёрским образованием. И с первой попытки поступил в ГИТИС, на курс великого Леонида Хейфеца.
Ему до сих пор не верится, что он, простой парень из северной глубинки, учился у человека, учителем которого была Кнебель, работавшая с самим Станиславским. Это ж через два рукопожатия получается! Хейфец, хотя и был уже в очень преклонном возрасте, много занимался со студентами, вспоминает он. И успел «вбить в них гвоздь профессии», как любил говорить.
Возвращаясь в детство
После пушкинской «Русалки» в ближайших планах Меламедова, согласно информации сайта МХТ им. Чехова, постановка двух спектаклей по Мольеру: «Мнимый больной» в ТЮЗе Нижнего Новгорода и «Лекарь поневоле» в Самарском художественном театре.
Не забывает он о своей малой родине. Хочет поставить в Коми-Пермяцком национальном драмтеатре им. Горького «Ромео и Джульетту» на языке коми-пермяков. Об этом Максим рассказал на творческой встрече, которую прошлым летом организовала детская киностудия «Гайны-фильм».
Ребята слушали знаменитого земляка с огромным интересом. Спрашивали, был ли кто-то в его семье связан с театром. Оказалось, никого не было, разве что прабабушка продавала билеты в доме культуры. Отвечая на вопрос о театральных режиссёрах, которые его вдохновляли и вдохновляют, Максим в первую очередь назвал Эймунтаса Някрошюса и Римаса Туминаса, добавив, что по многу раз смотрел все спектакли в Театре им. Вахтангова, когда учился в ГИТИСе.
«А последнее моё сильное впечатление – от «Материнского сердца» Андрея Могучего. Шесть часов идёт спектакль, с тремя антрактами. Но это что-то невероятное, грандиозное», – поделился он впечатлением.
Из кинорежиссёров особо выделил Алексея Балабанова. Притом что есть Михалков, Кончаловский, Тарковский, именно Балабанов, признался он, ближе всех ему по стилю и по духу.
«Он снимал очень разное кино. И мейнстримного “Брата 2”, и чёрную комедию “Жмурки”, и страшного “Кочегара”, и лучший, на мой взгляд, фильм “Груз 200”, который взрыхляет опухоль нашей русской души. Балабанов – настоящий русский режиссёр, что важно», – подчеркнул Меламедов.
Сам он, работая в разных городах, а порой и странах, часто приезжает в родной Коми округ. Встречается с родственниками, друзьями, ходит в баню. И мечтает сделать спектакль про своё детство. По «Мальчикам» из «Братьев Карамазовых» Достоевского. Придумал уже декорацию: большая гора снега и один столб. Вокруг него дети бегают, играют. Захотят смотреть телевизор – вынесут из дома, поставят к столбу, подключат и будут смотреть какое-нибудь «Поле чудес». Под снегом, прямо на улице. Потому что домой идти не хочется, дома скучно.
В Перми реконструировали первую в СССР слайд-поэму «В тени Кадриорга» 
Премьеру «Снегурочки» в Пермском театре оперы и балета перенесли на 2027 г. 
Театр «Балет Евгения Панфилова» в Перми создаст диджитал-спектакль