Фильм "Подстрочник": самый обсуждаемый в блогах

Долгая жизнь Лилианны Зиновьевны Лунгиной, прославленной литературной переводчицы, удивительно глубоко и ясно выразила двадцатый век.

Лунгина оказалась причастна ко многим главным событиям и темам века. Она родилась в России, ее детство прошло во Франции, Палестине и Германии. В начале тридцатых годов Лиля вернулась на родину. Пройдя через множество испытаний, тринадцатилетняя девочка возвратилась домой вполне зрелым человеком, привыкшим к свободе. Вновь увидеть Европу ей довелось только через пятьдесят лет…

Фильм "Подстрочник" - киномонолог Лилианны Лунгиной о жизни души и мира вокруг. С беспощадной зоркостью рассматривая собственное развитие с малых лет до последних дней, она делает внутренние события не менее увлекательными, чем внешние. Ее рассказ - это уникальное сочетание исповеди и масштабности, крупного и общего плана: это и портрет и фреска, потому что героиня ни на минуту не упускает из виду жизнь общую, общественную, пытаясь представить зрителям судьбу России и отчасти Европы в ХХ веке.

Семейная драма - и судьбы русских эмигрантов "первой волны", первая любовь - и столкновение с зарождающимся немецким фашизмом, смерть отца - и трагедии тридцать седьмого года. Быт и нравы предвоенной Москвы, аресты и казни, студенчество и профессура после "венгерских событий", движение сопротивления, распад советской империи - вот некоторые исторические темы устного романа Лунгиной, бывшие прежде драматическими сюжетами ее собственной судьбы…

Марина Цветаева, Виктор Некрасов, Давид Самойлов, Александр Твардовский, Александр Солженицын, Евгений Евтушенко, Никита Хрущев, Андрей Синявский, Иосиф Бродский, Астрид Линдгрен, а также люди не знаменитые, но представляющие судьбы разных слоев общества стали героями ее повествования, участниками и друзьями ее жизни.

Лунгина обладает редким даром рассказчицы, она говорит легко, просто, весело, а выходит глубоко и трогательно. Говорит не для избранных, не для всех - для каждого. Это не записные байки, как бывает, мысль и чувство рождаются на наших глазах.

Действие фильма разворачивается в Полтаве, Петербурге, Коктебеле, Тель-Авиве, Берлине, Париже, Сен-Жан де Люзе, Набережных Челнах

Заголовок «Подстрочник» предполагает, что кто-то должен перевести на нормальный русский язык поэму жизни Лилианны Лунгиной. Ну что же, попробуем, как пишет в своем ЖЖ блоггер qwert_km.

Лилиана приехала в Россию из Палестины, где ее родители, судя по всему, сионисты (в самом хорошем, первоначальном, смысле этого слова) пытались обосноваться. Когда в России произошла революция, евреи со всех концов света потянулись в северные палестины. И те, кто когда-то уехал из России, и те, кто никогда не имел к ней никакого отношения. По инициативе Троцкого в один только Петроград специально зафрахтованными пароходами было завезено многие тысячи евреев из разных стран, главным образом из Америки.

Это, собственно, контекст, в котором следует рассматривать рассказ Лунгиной. Без этого контекста многие вещи остаются принципиально непонятны.

Например, непонятно, как семье приезжих удается сразу так славно устроиться и так хорошо зажить. Непонятен будет также героический тон Лунгиной - тон человека, живущего во враждебном окружении.

Рассказчица все время проговаривается, что воспринимала русских примерно как партизан, готовых на корню уничтожить пришельцев, что, конечно, не соответствует действительности (русские в основном толерантный народ). Но особенно странно то, что, рассказывая об ужасах сталинского режима, госпожа Лунгина все время противоречит себе. И объясняет свои удачи исключительно чудом - почти как Пархоменко.

Представьте, кругом террор и аресты (в обоих словах переводчица ставит ударение на первый слог), а девочка Лиля живет себе, и все у нее так славно получается. От следователя Лубянки ушла без последствий, захотела поступить в ИФЛИ – поступила, решила стать критикессой – написала статейку, принесла в «Московский комсомолец» и редактор ее немедленно напечатал.

Лунгина не сообщает, сколько опубликовала своих ценных статей, но когда началась война, подруги отправились рыть окопы, а ее, внештатницу, газета отправила в эвакуацию, в Набережные Челны (потому что маму надо было опекать). Там Лилю бросили на должность ответственного секретаря местной газеты. Надо было – какой ужас – писать неправду о колхозах. И она писала. Ах, жизнь была просто ужасна. Местные жестокие люди (татары или башкиры) не хотели брать деньги за квартиру (брали вещами), культурного окружения не было почти никакого. Мрак российской глубинки.

Несмотря на войну и на всю свою любовь к маме, Лиля, в тайне и от нее, и от начальства покидает Набережные Челны, едет в Москву. По военному времени нужен был пропуск, а его нет. И вот Лиля отсиживается в сортире, пока по вагонам ходят люди, отлавливающие дезертиров, страдает. Но, наконец, с пересадками, хитрым образом добирается до столицы.

Их трехкомнатная квартира занята теми, чьи дома разбомбили фашисты, вещи исчезли (украдены). Лиля каким-то чудом добивается, чтобы ей вернули хотя бы одну комнату, живет два месяца в Москве, наконец, возвращается в Набережные Челны, а ее из газеты уже уволили. Жестокие люди. И тут же, по какой-то странной ассоциации, простодушно рассказывает о том, что проклятый сталинский режим сажал обычных граждан за двадцатиминутное опоздание. Почему же Люлю-то не посадили за двухмесячный прогул? Да так, не посадили и все, хотя тетка, которая ее уволила, – очень противная.

Помыкавшись еще некоторое время в эвакуации, мать и дочь возвращаются в Москву. И тут Лиля узнает, что начинается страшный антисемитизм. Это ей рассказал один переводчик, работавший в высоких штабах (он лично допрашивал фельдмаршала Паулюса). Вы только представьте, несмотря на весь героизм, проявленный во время допросов военнопленных, этого переводчика не повысили в звании. Ну как не антисемитизм?

Лунгина делает предположение, что, наверное, советские люди заразились антисемитизмом от фашистов, с которыми сражались. И ситуация уже настолько серьезна, что Лиля даже боится матери сказать об этом разгуле антисемитизма в армии. Чтобы зря не волновать маму - она ведь боится погромов.

Но все-таки, естественно, не выдерживает, рассказывает, что переводчика не повысили в звании. Маму от этого чуть кондратий не хватил.

Вообще, тема посконного русского антисемитизма, пожалуй, основная в фильме «Подстрочник». Русские, оказывается, спят и видят, как бы им погромить евреев. Это у них такая национальная забава. И им почти дали такую возможность, когда Сталин начал кампанию против космополитов безродных. Раньше власти ограждали евреев от природного русского антисемитизма (если кто-то что скажет против евреев, можно было пожаловаться в милицию, и смутьяна немедленно бы арестовали), а теперь – нет. И отношение русских к евреям выявилось полностью. Русские-де со злорадством говорили, что готовятся списки на депортацию, что в Сибири строятся поселения для евреев. Между евреями шли разговоры, что Сталин готовится выселить их под предлогом защиты от «справедливого гнева» народа.

Все-таки полезный фильм: столько всего нового узнаешь. Пожалуй, этих примеров достаточно для того, чтобы почувствовать общую направленность фильма. И понять, почему одиннадцать лет этот фильм не показывал ни один канал. Ну, а как можно показывать такую провокационную чушь?

Русская пословица говорит: «Не буди лиха, пока оно тихо». Почему же сегодня по главному каналу страны потребовалось показать поток сознания выжившей из ума старушки? Потому что Сергею Пархоменко надо рекламировать выпускаемую его издательством книгу? Вряд ли. Тут для чего-то очень выгодна напряженность на национальной почве. И эту напряженность в нашем обществе искусственно нагнетают.

Сергею Пархоменко, верящему в чудеса, конечно, вольно изображать телевизионных начальников людьми слабоумными. Однако трудно себе представить, чтобы на телевидении не было психологов, которые могут просчитать результат появления на экране Лунгиной. До облучением фильмом «Подстрочник» многие люди даже не задумывались о том, кто они по национальности, и кто по национальности их сослуживец или сосед. Теперь, когда русские или башкиры узнали, кем их по простоте душевной считают евреи и телевизионные начальники, они, люди в глубинке, разумеется, об этом задумаются. И евреи задумаются.

Просчитать реакцию тех и других очень легко: глупые русские будут плеваться, глупые евреи заходиться в восторге, трещина между двумя народами будет углубляться. В принципе провоцирование такого процесса и называется разжиганием межнациональной розни. Против таких провокаций направлен известный закон. Но, похоже, этот закон можно применять только к дубинноголовым скинхедам.

Смотрите также:

• Потрясающий истиной. Валентин Курбатов о нецензурщине и веке без названия →
• «Люди, любите свободу!» Переводчик Толкиена – о России, Украине и цензуре →
• Вячеслав Дегтярников рассказал АиФ о Ленине, журналистике и религии →