24 февраля экс-председатель регионального парламента и первый в истории новой России министр региональной и национальной политики Евгений Сапиро презентует в Перми свой первый художественный роман – «Никого впереди».
Эксперты уже прозвали произведение «энциклопедией пермской жизни».
Накануне презентации Евгений Саулович рассказал в интервью сайту «АиФ-Прикамье» о том, почему он решился написать мемуары, какой период истории Прикамья он считает наиболее успешным и как он видит развитие региона в кризис.
«АиФ-Прикамье»: – Евгений Саулович, расскажите, когда появилась идея написать большое художественное произведение?
Евгений Сапиро: – Я люблю пробовать себя в разных амплуа и жанрах. Тридцать лет ежедневно писал свое профессиональное – экономическое. Десять лет пребывания в политике не пользовался услугами спичрайтеров и пресс-секретарей. Выйдя в отставку, начал с мемуаров и продолжил публицистикой.
В какой-то момент почувствовал, что «не хватает красок», чтобы описать многое, о чем хочется рассказать. Попробовал это сделать средствами художественной литературы. И, конечно, повлиял еще один фактор: последние годы несколько упал спрос на меня как эксперта, советника, появилось свободное время для этого «хобби».
– Насколько сильно книга отражает «пермскую реальность» 1960-2000 годов и ваш жизненный опыт?
Есть несколько областей, в которых вы себя проявили успешно – преподаватель, экономист, политик, писатель. На ваш взгляд, где вы всё же были более успешны? Что вам лично ближе?
– Я не могу отдать предпочтение ни одной из профессий, которыми в жизни мне пришлось заниматься (а еще пять лет я был инженером-металлургом на прямом производстве). Всегда трудно бывало начинать, но, когда начинал постигать правила полета и приближался к «высшему пилотажу», в каждой работе находил драйв и удовлетворение.
Формально высшая точка достигнута, наверное, в политике (областной спикер, председатель сенатского комитета, федеральный министр). Но наибольшее удовлетворение испытываю, когда Учителем меня называют главный бухгалтер небольшой фирмы, долларовый миллиардер или вице-премьер федерального правительства.
– Сегодня все чаще в литературе, в том числе мемуарной, встречается мнение, что времена Брежнева были «золотой эпохой» не только для номенклатуры, но и для большинства российских граждан. Вы, судя по едким замечаниям в вашей новой книге, такой точки зрения не придерживаетесь?
– Мнение о «золотой эпохе» сложилась у пожилых людей, страдающих ностальгией, переходящей в глубокий склероз. Случается это и у более молодых, по каким-то причинам неспособных к объективному, сбалансированному анализу. Из-за лени, неумения или, извините, умственной ограниченности.
– Как вы считаете, почему в советские годы у правительства не получилось «перековать» людей, несмотря на все пропагандистские усилия?
– Перековка эта начиналась вроде бы по правильной технологии. Но на слишком высоких оборотах. Народ еще не успел разогреться до нужной температуры, как кузнецы – вожди «скурвились»: началось глобальное лицемерие и удовлетворение личных потребностей в ущерб общественным. Та же беда происходит и сегодня при обратной перековке человеческого материала из социализма в капитализм.
– Вы описываете в своей книге начало 90-х в легко узнаваемой «Камской области». На ваш взгляд, ситуация в этом отдаленном от центра страны промышленном крае была типичной для России или чем-то отличалась?
– Ситуация немного, но отличалась. Средневзвешенный пермяк по своему происхождению во многом схож с жителем США. В его крови следы ссыльных дореволюционных поляков, раскулаченных, добровольных и подконвойных строителей сталинской индустриализации, эвакуированных в годы войны, репрессированных ссыльных после нее, выпускников столичных вузов, брошенных на создание ракетно-ядерного щита... Все это плавилось в созданном еще чайными купцами и судовладельцем Мешковым университетском и театральном котле. Этот наложило отпечаток на элиту: культурную, техническую и даже партийную. Обратите внимание на мелочь: наше региональное руководство (и советское, и постсоветское) никогда ни ездило с «мигалками». Это неприлично. И, вообще, крайности в нашем краю были как-то не в моде. А это уже солидный плюс.
– Наступивший год будет очень непростым для экономики региона и страны. На ваш взгляд, какие отрасли или крупные инвестпроекты в Прикамье должны быть в приоритете на ближайшие год-два?
– На любого реального (!) инвестора надо молиться и носить его на руках. Выбора у нас уже нет, и в ближайшее время не будет. А подрядчиков, выполняющих бюджетные заказы, следует подбирать не по дружбе (пусть даже и бескорыстной, во что мало верится), а по неоднократно и строго проверенной дееспособности.
– Почему финальная сцена романа происходит именно на кладбище?
– В авторском замысле это коктейль. Две третьих его составляет ирония над тщеславием, желанием даже «там» не иметь «никого впереди» себя. А одна треть – старые как мир размышления о смысле жизни, ее ценностях. Включая формулу, почерпнутую мной не из философского трактата, а из тоста летчиков гражданской авиации: «Все там будем! Только разными рейсами».
Forbes включил роман Алексея Иванова в 15 самых ожидаемых книг этого года 
Алексей Иванов готовится презентовать свою новую книгу 
Новогодние истории от пермских политиков 
«Кем быть теперь?». Пермяки издали сиквел на произведение Маяковского 
Я, конечно, язва, но человек не злой