Конец июля – начало августа 1914 г. С амвонов церквей зачитали царский манифест. Отслужили молебны «за одоление супостата христолюбивым русским воинством». Началась мобилизация. Вроде бы успешная, поскольку проходила с большим подъемом, при почти стопроцентной явке. Сразу же – почти 3 тыс. штыков. А потом еще и еще…
«Последний нонешний денечек…»
«Последний нонешний денечек гуляю с вами я, друзья…» – так залихватски распевали те, кому предстояло встать под ружье. «Посошок» бы на дорожку. Ан выпивки-то тю-тю! Распоряжением губернатора Ивана Кошко торговлю спиртным запретили. Реакция последовала бурная: почти повсеместно толпы призывников и провожающих их кинулись громить питейные заведения. Из «верноподданнейшего» губернаторского отчета предстает следующая неприглядная картина: «В 29 селениях призванными были произведены нападения на казенные винные лавки, причем в 6 случаях нападения были отбиты силами полиции, а в 23 случаях вино было расхищено. При этом полиция должна была прибегнуть к силе оружия, и выстрелами из числа нападавших были убиты 4 и 13 ранено. В 15 пунктах – для предупреждения разгрома казенных винных лавок и при недостаточности охраны – они были открыты, и вино продавалось по самовольному распоряжению местных должностных лиц».
Спустя какое-то время аукнулся другой крупный просчет: под ружье поставили даже высококвалифицированных мастеровых пермских пушечных заводов (ведь многие из них числились крестьянами). Производство военной продукции резко снизилось. Зато столь же резко возрос брак.
В совокупности с имевшимися ранее взысканиями указанное выше стоило Кошко чиновного кресла. Внешне это было обставлено вполне корректно: он подал прошение об отставке «по состоянию здоровья». В прощальной речи пожелал, «чтобы для губернии настали лучшие времена, которые сделали бы ее богатой, трезвой, счастливой».
Прощание славянки
Между тем наши земляки, пополняя воинские части, под рвущие душу марши уходили на фронт. В том числе в составе сформированных здесь ранее 194-го Троицко-Сергиевского полка, 49-й артиллерийской бригады. Провожающие призывали солдат «постоять за веру, царя и Отечество», «хорошенько проучить «колбасников» – германцев и австрияков. Вручали памятные подарки. Верили: война будет скорой и победоносной.
9 августа троицко-сергиевцы ступили на землю Австро-Венгерской империи. «Два дня шли голодом: без чаю и без хлеба. Это не война нам, а мученье, и рады уже скорее вступить в бой…» – писал домой один из них.
Вскоре с лихвой хлебнули и боев – за Галич, Львов, Карпатские перевалы… Тон писем изменился: «В нас стреляют пушечным страшным огнем, а также и ружейным огнем», «Ивана с Василием разорвало одним снарядом, а как Илья сгиб и не ведаю», «Побили наших очень много – из 270 человек осталось 70 всего…». Изрядно поредевший полк, пополнив, перебросили на Румынский фронт, где тоже шли кровавые бои. Зимой-весной 1918 г. остатки полка расформировали.
По явно неполным данным, уже к весне 1915 г. 10218 воинов-пермяков были убиты или ранены, 6858 – попали в плен.
Мало кто из солдат и офицеров вернулся домой. Одни сложили головы в Восточной Пруссии, Польше, Румынии, Закавказье, а также во Франции и на Балканах в составе экспедиционных войск. Других подхватил вихрь Революции и Гражданской войны.
Сейчас ставится вопрос о возведении им в Перми памятника.
В Австралии скончался последний ветеран Первой мировой 
На земле и на море. Как пермяки воевали на Дальнем Востоке 
«Сила – в словах». Пермский ветеран продает на улицах воспоминания о войне 
Виктор Рассохин: «Обещаем свято хранить память о днях 900-дневной блокады»