Участившиеся в последнее время случаи трагической гибели журналистов в зонах вооруженных конфликтов ближнего и дальнего зарубежья наталкивают на разные мысли. Того сразило осколком снаряда, этому перед видеокамерой боевики перерезали горло… Кто следующий?
Пермяк Аркадий Константинов не понаслышке знает о трудностях профессии военного корреспондента. «То, что я здесь излагаю кому-то, может показаться далеко не бесспорным. Что ж, готов вступить в полемику», – говорит он.
По военной дороге…
Армия коснулась меня лишь краешком. Университетский диплом. Пара лет в должности и.о. инструктора по пропаганде и военно-массовой работе Пермского гарнизонного Дома офицеров. Зато с лихвой хлебнул после распада СССР, его «непобедимой и легендарной». Не понаслышке знаком с ходом и исходом «путча» 1991 года. Затем прошел шесть «горячих точек» – Афганистан, Югославию, Абхазию, Чечню, Таджикистан, Южную Осетию. Плюс командировки в составе контртеррористических подразделений, действовавших на территориях Дагестана и Кабардино-Балкарии. Это не в кураж-крутизну. За этим – публикации, жизненно необходимые навыки выживания в экстриме. Скажем, как выудить нужную информацию у запредельно загруженных, скованных уставами, инструкциями и распоряжениями «отцов-командиров»). Как вымыться с ног до головы кружкой воды? (Проще простого – намочив тряпку и растеревшись ею (такое мне довелось делать в блокированном Цхинвале летом 2008 года). Как чуть ли не из топора приготовить еду? До сих пор вспоминаю варево, приготовлявшееся мною в Сараево...
Да простят меня те из коллег, кто ныне находится «на линии огня», однако значительная часть их материалов сделана непрофессионально. Речь даже не о технических аспектах. Уж очень бросаются в глаза крайности: либо шапкозакидательская бравада, либо апокалипсис в миниатюре, либо причудливое сочетание того и другого. Подлинная картина происходящего, его суть остаются «за кадром». К примеру, причитания раздавленной горем женщины из Луганска, в ходе бомбежки потерявшей родных, сопровождаются столь же сумбурным «комментарием». В результате и до того взвинченная аудитория мало что может понять. Заметьте, кстати, насколько взвешены и осторожны в подаче темы настоящие, огонь, воду и медные трубы прошедшие военкоры Александр Сладков, Дмитрий Стешин, Аркадий Мамонтов, Аркадий Бабченко…
Прошу понять меня правильно, я не отрицаю храбрости людей, еще вчера работавших над самыми что ни на есть мирными сюжетами, а сегодня решившимися отправиться в боевые порядки ополченцев. Но ведь и безрассудства хватает. Подготовка же, наоборот, оставляет желать лучшего.
Трудно в ученьи…
Меня часто спрашивают: где учат на военкора? Лучше всего начинать с азов – с солдатской каши. Но коль, как и мне, не довелось… Силовые ведомства организуют специализированные курсы, проводят краткосрочные сборы, не говоря уж об обучении малых групп и индивидуальной подготовке. Обнадеживает возвращение в вузы военных кафедр.
Опишу то, с чем столкнулся сам в учебном центре на полигон Чебаркуль. Степь да степь кругом. Первое, что впечатлило – беспрецедентные масштабы, цели и задачи. Задействовались войска, практически все остальные силовые структуры, МЧС, МВД, информационные ведомства, Союз журналистов, Ассоциация военной прессы, сотни единиц боевой техники.
Нас – военкоров и сотрудников военно-правоохранительных пресс-служб – разбавив гражданскими журналистами, прикомандировали к боевым подразделениям. День за днем – по 16 часов – мы, то ползком с перебежками вели съемки, то оказывали первую медицинскую помощь раненым и эвакуировали их из зоны обстрела на себе, то изучали системы мин, фугасов, самодельных взрывных устройств и проходили минные поля (одни «растяжки» чего стоили). Нагрузки – физическая, интеллектуальная, эмоциональная – запредельные. Порой казалось – всего не выдержу. Однако через «не могу», как и все, выполнял приказ.
…Дымовая завеса. Десантники и мотострелки отрабатывают «зачистку» населенного пункта. Штурмуется каждый дом. Взаимодействие полное; случись необходимость, каждый военкор готов прийти на помощь бойцам: прикрыть, обеспечить связь, перевязать... И, наоборот, боковым зрением замечаю: меня пасут-подстраховывают два автоматчика. Прорвались.
…Минометный обстрел. Мишени–чучела – в пух и прах.
– Не хотите оказаться на их месте? – спрашивает инструктор. – Тогда на поле боя следует зарываться поглубже, использовать естественные укрытия. Мы усвоили: не соваться по первому же выстрелу, не «светиться» объективом фотокамеры (могут принять за блик оптического прицела), не спешить доставать диктофон… Короче, делать все, чтобы не заснять собственную смерть. Уф, успел соскочить в окоп.
…Имитация беснующейся толпы – с кольями, камнями, автомобильными шинами; исподтишка подзуживающие ее провокаторы. Звучат экстремистские лозунги. Внезапно перед бесноватыми вырастают разительно схожие с римскими легионами шеренги ОМОНа. Так, наше место чуть позади. На левом фланге. И не забыть вовремя от слезоточивого газа. Мгновенные перестроения, клиновая атака… Толпа расчленена, обезоружена, лежит ниц. Через минуту-другую всех отконвоировали в спецмашины. Отбой.
Сверхнатуралистично был проведен «захват заложников». Взрыв идущей во главе колонны машины боевого охранения, вихрем врывающиеся в автобусы «террористы» (в исполнении дагестанцев-спецназовцев), «шмон», при котором журналисты лишились аппаратуры. Ликующие вопли «Аллаху Акбар!!!» И трехкилометровый «марш смерти»: со стрельбой над головами, разлетающимися при этом раскаленными гильзами, пинками, ударами прикладов, гортанными командами: «Лечь!!!», «Встать!!!», «Бегом!!!», «На корточки!!!», «Ползи!!!»… Выдерживали далеко не все. Вконец обессиленных, бьющихся в истерике, оттаскивали на обочину; короткая очередь или взмах ножа и… «Мирза, принеси мне его ухо!»… Остальным снова: «Бегом!!!»….
…Изматывающие душу переговоры с террористами. Так, главное протянуть время запомнить побольше примет…
По вечерам – «разбор полетов». Потирая синяки и ссадины, узнаем, что сделали правильно, в чем допустили ошибки. Многих из нас подводила бравада, игнорирование укрытий и средств самозащиты. К примеру, телелеоператоры и фотокоры снимали боестолкновения, стоя во весь рост на броне БМП под снарядами и пулями. Отсюда – в отнюдь не виртуальной реальности – многочисленные жертвы среди «пишущей братии» в зонах вооруженных конфликтов. Мне это тем более близко и понятно, что на моей памяти – гибель пермского журналиста Валеры Дементьева и Владимира Житаренко из «Красной звезды» (последнего убили под Грозным буквально в нескольких десятках шагов от меня новогодней ночью 95-го).
И вот, наконец, подведение итогов, получение сертификата, подтверждающего, что я, в числе других, выдержал испытание на прочность, систематизировал полученные ранее уроки, научился действовать в чрезвычайной обстановке. Не постигшим этого в «горячих точках» делать нечего.
Мы мирные люди…
Свою лепту в обеспечение безопасности пишущих-снимающих под огнем стремятся внести и профессионально-корпоративные журналистские организации. В частности, ими выпускаются соответствующие методички, яркие жилеты с выведенным крупными буквами словом «ПРЕССА», майки, на которых спереди и сзади, на русском и английском языках надписи: «Не стреляйте, я журналист!». Но, как показывает опыт, подчас результат бывает прямо обратным. За пишущей братией ведется целенаправленная охота. Мельтешащая на вражеских боевых порядках фигура так и просится в прицел. Бац! Еще один готов! А резонанс-то каков! Сразу все СМИ на дыбы!
Не любят гражданскую журналистскую братию, норовящую лезть на рожон и на своей стороне. Мешает, демаскирует… Другой стороной проблемы является вред, наносимый непродуманными репортажами проводимым силовиками операциям. Бывало, враги узнавали о передвижениях наших войск из СМИ. Нельзя показывать нечто такое, что может вооружить террористов, и без того вооруженных до зубов, еще и сведениями о планах спецслужб. Нельзя давать сообщения, способные усугубить положение заложников. Нельзя брать интервью у террористов. Нельзя сеять панику. Нельзя тиражировать слухи, обнародовать непроверенные факты.
Итак, первое: человек с пером должен выжить. Второе: «родить» «ударный» и, в то же время, честный материал. Третье: не только не нанести вреда работе армии, стражам правопорядка, спасателям, но и, в рамках своего гражданско-профессионального долга, содействовать им. Четвертое: просто остаться человеком. Последнее, поверьте, труднее всего.
Боевого и другого близкого к нему экстрима мне довелось испытать и в «тыловом» Прикамье. Вспомните хотя бы авиакатастрофы пассажирского «Боинга», двух боевых МиГов и спортивного самолетика (упавшего близ Порохового завода). Сколько жить буду, не забуду увиденного в клубе «Хромая лошадь» спустя считанные часы после пожара, унесшего жизни 156 человек.
Операции спецназа (тот же захват в лесу под Пермью «мультимиллионера»-инкссатора Шурмана); призыв на воинскую службу наших земляков; дислоцированные у нас воинские части (та же авиабаза «Сокол»); военно-исторические реконструкции; исследование судеб павших героев и защита прав ветеранов – это тоже по моей части. И много чего еще.
Комитет Совета Федерации РФ наградил журналиста «АиФ-Прикамье» 
Аркадий Константинов вошел в общественный совет Минздрава Пермского края 
«Географ глобус пропил». Истории со съемок 
Герои и крохоборы. Воспоминания военного корреспондента о войне в Южной Осетии 
Избиение врачом пациента – лишь «вершина айсберга»