Говорят – так случилось – мужчины, один врач, другой – социолог, то есть относительно реальных младенцев и эмбрионов – стопроцентные теоретики. И чисто по-женски я даже возмутилась: с какой стати они обсуждают, хорошо или плохо использовать то, что находится в нас, девушках и никакого отношения к мужикам не имеет? Ну, вы понимаете. Не слишком умная мысль, зато, как говорит Виталий Мутко, фром май харт.
Сиюминутная эмоция привела меня к размышлениям об отцовстве и материнстве вообще. Слышала, для возникновения новой жизни всё-таки требуются двое (тоже в теории, потому что на практике бывают банки спермы, «третий – не лишний» в качестве врача, производящего ЭКО и т.д.). Но, несмотря на равенство перед законом и судом по девятнадцатой статье Конституции, статья тридцать восьмая всё-таки делает реверанс в сторону матери: «Материнство и детство, семья находятся под защитой государства. Забота о детях, их воспитание - равное право и обязанность родителей», - гласят два первых пункта. Там ещё есть третий, вытекающий из второго – «Трудоспособные дети, достигшие 18 лет, должны заботиться о нетрудоспособных родителях», - но о нём позже.
За последний год-два прошло немало ярких судебных и внесудебных разбирательств, когда отцы пытались отсудить детей у их матерей. А порой и отсуживали опеку. И некоторые сторонние зеваки даже воспринимали это, как победу основного закона страны над судебной практикой и вообще традициями. Но есть ли повод торжествовать? Для меня лично – так никакого.
Я готова согласиться с тем, что, охраняя материнство, государство как-то незаслуженно «забивает» на отцовство. Но, оговорюсь, отцовство осознанное, осмысленное и узаконенное. То есть, будущую мать не могут ни уволить, ни ещё как-либо притеснить на работе (по крайней мере, по закону, который как дышло). А вот будущего отца, который в течение нескольких месяцев останется, вероятно, единственным кормильцем в семье, можно и сокращать, и увольнять, и депримировать и т.п. Лично мне это справедливым не кажется, а ведь ни в одном законе такая норма не прописана.
Вряд ли новоявленному папаше дадут отпуск по уходу за ребенком, если новоявленная мамаша уже в отпуске. Хотя многие из вас знают, что первое время, когда молодые родители знать не знают, как подойти к крохе, забывают покой и сон, лишние руки у колыбельки не помешали бы.
Но равнять отцовство и материнство, как призывают отдельные оригиналы сильного пола, - это тоже, знаете ли, бред. Научитесь вынашивать детей и кормить, тогда и поговорим. Исходя из этого, пункт о заботе и воспитании, как равном праве и обязанности, - тоже ни в какие ворота. Такое впечатление, что написали его уже для тех пар, которые разводятся и делят опеку над детьми. Как в большинстве случаев происходит в жизни, все мы знаем. Мама днями и ночами сидит с младенцами, отцу-добытчику совершенно не интересно слушать про то, кто как поел и покакал, когда он устал и замучен злостным начальством. А если хотя бы на сутки оставить детей с одним отцом, пусть даже в закрытой квартире, можно в качестве результата пожать катастрофу районного масштаба.
Сегодня на судах из уст отцов, горящих желанием отсудить опеку у матерей, звучат аргументы экономического характера. Мол, у нас больше квартира, мы больше зарабатываем и сможем отправить детей учиться в Англию. А эти, которые разочаровали нас, как жёны и матери, пусть встречаются со своими детьми по воскресеньям и не с нас тянут деньги, а сами платят алименты.
Я даже не хочу оценивать такую позицию с точки зрения «кто знает, что для детей лучше?». Папа может быть суперпозитивным человеком, иметь самые лучшие намерения и прекрасную характеристику с работы. Но умеет ли он создавать для своего отпрыска стопроцентный комфорт, уход и заботу? Есть ли тест на то, чтобы проверить не только сможет ли отец заплетать дочке косички, помогать с математикой и сольфеджио, следить за тем, чтобы она носила сухое и чистое, уловить, не страдает ли она каким-нибудь скрытым нервным расстройством из-за учительницы-грубиянки, не доводят ли её одноклассники, не пристаёт ли сосед-алкоголик? Заметит ли папа, что у сына начинает портиться зрение или начинается псориаз? Убедит не бояться зубного? Не примет аппендицит за простой детский каприз? Сможет уговорить делать ингаляции во время простуды? Не больно пострижёт ногти? Будет способен объяснить те вещи, которые кажутся нам простыми, и истины, которые мы все считаем избитыми? Это то, что приходит в голову первым, а сколько ещё жизненно важных нюансов будет возникать ежедневно – как снег на голову, постоянно, безостановочно? Потому что, если между нами, только пройдя всё это вместе, родитель хотя бы до какой-то степени может претендовать на исполнения третьего пункта 38-го закона - «Трудоспособные дети, достигшие 18 лет, должны заботиться о нетрудоспособных родителях». Забота за заботу. Забота за нежность. Забота за любовь. А не за алименты, оплаченную учёбу в Англии и новую машину.
Но у нас в большинстве своем разводящиеся мужчины и не претендуют на своих детей на постоянной основе. Не потому что не задаются вопросами выше, а просто как-то не хотят заморачиваться. Ребёнок – дорогое удовольствие не только для кошелька, нервов и здоровья, но и для личной свободы. Поэтому чаще всего в случае с «защитой материнства и детства» жизнь проводит естественный отбор. И, по-моему, так оно к лучшему – сейчас, в этой стране. По-другому у нас ещё просто не научились – ни мужчины, ни женщины. Хотя, я думаю, лет через 20 эта ситуация изменится и приблизится к западной традиции, где разведённые родители делят опеку пополам и создают такие условия, чтобы дети, не меняя привычной жизни, жили по неделе и у отца, и у матери.
Один мужчина в первый же день знакомства рассказал мне, что «забрал дочь у её матери», и теперь девочка живет с ним. С гордостью сказал. Меня, если честно, передёрнуло. Можно, конечно, вспомнить цикл передач в «Мире животных», где только самки, забывая о страхе и собственной жизни, всегда кидались спасать своих детёнышей. Можно процедить что-нибудь банальное, вроде: «Каждый решает для себя». Можно. Но лично мне очевидно, что совершенно нечего делать рядом с человеком, который когда бы то ни было, при каких бы то ни было обстоятельствах, развитии событий и наших отношений, стал бы «забирать» у меня ребёнка. Пусть даже нашего общего – всё равно моего ребёнка. Да от одной мысли об этом – пусть даже теоретической - меня парализует. Потому и рассуждения учёных мужей о стволовых клетках и эмбриональных тканях – не их собственных клетках и тканях! – заставляет возмутиться. Пусть даже чисто по-женски.
И пока отдельные мужчины с особо развитым чувством отцовства пытаются лишить бывших жён детей по решению суда, у меня возникает желание, которое такие персонажи назвали бы чистой воды манипуляцией. Но я бы хотела, чтобы у женщины было приоритетное право, давать биологическому отцу право отцовства или нет. Чтобы она сама решала, а говорить ли, что беременна? А сообщать ли, что существует сын или дочь? А делиться ли правами на маленького человечка? Ведь именно такие судебные прецеденты склоняют женщин к тому, чтобы узурпировать свои материнские права. Алименты? «Спасибо, у меня хорошая зарплата», - как говорила героиня Алентовой в «Москва слезам не верит». Вы знаете мало историй, когда мужчина всеми силами старался заплатить поменьше, с «белого», а не с реального дохода (и это включая самых состоятельных людей этой страны)? Папины фамилия и отчество? Матери-одиночки прекрасно знают, сколько проблем и бюрократической волокиты приходится расхлёбывать в каждом таком раз, когда ребёнка хочется вывезти за границу или просто записать в школу или поликлинику. Признание отцовства часто оказывается сомнительным призом в бессмысленной борьбе.
Да что там, у нас даже Дмитрий Медведев призывает рожать: иными словами, даёт свой президентский наказ женщинам. Знает, от кого действительно зависит, что будет с демографией. Но что-то я не слышала ни одного намёка на то, чтобы он вдохновлял мужчин становиться отцами. И ведь это – чистосердечное признание.
|
Елена Семёнова |
Двенадцать лет в исправительной колонии: 
Дети-сироты в Пермском крае остаются без жилья 
Мама на заказ. Как ребёнок может превратиться в товар? 
Потрясающий истиной. Валентин Курбатов о нецензурщине и веке без названия