Лекарство из коры берёзы. Как пермские химики пытаются победить рак

В раннем детстве она мечтала спасти весь мир. Хотела стать доктором, но в последний момент, очарованная атмосферой Пермского университета, поступила на химфак. И всё равно движется к мечте – спасению человечества от онкологических заболеваний. Как детская фантазия вырастает в дело жизни, читайте в материале «АиФ-Прикамье».

Наталья Галайко – научный сотрудник Института технической химии УрО РАН. В декабре 2017 года получила премию Пермского края за достижения в области науки за успехи в разработке противоопухолевого препарата. Актуальная для мировой медицины тема стала её дипломной работой, затем кандидат­ской диссертацией. Около десяти лет над этим вопросом трудится целая группа пермских учёных. В своём первом в жизни интервью учёный-химик и молодая мама Наталья Галайко рассказала о разработке и конкуренции в сфере научных исследований.

В начале пути

«АиФ-Прикамье»: Какие самые важные задачи, связанные с лечением рака, стоят сейчас перед фармакологией?

Наталья Галайко: Для лечения онкологических заболеваний используют химиотерапию, где применяют дорогостоящие препараты. И помогают они далеко не всегда, потому что к ним у больных часто возникает резистентность (сопротивляемость организма к воздействию различных факторов – инфекций, ядов, загрязнений, паразитов, и т. п. – Ред.). Вопрос создания препаратов, к которым не будет формироваться эта невосприимчивость, – в числе первых не только в лечении онкозаболеваний, но для мировой медицины в целом.

- В чём уникальность вашей разработки?

- Мы синтезируем противоопухолевый агент на основе бетулина. Это вещество природного происхождения, оно содержится в коре берёзы. Если мы достигнем успеха, на основе нашего агента можно будет создать препарат, который не только уменьшит затраты на лечение, но и серьёзно повысит его эффективность.

Кроме того, мы как раз и решаем самую актуальную задачу в лечении онкозаболеваний. Если у нас всё получится, у людей не будет возникать то самое привыкание, которое сейчас вырабатывается к лекарствам. И ещё рассчитываем, что наш противоопухолевый агент будет усиливать эффект недорогих препаратов в случаях, если их одновременно будут использовать для лечения пациента.  Это позволит вернуться к более дешёвым лекарствам и снизить затраты на лечение.

Ну и все знают, что химиотерапия подавляет не только опухолевые, но и здоровые клетки организма пациента, что крайне ослабляет иммунитет. У нас есть основания надеяться, что наш препарат будет бороться только с больными клетками.

- Насколько вы близки к этапу выхода препарата на рынок?

- Мы сейчас скорее в начале пути. Синтезировали уже пару сотен соединений с потенциальной противоопухолевой активностью, проверили их в нашей лаборатории на разных опухолевых клетках и, для сравнения, – на здоровых клетках. Самые успешные и нетоксичные соединения перепроверили, выбрали из них одно самое эффективное вещество и отправили его в Москву. Туда представляют тысячи формул новых агентов, но только несколько из них выбирают для дальнейшего изучения. Сейчас наше соединение проверяют на клетках, устойчивых к тем лекарствам, которые уже используют в медицине. Если всё будет хорошо, последуют доклинические исследования на эмбрионах, животных и только потом клинические испытания на людях. Но даже на этих этапах могут обнаружить побочные эффекты и прекратить исследования.

Если у нас всё получится, у людей не будет возникать то самое привыкание, которое сейчас вырабатывается к лекарствам. И ещё рассчитываем, что наш противоопухолевый агент будет усиливать эффект недорогих препаратов в случаях, если их одновременно будут использовать для лечения пациента. Это позволит вернуться к более дешёвым лекарствам и снизить затраты на лечение.

Поэтому говорить, что мы создали новое лекарство, пока рано. В нашей сфере вообще не принято делать поспешных заявлений. Новых лекарств очень ждут пациенты, надеются, что именно этот препарат спасёт им жизнь. Нельзя напрасно обнадёживать, потому что путь от научной идеи до промышленного выпуска в среднем занимает от 15 до 20 лет.

Конференции и конкуренция

- Синтезировать сотни соединений, наверно, очень муторно. Не скучно?

- Мне было бы тоскливо в лаборатории на предприятии каждый день повторять одни и те же анализы, а у нас работа очень творческая. Бывает, к примеру, не получается нужная химическая реакция, и мы её много раз повторяем, подбирая новые условия. Называем это «сидеть под тягой» (химические реакции вредны для здоровья, и мы их проводим, используя большие вытяжные шкафы). Процессы эти монотонные, но когда получаем результат, чув­ствуем большую радость. Часто пишем статьи, заявки на гранты на исследования. Недавно большую обзорную статью по нашей теме, подготовленную научным руководителем и мной, опубликовали в иностранном сборнике на английском языке. Ездим на научные конференции, общаемся с коллегами из других регионов и стран, обмениваемся опытом.

Нельзя напрасно обнадёживать, потому что путь от научной идеи до промышленного выпуска в среднем занимает от 15 до 20 лет.

- Зачем учёные рассказывают о своих успехах коллегам – вдруг конкуренты украдут идею и первыми добьются результата?

- Даже по одной теме разные научные группы идут своими путями, поэтому конкуренция есть, но она не прямая. Мы можем учесть результаты коллег, чтобы сэкономить время, найти в их работах подсказки для себя и быстрее достичь собственного результата. Ну а если кому-то удалось что-то действительно из области ноу-хау, об этом стараются не рассказывать коллегам, пока не запатентуют препарат.

Аргументы для начинающих

- Почему Россия не выдерживает конкуренции на международном рынке?

- Я считаю, что мы конкурентны. Был сложный период во время перестройки: не было возможности приобрести новое оборудование, уходили толковые люди, практически не было финансирования. В то смутное время наша наука на время сдала позиции. Сейчас навёрстываем. Лучшие проекты получают поддержку и на государственном, и на международном уровнях, ну и курс на импортозамещение играет свою роль. Думаю, скоро мы чаще будем слышать об успехах наших учёных.

Думаю, скоро мы чаще будем слышать об успехах наших учёных.

- На региональном уровне молодых учёных поддерживают?

– Да, и поддержка ощутима. Кроме премии за достижения в области науки есть программа для международных исследовательских групп (так называемые МИГи), и она действительно работает. Знаю по личному опыту. Проект УМНИК – тоже хорошая помощь. И губернаторские стипендии аспирантам-участникам МИГов в 8 тысяч рублей – отличная мотивация для молодых. Есть и хорошие федеральные бонусы – к примеру, сертификаты на приобретение жилья. Всё это весомые аргументы для тех, кто любит науку.

От симуляторов до микроигл. Самые яркие проекты пермских учёных за год Подробнее

Смотрите также:

• Как поженить науку и бизнес. Зачем учёным рассказывать о своих изобретениях →
• Ай-метаболизм. Пермяки придумали способ определения эффективности лекарств →
• Олег Пенский: «Инновации – это не только интеллект» →