Шаньги нарасхват. Кунгурячка учит туристов печь пироги в русской печке

Ларисе Михайловне Плюсниной из Кунгура за 60. Где бы она ни работала – всегда отдавала всю себя. В городе все знают, что Плюснина – мастерица на все руки. А сейчас Лариса Михайловна нашла новое призвание – устраивает посиделки у русской печи и учит туристов печь пироги, варить кашу, готовить другие блюда.

Печка с характером

«Печка у меня живая, у неё душа есть, – убеждена 63-летняя жительница Кунгура Лариса Плюснина. – Когда приходят гости, они сразу упираются в её бока. И печка знает, какой пришёл человек – добрый или нет».

По словам Ларисы Михайловны, она пока не до конца поняла норов своей печки, ещё его изучает. Но то, что печка с характером, – это точно.

«Если всё хорошо, она сразу разгорается, дрова весело и задорно горят. Если что-то не по ней, то может и потухнуть, – объясняет хозяйка. – Она такая же стеснительная, как я. Не любит, когда на неё смотрят. Я обычно разжигаю её - и сразу отхожу».

Дому, где стоит печка, 120 лет. И печь – это душа самого дома.

В нём жили предки Ларисы Михайловны по материнской линии. Здесь же родилась она, росли её дети – Надя, Света, Миша. Сейчас в доме живёт с ней младший сын, он учится на педагога. Приезжают погостить внуки.

А ещё в доме обитает домовой. Он добрый. Живёт за печкой. И во всём старается помочь своей жизнерадостной хозяйке.

Ей ведь достались суровые «жизненные университеты»: одна поднимала детей, одна строила дом после пожара. Почему он вспыхнул почти 15 лет назад – так и не выяснили. Огонь сожрал почти всё, выгорел верхний этаж. Остался нижний – с печкой. Подруги советовали: «Продай ты этот участок. Намучаешься с ним».

Но Лариса упорствовала: «Тут моя родина. Это мой дом. Здесь я училась ходить, рисовать, шить. Я смогу, возведу его заново». А все знают, если Лариса Михайловна чего-то захотела – добьётся своего. Такой у неё характер. Но каких сил это ей стоило!

Из сварщиков - в модельеры

– Работы никогда не боялась. У меня 45 лет стажа, – рассказывает Лариса Михайловна. – После школы электрогазосварщиком работала.

– Девчонка - сварщиком? Почему?

– Красиво!

– И в чём красота?

– В сверкании! – хохочет Лариса Михайловна.

Их курс сварщиков – двое девчонок на 30 мальчишек.

«Мои знакомые пугали: спустят тебя за ноги в канализационную трубу, ты будешь варить трубы, а сверху будет сыпаться один мат. А наши мальчишки на курсе совсем не матерились. Но когда я стала работать на заводе, бывало, приносила с собой в дом крепкие словечки. Полагала, что это особый кунгурский сленг, а оказалось - нецензурщина».

Лариса Михайловна считает, что любой сварочный шов как вышивка и что все женщины идеальнее сваривают швы, чем мужчины.

Но много ли вы знаете женщин-сварщиков?

«Иной раз и ревела. Представьте: мой вес - 42 кг. Температура на улице - 40 С , а я в брезенте…», – вспоминает женщина.

И всё же Лариса отработала сварщиком на стройках и заводах больше семи лет. А потом ушла – тоже вышивать, но уже другие швы. На швейную фабрику, а после - на трикотажную.

«Работала художником-модельером, мастером производственного обучения в техникуме лёгкой промышленности, режиссёром-постановщиком театра моды, – перечисляет Лариса Михайловна. - Жизнь заставляла всему учиться. Я не только шитьём занималась. Надо бабушке огород вскопать – вскопаю. С ребёнком посидеть – посижу. Я в городе в авторитете. Меня приглашают, я за любую работу берусь: детей растить надо, дом строить надо, кредиты отдавать надо».

Одно окно, второе, третье… Начиналось с полушажков. И только сейчас, спустя почти 15 лет, можно сказать, что дом готов. Он готов принимать гостей.

Учила жизнь

Раньше, по словам Ларисы Михайловны, здесь был заезжий двор.

Дом находится в самом центре города, рядом с торговыми рядами.

«Думаю, у нас останавливались купцы – лошадей перековать, чай попить из самовара. Наверное, и шаньги для них стряпали. Может, с тех пор так и закрепилось – и во мне через поколения снова отразилось – гостей принимать».

Сегодня Лариса Михайловна снова вышивает узоры – только теперь уже на выпечке.

«Готовить учила опять жизнь, – признаётся Лариса Михайловна. – Как-то сварила лапшу. Мой первый муж надел кастрюлю с ней мне на голову. У него мама поваром в детском саду была. А я совсем не умела готовить. Так и училась. Мама моя умела готовить, но не особо любила. Мы постоянно мотались по военным гарнизонам за отцом – Свердловск, Челябинск, Дальний Восток... Отец – зенитчик, затем переучился на танкиста. А потом работал преподавателем в высшем автомобильном военном училище. Мама – бухгалтер. Отец умер рано. Без его поддержки стало очень тяжело. Мама умерла через несколько месяцев после пожара в доме. Я на русской печке впервые что-то стала готовить на сороковой день после смерти мамы. Дом после пожара, электричества нет. Напекла пирогов, пригласила соседей, помянули маму. А потом втянулась – стала всё делать в печи».

Вкус еды, приготовленной в печи, - особенный. Это знает каждый, кто рос в деревне и помнит мамины или бабушкины пирожки, только что снятые с горячей печи.

«Как-то пекла оладушки на газу, – говорит Лариса Михайловна. – А потом думаю: у меня же печка горит вхолостую, давай-ка остальную часть оладушек в ней пожарю. Пришли гости. Смотрю, тарелка, в которой были оладушки из печки, уже пустая. И только потом взялись за оладьи, что были приготовлены на газу».

На весь квартал, по словам Ларисы Михайловны, лишь две русские печки - у неё и соседки. Она жалеет: уходят традиции. Да и еда из печки вкуснее и полезнее. Особенно всем полюбились картофельные шанежки.

«Я раньше не задумывалась: шаньги и шаньги, у нас всегда их делали. А оказалось, что это финно-угорское наследие. В других городах об этом названии даже не слышали. Приезжают ко мне москвичи: в первый раз, говорят, такое слышим. Хочется, чтобы о нашей старинной уральской традиционной кухне люди имели представление».

Со своей программой «Посиделки у русской печки» Лариса Михайловна три года назад приняла участие в проекте по стимулированию внутреннего туризма в Пермском крае «Не сиди дома».

А в этом году случайно узнала о Всероссийском конкурсе «Мастера гостеприимства». И вышла в финал.

«Заплакала, когда объявили финалистов, – признаётся женщина. – Одна бы я не выиграла. Очень благодарна всем, кто меня поддерживал, кто помогал делать видеоролики и презентации».

Откуда оптимизм и безусловная вера в жизнь?

«Я спросила жюри: «Сколько, думаете, мне лет?». Они молчат – некрасиво женщине говорить про возраст. А я говорю: «Мне 146 лет, секрет моего долголетия – жареный борщевик, чай из морковки и картофельные шанежки». Они хохочут! И ведь это правда – весь секрет в печке», – считает Лариса Михайловна.

На конкурсе выделили небольшие деньги на реконструкцию дома. На эти деньги она заказала наличники для окон. А ещё дали путёвку с сыном на несколько дней в Москву. Жили в гостинице «Националь» с видом на Красную площадь.

«В последний раз я была в Москве с пятилетней Надей, первой дочкой. Помню, ходим по Красной площади. Вижу – из магазина выходит знакомый из Кунгура и говорит жене: «Пока ходили по магазину, шесть знакомых из Кунгура встретили». Я подошла поближе и говорю: «А я седьмая». Раньше, при Советском Союзе люди чаще ездили по стране. Хорошо, что сейчас снова развивается внутренний туризм».

Надя пропала двадцать один год назад, когда возвращалась из Кунгура в Пермь на учёбу в университет. Лариса Михайловна ходила и к экстрасенсам, и ко всяким гадалкам. Но ни они, ни следователи так и не нашли её.

«Для Бога все живы», – повторяет Лариса Михайловна слова батюшки.

Если спросить Ларису Михайловну, в чем её сила, ответит: в связи поколений, поддержке близких.

«Помню, после пожара дома была Радоница, нельзя работать. А у меня забор свалился. Я – за гвозди и молоток. И все время молотком попадаю по своим рукам. Заревела, думаю, пойду на кладбище, пожалуюсь дедушке с бабушкой, что всё плохо, сил моих нет больше. Не успела прийти на их могилы помянуть – звонят со страхового агентства, говорят страховые за дом пришли – 11 тыс. рублей, на них и поставила первое окно.
Или в другой раз – тоже одолели беспросветные грусть-тоска. Сижу на крыльце, реву. Прилетает ворона. Я ей: «Чего прилетела!» Она мне прокаркала: «Дур-р-р-ра!» и улетела.
Сейчас, когда приходят в голову тяжелые мысли, всё время вспоминаю ту ворону, говорю себе: «дурр-р-р-ра» и стараюсь выбросить эти мысли из головы. Жить-то надо.
Как-то кукушка прилетела к дому, спрошу, думаю, сколько лет мне осталось.  А она при моём вопросе как будто подавилась: «куууууууууууу» и улетела. Значит, неизвестно ей, сколько мне жить – сколько жизненные швы ещё вышивать.  Думаю, родные меня там, на небе, поддерживают: не для продажи дом восстанавливаю, не корысти ради, понимают, что хочу сохранить родное гнездо».