Язык как стратегия. Этнолог Черных – об уникальном многообразии Прикамья

Пермский край – один из самых лингвистически насыщенных регионов России, где пересекаются славянские, тюркские и финно-угорские языки. Однако языковое разнообразие сегодня – не только повод для гордости, но и вызов. Почему родные языки уступают место иностранным, как научное сообщество фиксирует последних носителей исчезающих диалектов и можно ли сохранить идентичность без языка? На вопросы ответил историк, этнограф и профессор РАН Александр Черных.

«Звучащая» карта края

Марина Сизова, «АиФ-Прикамье»: Александр Васильевич, Пермский край часто называют перекрёстком культур. Насколько это справедливо для языковой палитры?

Александр Черных: Наш регион, расположенный на границе Европы и Азии, действительно представляет собой настоящий перекрёсток языков и культур. Это место встречи славянской, тюркской и финно-угорской групп языков, относящихся к разным языковым семьям: индоевропейской, уральской и алтайской. По данным переписи 2020 г., у нас проживает более 120 народов. Языковое многообразие – это, без преувеличения, одно из ключевых направлений гуманитарной повестки XXI в. И Пермский край здесь – не исключение, а, скорее, уникальный пример.

– Какие языки можно назвать базовыми для Пермского края?

– Основу языковой карты региона составляют русские, татары и коми-пермяки. Но этим всё не ограничивается. У нас пересекаются финно-угорские, тюркские и восточно-славянские языки, формируя уникальный лингвистический ландшафт. Русский язык здесь представлен в особом виде – пермскими говорами, которые сохраняют связь с традициями Русского Севера. Мы подсчитали: в крае создано более 50 словарей региональных русских говоров – это рекорд по стране.

– А как обстоит дело с татарским языком?

– Он – второй по распространённости в регионе, как и в стране. Он представлен на 12 территориях Южного Прикамья. Особенно интересны его местные говоры. Они уникальны – не только по отношению к литературному татарскому, но и к говорам других регионов.

Языковое многообразие – это, без преувеличения, одно из ключевых направлений гуманитарной повестки XXI в. И Пермский край здесь – не исключение, а, скорее, уникальный пример.

– Как оцениваете ситуацию с коми-пермяцким языком – языком коренного населения Прикамья?

– Уникальный язык. И, конечно, у Пермского края отдельная ответственность за сохранение и развитие коми-пермяцкого языка, ведь больше нет других регионов, где так был бы представлен этот язык. Сегодня и научная общественность и органы власти активно обсуждают меры поддержки языка.

– А что с остальными финно-угорскими языками?

– Их положение, увы, тоже уязвимое. Например, удмурты, проживающие в Куединском районе, говорят на диалекте XVII в. и являются носителями особого диалекта – закамских удмуртов, который испытал влияние тюркских языков.

Изучение этой группы проходит в тесном сотрудничестве с учёными из Удмуртской Республики. И перед нами встают очень сложные вопросы фиксации этого языка. Ещё меньшая по численности финно-угорская группа – марийцы. Они расселены по р. Сылве, их около четырёх тысяч, но их говоры – к примеру, кунгурские говоры – пока недостаточно изучены. А ведь это тоже уникальные формы языка, заслуживающие внимания.

– Миграционные процессы тоже вносят вклад в языковое разнообразие?

– Безусловно. В XVIII-XIX вв. в Пермском крае появилось около 20 народов, они тоже сформировали свои российские варианты языков. Каждая из этих групп принесла с собой свои языковые формы. И они сейчас тоже часть общей языковой картины. И здесь ситуация несколько другая. Немецкие говоры, например, сильно отличаются от классического немецкого языка. Несмотря на поддержку, скажем так, метрополии, число носителей немецкого языка уменьшается с каждым годом. Такие же проблемы возникают у тех, кто в Пермском крае не так давно: у пермских евреев, корейцев, чувашей и т. д.

Угрозы и вызовы

– Как эта лингвистическая мозаика сохраняется? Что делать, чтобы языки «не уходили»?

– Исчезновение языков – одна из самых серьёзных проблем. Особенно в городах. На протяжении нескольких лет мы проводили этнозамеры: что хотят наши школьники и студенты. Молодёжь предпочитает учить английский, а не язык своих предков. Почему? Недостаток мотивации, устаревшие методики, отсутствие современных образовательных проектов. Всё это ведёт к вымыванию языков, особенно у малочисленных народов.

В XVIII-XIX вв. в Пермском крае появилось около 20 народов, они тоже сформировали свои российские варианты языков. Каждая из этих групп принесла с собой свои языковые формы.

– Какие ещё проблемы существуют?

– Языковые и этнические границы – вещь условная. Мы привыкли к простым схемам: один народ – один язык. Но мир сложнее. Возьмём Бардымский район: 92 % жителей называют родным татарский, но часть учёных считает их язык диалектом башкирского. А как быть с двойной идентичностью? Многие коми-пермяки, например, называют родными и коми-пермяцкий, и русский. Но перепись не отражает эту множественность. Или другой вопрос: может ли родной язык не совпадать с национальностью? Категория родного языка подвижна и не всегда однозначна.

– Какие шаги предлагаете для сохранения языков?

– Во-первых, это документация – нужно зафиксировать то, что ещё можно. Во-вторых, подготовка специалистов: не просто филологов, а педагогов, переводчиков, создателей образовательного контента. Наконец, нужна гибкая языковая политика, особенно в отношении иммигрантских языков и в освоении русского как второго языка.

Кругом – лешие. Как Егор Утробин создал сказочный парк в глуши Прикамья Подробнее

В поисках идентичности

– Вы говорите, что язык – это не всегда обязательный элемент идентичности. Это как?

– Мы проводили в прошлом году две большие экспедиции – к саамам на Кольский полуостров и на Сахалин к нивхам. Это территории, где язык практически исчез. Молодёжь не говорит на нём, но при этом сохраняет культурную идентичность: через обряды, песни, кухню, традиции. С другой стороны, у тех же саамов появляется новый тренд: в семье никто не говорит, а дети начинают учить язык с нуля. Это доказывает: язык – не только коллективная, но и персональная ценность.

– То есть универсального рецепта сохранения языков нет?

– Именно так. Каждому языку – своя модель. Что работает для английского или татарского, может не сработать для марийского или удмуртского. Главное – не бояться экспериментов, поддерживать диалог между носителями, учёными и властью. Без этого мы рискуем потерять то, что делает наш мир разнообразным.

Нельзя спасти без его носителей. Сергей Бакейкин о цифровизации малых языков Подробнее

– Ваш главный совет тем, кто хочет сохранить родной язык?

– Не превращать его в реликвию. Язык – это не музейный экспонат. Это инструмент, живая ткань культуры. Язык живёт, когда на нём думают, спорят, шутят, когда он нужен в повседневности. Сохранять – не значит законсервировать. Это значит дать ему место в современном мире: в школах, медиа, искусстве, цифровой среде. Если мы научимся сочетать традиции с актуальными форматами – у любого языка есть шанс.