ЧТОБЫ не сидеть на шее у бабушки, мальчик пошёл работать, а в шестнадцать поступил во Львовский полиграфический техникум. Именно там с первого фельетона «Творческий метод» и началось становление Владимира Михайлюка как журналиста. А сегодня он — известный прикамский публицист, писатель и краевед, основатель и исполнительный директор фонда возрождения историко-культурных традиций имени Василия Татищева. В преддверии Дня российской печати Владимир Максимович рассказал редакции «Аргументов и фактов — Прикамье» о начале своей журналистской карьеры.
За язык пришлось ответить
— О ЧЁМ, кстати, был тот первый фельетон?
— О плагиате. В нашем полиграфическом техникуме печаталась газета, так — в один лист, и один из авторов как-то принёс прекрасные стихи. Четверостишия опубликовали, а потом я, когда ездил домой в Чернелёвку, увидел те же самые строчки в областном Каменец-Подольском издании. Причём за подписью известного поэта Скибы. То есть наш-то товарищ их попросту списал и выдал за собственные. Вот я и разразился праведным гневом.
— Жалеете, что доучиться не дали, а призвали на воинскую службу?
— Сейчас-то что об этом говорить? Да и потом, на флоте я был на хорошем счету, хотели даже направить в высшее военно-морское училище, но — не вышло, поскольку выяснилось, что отец осуждён по политической статье. Поэтому после демобилизации стал поступать на журфак Ленинградского университета, сдал практически все экзамены на пятёрки, хотя служилых моряков туда в то время даже с двойками принимали. Наконец остался только Deutsche, я же в нём — ни в зуб ногой. Ведь после освобождения от гитлеровцев мы его в школе сознательно не учили вообще, мстили за оккупацию, а преподавательницу немецкого просто изводили. И тут экзаменаторша мне вопросы задаёт, а я их — не понимаю. Вдруг спрашивает с иронией: мол, в форме я специально пришёл — чтобы пожалели? Отвечаю правду: как вам не стыдно — у меня другой одежды и вовсе нет. В общем, поставила четвёрку и отпустила с миром.
Моряк моряка видит издалека
— И ВСЁ же позже перевелись на заочное отделение. Тяжко приходилось?
— Днём — в университете гранит науки грызёшь, ночью — на Печатном дворе книги грузишь, чтоб хоть какую-то копейку заработать. В конце концов стал засыпать на лекциях. Хорошо ещё, что наши профессора входили в положение и даже порой деньгами из своего кармана помогали. И всё же пришлось перебираться в Соликамск, к отцу, он тогда уже был на поселении.
— Там, конечно же, устроились работать в газету?
— Если бы! Когда пришёл в редакцию местной районной многотиражки, её редактор, как узнал, что я два года на факультете журналистики проучился, сразу же увидел во мне конкурента. Перепугался, короче, и сказал, что свободных ставок в штатном расписании нет. Что же, думаю, пойду-ка пока в горкоме комсомола отмечусь, дальше видно будет — заодно и совета спрошу. И отправился туда со всеми документами. А девушка в отделе учёта их посмотрела, полистала да и отнесла первому секретарю. Потом выходит и говорит, чтобы я прошёл к руководству. Первый же ко мне — сразу с объятиями: «Братишка, держи краба!» Оказалось, он тоже — бывший военный моряк, и уже решил определить меня на место своего… второго секретаря — на выборную должность, между прочим. Естественно, не прямо сейчас, а спустя полгодика, после того как покажу себя в работе с молодёжью ремесленного училища, верховодят в котором головорезы-детдомовцы: сладу нет — ни с парнями, ни с девчатами.
Немного испытательного срока
— ЧТО-ТО мне подсказывает, что справились с заданием успешно.
— Прежде всего, по совету первого секретаря навел лоск на форму, надраил пуговицы, ремённую бляху и появился в ремесленном во всей моряцкой красе, чем сразу завоевал половину необходимого авторитета. Во-вторых, поступил хитро: из самых отчаянных сформировал комитет комсомола, а командиром поставил главного закопёрщика. Сделал, так сказать, своим заместителем, отчего парень чуть не прослезился. Ведь ему впервые в жизни что-то доверили, наделили правами и властью. И за пять месяцев порядок в училище был наведён, после чего я со спокойной душой перешёл на работу вторым секретарём горкома, а через два года его возглавил.
— А спустя ещё несколько лет стали членом молодёжной шахтёрской бригады на строительстве Второго Березниковского рудника?
— 8 августа 1962-го я поехал с рабочим визитом на другой ударный объект — Яйвинскую ГРЭС. И вдруг мне сообщают, что в Александровске бывший заместитель директора машиностроительного завода за-стрелил комсорга лучшей группы горнопромышленного училища. Отправился в Александровск, изучил ситуацию и выяснил следующее. Оказывается, трое молодых выпускников, получив дипломы, шли вечером по улице и увидели на одном из подворий богатый урожай клубники. И погибший, Саша Истомин, совершил по-мальчишески опрометчивый поступок: перемахнул через забор и сорвал несколько ягодок. За что и получил два выстрела в спину из охотничьего ружья.
Иногда лучше не «светиться»
— УВЫ, сегодня стрельба на участках — не редкость.
— Но тогда это вызвало настоящий шок. Не говоря уже о том, что убийцу, как я узнал, прочили в члены обкома партии. И вот в газете «Молодая гвардия» выходит мой материал «Кровь на клубничной грядке» — под псевдонимом
В. Клавин. А после появления свежего номера «молодушки» в Александровске учащиеся горнопромышленного училища с факелами собираются возле дома стрелявшего, намереваясь пустить ему «красного петуха». Никакие увещевания мастеров, педагогов и местных правоохранителей на разъяренную молодёжь уже не действуют. И власти принимают решение перебросить в город тремя вертолётами дополнительные силы милиции — для пресечения беспорядков. И пресекают. В общем, инцидент, возможно, и замяли бы, если б за пару месяцев до того в Новочеркасске не была расстреляна массовая манифестация рабочих. А тут — новый бунт. Представляете, как областное начальство перепугалось?
— Видимо, немедленно начались поиски «крайних»?
— Да, фамилию автора статьи вычислили очень быстро, и друзья посоветовали мне в Перми некоторое время не «светиться». Так что я в буквальном смысле ушёл под землю — в калийную шахту. И спустя три года, когда александровская история позабылась, «Молодая гвардия» под рубрикой «Журналист меняет профессию» в десяти номерах опубликовала мой очерк «Берёзовый сок» — дневниковый материал о работе нашей молодёжной бригады. Примерно в то же время была учреждена премия имени Аркадия Гайдара, и в 1966-м её первыми получили Борис Назаровский и Савватий Гинц за книгу «Гайдар на Урале» и ваш покорный слуга — за «Берёзовый сок». Это было признание. Вот так в жизни и происходит: с одной стороны, фактически побывал в ссылке, с другой — вернулся из неё победителем…
На восстановление шахты «Распадская» уйдут миллионы долларов 
Ссылка POST 
В постели с маршалом Жуковым