Трижды за свою историю Пермь круто меняла вектор своего развития, оставляя в несбывшемся грандиозные планы, теряя свой неповторимый облик, взамен обретая нечто сомнительной ценности.
Пермь деревянная
Первогород, как известно, располагался у впадения в Каму речки Егошихи. На чертеже 1782 года губернского землемера коллежского асессора Андрея Грубера изображены постройки Егошихинского завода с поселком и намечаемые кварталы губернского центра. Улицы веерообразно разбегались от «першпективы», задаваемой набережной и площади перед Петропавловским собором. Подавляющее большинство домов было бревенчатым. Лишь резиденция губернатора была оштукатурена и казалась каменной. Это было местное творчество, почти импровизация.
Чуть позже столичным архитектором Иоганном Лемом создается генеральный план губернской Перми. Сеть идеально прямых улиц, расположенных параллельно и перпендикулярно Каме, распадалась на несколько уровней или террас. Особые заслуги в реализации этого плана принадлежат губернатору Карлу Модераху.
Впрочем, как всегда и везде, гладко было на бумаге. Хаотичный самострой, особенно на задворках придавал Перми полусельский вид, усиливаемый загонами и пастбищами для скота.
Это могло растянуться лет на 100, но 14 сентября 1842 года в Перми полыхнул грандиозный пожар, разом расчистивший территорию.
Случившееся колоритно передает архивный документ: «Огонь показался сначала на сеннике при постоялом дворе мещанина Никулина, в Екатерининской улице. При сильном ветре он быстро пошел по левой стороне этой улицы к реке Ягошихе,.. направился к Каме, по правой стороне Оханского проулка. В Екатерининской улице пожар дошел до Соликамского проулка и к Петропавловскому собору, по Пермской улице. Почти одновременно… загорелась на Ягошихе пильная мельница, т. е. город загорелся не в одном месте, а с двух противоположных сторон — одновременно. От мельницы пильной огонь сообщился круподерке, стоявшей ниже, и зданиям, расположенным по берегу Ягошихи. Между тем, пламя по Оханскому проулку шло до теперешнего полицейского пруда, истребив все строения по ту и другую сторону, захватило часть Покровской улицы до Широкого переулка, направилось к Сибирскому проулку и Торговой площади, по Торговой и Монастырской улицам и наконец слилось с пожаром, бушевавшим около Ягошихи и Петропавловского собора. Менее чем в сутки пространство, ограниченное левою по направлению к Ягошихе стороною Екатерининской улицы до Соликамского проулка. Широким и Верхотурским проулками, ручьем Медведкою, Ягошихою и Камою, обратилось в дымящуюся площадь, уставленную печными трубами деревянных и обгорелыми стенами каменных домов». Погибло свыше 300 домов.
После пожара происходит окончательное смещение административного центра города в район улиц Сибирской и Покровской (сейчас Ленина).
Нет худа без добра. Описанный пожар, а также пожары 1859, 1879 годов способствовали упорядочению застройки. Что и позволило утверждать, что Пермь спланирована «правильнее Нью-Йорка».
Пермь несбывшаяся
Вторая попытка направить развитие Перми в принципиально иное русло была предпринята в конце 1920-х–30-х гг. Ставился вопрос о создании городов-спутников, в частности, на правом берегу Камы. Предлагалось решение транспортной проблемы путем строительства пешеходно-авто-гужевого моста через Каму и устройства кольцевой городской железной дороги на правом и левом берегах, создание нового центра на Городских Горках, который бы обеспечил слияние Перми и Мотовилихи в единый населенный пункт – Молотов. В общем-то, второстепенный, поскольку столицей Урала стал Свердловск. Под стать этому уровень благоустройства: «Полностью заасфальтированных улиц в Молотове нет», «санитарное состояние неблагополучное», «выше водозабора в реку спускают свои сточные воды ряд населенных пунктов и промпредприятий…», «очистные сооружения отсутствуют».
Даже центральная улица Ленина была застроена одно- двухэтажными деревянными или полукаменными домами. А территория современного Компроса упиралась в «холерные бараки» и огороды. Булыжные мостовые, дощатые тротуары. Во дворах – уборные с выгребными ямами и помойки. Вода из родничков и уличных колонок. Скученность и антисанитария. Единственным видом городского транспорта был трамвай с основной линией от Перми II до центра Мотовилихи и ответвлениями в поселок завода им. Сталина, на Красный Октябрь и Пермь I.
И вдруг – захватывающий дух проект!
Шесть огромных площадей. Главная – Окуловская (Степан Окулов считался освободителем Перми от колчаковцев) - между Комсомольским проспектом и улицей Осинской. Проектировщиков не смутил сложный рельеф местности, особенно в районе современного сквера Уральских добровольцев. Театральная площадь – от театра оперы и балета до Разгуляя. От нее на Городские Горки должна была начинаться дамба, а параллельно Егошихе уходить широкий бульвар. Площадь Карла Маркса планировалась в районе современного авиационного техникума. Еще три площади должны были возникнуть на окраинах.
Основной магистралью нового города должен был стать проспект, проложенный от въезда с Разгуля на Горки (ныне – район от цирка до Пермской ярмарки). Одним из самых грандиозных сооружений на проспекте планировалось сделать Дворец Советов. Под это здание даже заложили фундамент.
Очень интересны предлагаемые архитектурные решения благоустройства самих оврагов, которые предполагалось превратить в зоны отдыха, а склоны обустроить широкими парадными лестницами-спусками.
Для обеспечения связи между отдельными частями города, проектом намечалось сооружение 14 мостов и дамб.
Абсолютно революционно для того времени предложение по устройству скоростного трамвая, «для чего используется система оврагов, по дну которых прокладывается трасса». Плюс разветвленные сети автобусного и троллейбусного сообщения.
Молотов не имел регулярного авиационного сообщения. Тогда это было привилегией только очень крупных и значимых, с точки зрения Центра, городов СССР. Так вот, генплан предусматривал строительство сразу трех аэропортов. Первый – для магистральных пассажирских перевозок – в Большом Савино. Второй – для специальной авиации (сельскохозяйственной и «лесопожарной») – у Нестюковского тракта. И, наконец, во Фролах, – для учебно-спортивной авиации.
Грянувшая в 1941 году война перечеркнула все. После нее вразнобой возводили здания в стиле сталинского ампира, затем разбавляли их «хрущевками» и «брежневками», черепашьими темпами пошло строительство дамб и мостов. Об удовлетворительном состоянии коммуникаций и по сей день говорить не приходится.
Последнее превращение «громадья планов» в виртуальность совпало с крушением Советского строя и наступлением «лихих 90-х». К примеру, пермякам пришлось расстаться с надеждой на возведение метро, по которому уже и изыскания провели, и техническую документацию разработали. Почти законченное здание филармонии с оригинальным фасадом в виде органа долгое время простояло заброшенным, а потом превратилось в помпезно-убогий куб из стекла и бетона – торговый комплекс. Под филармонию же отвели «аппендикс» здания краевого Законодательного собрания. Подобное – сплошь и рядом.
Вроде бы замаячило. Разработали очередной генплан. Однако против него ополчились почти все – от краеведов, ратующих за сохранение самобытности, до строителей, лоббировавших «уплотнительно-точечную» застройку. В 2007 году таковой отменили. Началась разработка новой концепции генплана (т. н. мастер-плана). Мастер-план заказали компаниям из Нидерландов. Деятельность голландских архитекторов опять вызвала противоречивые оценки.
Так и живем, рожденные совсем не для того, чтобы сказку сделать былью. Ностальгируя, сожалея о несбывшемся, пытаясь заглянуть в будущее.
Построят ли торговый центр под эспланадой? 
Смогут ли справиться в Перми с самовольными застройщиками? 
В центре Перми поставят телескопы