Зачем живым сверлили черепа? Археологи о средневековых тайнах Коми округа 

Около семи лет археологи проводят раскопки у деревни Митино Коми округа. Здешние находки датируются V-IX веками нашей эры. «Что мы представляем, когда говорим о Средневековье? Особенно о раннем Средневековье. Что наши предки были дремучими людьми, обитавшими в антисанитарных условиях? Жившими ужасно и недолго? Так вот, это не так», – говорят сотрудники Камской археолого-этнографической экспедиции.  Что учёным удалось узнать в ходе археологических раскопок – в материале «АиФ-Прикамье».

Вторая жизнь древних

Митино – небольшая деревенька на несколько десятков дворов, здесь живут около 200 человек. Не сказать, что на отшибе. Рядом проходит дорога в Косу. В деревне два магазина. Раньше был свой колхоз, детсад и клуб. Сейчас местные ходят в садик, школу и клуб в соседнее село Юксеево в 2,5 км от деревни. А совхоз, довольно богатый, куда примыкали колхозы местных деревень, закрыли ещё в 90-х и в Юксеево.

«Здесь археологи вели раскопки ещё в 60-х годах, я была тогда ещё школьницей, – рассказывает жительница деревни, бывшая заведущая детским садом в Митино Вера Григорьевна Утробина. – Мы ходили на них посмотреть.  Стеснялись, поэтому были у них недолго. Они руки, ноги находили… Ножи, кольца… Раньше старухи наши говорили, что там чуч(д)ской народ похоронен. Яму они вырыли большую, поставили столбы, все туда зашли – женщины, старики, дети, изнутри столбы повалили и заживо себя похоронили. Когда? Не знаю. Бабушки говорили, что они вроде другую веру не хотели принять. Много туда старух ходило. И отсюда, с Митино, и с соседнего Пармайлово. Ходили поминать их, важжэзсӧ (на коми языке – «древних». – Ред. ), после Семика, в родительскую субботу перед Троицей. Несли с собой еду-питьё. Пироги разные делали: пистиковые – из молодого хвоща, луковые, картофельные, из крупы. Выпивку не носили, не принято было. Старухи молитвы читали... Старые все померли, никто теперь не ходит, я одна тоже не хожу, перестала».

Раскопки в Митино в 1956-ом проводил известный учёный-археолог Владимир Генинг. Его группой было изучено 51 погребение: 10 – в пяти курганах, 41 – под распаханными насыпями на поле.

Снова за раскопки взялись в 2014 году.

«Легенды о чуди, ушедшей под землю, в Коми округе можно услышать не раз и в разных местах. Всё это пока остаётся легендами. Никаких подтверждений массовых самозахоронений не найдено», – говорят археологи.

По одной из версий, самозахоронения чуди были вероятны в 14-15 вв., когда насаждалось христианство. А языческая чудь не захотела принять чужую веру.

 «Мы посылали угли, обнаруженные в одной из ям – являющейся, по видимому, курганной канавкой, на радиоуглеродный анализ, который выявил, что в 12-13 веке здесь был большой пожар. Судя по всему, горели леса. И довольно серьёзно. Мы зафиксировали прослойку прокалённой земли. Следы 14-15 вв. мы пока на Митинском могильнике не фиксируем», – с сожаленьем говорит декан исторического факультета ПГГПУ Дмитрий Шмуратко.  

Но остались в земле следы V-IX веков нашей эры. Генинг в 60-х здесь, у деревни Митино, обнаружил большой могильник эпохи Великого переселения народов.

«Это зуб, а это берцовая кость», – на пару секунд отрывается от нашего разговора Наталья Брюхова, ведущий специалист лаборатории археологической трасологии, антропологии и экспериментальной археологии ПГГПУ.

Студент ей приносит какие-то грязноватые комки, вытащенные из земли.

«Вот так? Сразу? Моментально? На глаз?»  – удивляюсь я.

«Я же антрополог», – пожимает плечами Наталья Геннадьевна.

Она говорит, что иной раз археологи слышат от местных: а вам не стыдно могилы копать?...

«Я в таких случаях спрашиваю: «У вас кладбище есть? Вы своих родных навещаете? Их поминаете?» Они говорят: «Конечно. Цветы приносим», – рассказывает Наталья Геннадьевна.  – А этих  людей, говорю, никто не помнит. О них нет памяти. А когда мы начинаем копать, они начинают оживать. Обретают вторую жизнь. Когда я работаю как антрополог с костяком, я понимаю, мужчина это или женщина. Сколько этому человеку лет. Чем он болел, как жил. И уже вырисовывается картина. Это уже живой человек. Со своей судьбой, со своими болезнями. У нас категорически не разрешается ни присваивать имена, ни называть как-то невежливо – «жмурами» или «мертвяками». Только «индивид» или «покойный». Вещи, в отличие от чёрных копателей, для археологов – не главное. Они нужны для того, чтобы разобраться в картине мира, как жили в то время люди».

Археологи еще делают акцент на том, что они изучают, в основном, лишь те памятники, которые подвергаются разрушению. И Митинский могильник – из таких. Прежде здесь были колхозные поля, местные помнят, как во время вспашки натыкались на черепа и кости. Возможно, ещё из-за этого возникли легенды о массовых самозахоронениях чуди.

Здесь, в Митино, археологи наткнулись и на явные следы чёрных копателей, они нашли много грабительских вкопов.

За редким исключением археологи находят непотревоженные могилы. Либо могилы были разрушены при вспашке поля, по ним проходила тяжёлая техника  – это приплюснутые черепа, раздавленные кости. Грунт здесь тяжёлый, поэтому хоронили неглубоко. Либо чёрные копатели постарались. Археологи предполагают – это приезжие искатели.

Рассказывают, когда впервые приехали на раскопки 7 лет назад, к ним приехал полицейский наряд, вызванный местными жителями. Те всполошились: подумали, что приехали чёрные копатели.

«А мы в ту поездку в 2014-м чуть ли не наткнулись на этих чёрных копателей. Это явно  чужаки. Местные жители, как правило, довольно уважительно относятся к таким местам. Они, спасибо за бдительность, полицию к нам и вызвали».  

Местные вообще считают: нельзя трогать ничьи могилы, прокляты будут те, кто потревожит мёртвых и их семьи. 

«Да нет, наши туда не ходят ворошить кости, – уверяет тётя Вера, Вера Григорьевна Утробина. – Все знают, что там важжэз (древние) лежат, никто никогда эти могилы не трогал. Археологам – можно, они же учёные люди. Память сохраняют. Хотя бы знать что-то будем о своих предках».

По словам археологов, здесь ничего ценного для чёрных копателей собственно и нет.

«Инвентарь погребений достаточно беден, – констатирует Дмитрий Владимирович. – Золото и серебро в те времена было не в ходу. Клады относят к более поздним временам и с курганными могильниками они никак не связаны. Здесь в могилы ничего не клали. На покойном его одежда – пояса, пряжки. Могли сохраниться фрагменты сосудов. Чуть побогаче инвентарь мог быть у воинов, у них могут быть дольные ножи разных размеров. Это режуще-колющие боевые ножи, имеющие одностороннюю заточку (треугольные в сечении) и дол на клинке – выемку, которая идёт параллельно лезвию».

«Жили долго и неплохо»

Митинский могильник делится на две части – курганную, более раннего происхождения, которую копал ещё Генинг (4-6 вв.), и грунтовую, более позднюю (7-8 вв.). И одна из загадок, которые пытаются выяснить археологи  – одно и то же население здесь похоронено или нет.

Курганная часть относится к группе памятников харинской эпохи или харинского типа – это могильники, которые появляются в эпоху великого переселения народов.

По словам Дмитрия Шмуратко, удивительно, что максимальная их концентрация как раз на севере, в Коми округе. Курганный обряд – это степной элемент культуры, и само появление этого обряда здесь неожиданно и так же неожиданно его исчезновение, говорит он. Обряд захоронения в курганах появляется в 4-5 веке и к 7 веку полностью пропадает.

Можно ли связать курганные могильники в Коми округе с каким-то народом? Это дискуссионный вопрос.

«Это была эпоха Великого переселения народов. Кем они были? Разные версии. От угров до сармат. Мы не говорим, что пришли какие-то толпы, но небольшая группа могла прийти и привнести с собой свои традиции. Миновав территорию современной Башкирии, они сначала появились  на территории юга Прикамья. В поисках свободных земель харинцы стали продвигаться на север региона. На территории сегодняшнего Коми-Пермяцкого округа, практически не заселенного в период раннего средневековья, они оставили многочисленные следы своего пребывания. Харинцы пришли сюда, на север, может быть  потому, что здесь меньше плотность населения и вероятность конфликтных ситуаций тоже меньше. А затем их следы фиксируются и на территории Республики Коми.  До сих пор непонятно, что их гнало. Обычно движение начинается когда от кого-то бегут или из-за климатических изменений, когда, к примеру, осушение степей приводит к движению степные народы. Одна из версий связана с промыслом на пушного зверя. Здесь были распространены кедровые леса. А у соболя кормовая база – как раз кедровые орешки. Меха в эпоху средневековья были очень популярны, на европейских рынках они очень высоко ценились. Мигранты знали куда идут, они шли не в безвестность. В эпоху средневековья Прикамье отнюдь не захолустье и не какая-то периферия. Мы были включены во все торговые процессы».

 Собственно яркого иноэтнического проникновения в эти времена учёные всё же не фиксируют.

«Антропологические данные Митинского могильника высоко кореллируют с результатами исследований Кудымкарского могильника, более поздним, который уже относится к родановской эпохе. У них разница большая – почти тысяча лет. Измерения черепов показали очень большую связь. Это генетическая преемственность с этих времен, – говорит Наталья Брюхова. – Измерялись пока только черепа курганной части (на грунтовой все черепа раздавлены). Измерения начала еще московский антрополог Мария Степановна Акимова. Она работала с черепами из раскопок В.Ф. Генинга и опубликовала данные в книге «Антропология древнего населения Приуралья». Я продолжила её работу, добавив измерения черепов из нынешних раскопок. Полученные результаты позволяют сделать такие выводы – хронологически ранняя серия черепов (Митинский могильник IV-VI вв. н.э.) и более поздние материалы (Кудымкарское кладбище коми-пермяков кон. XVIII - нач.XIX в. н.э) показывают генетическую связь и преемственность морфологических признаков, что говорит об устойчивом местном компоненте, легшем в основу антропологического облика местного населения».

Всего в Митино на сегодня раскопано около 89 захоронений.

Вроде бы по историческим меркам разница небольшая – 1,5-2 века, а уже идёт смена погребального обряда, смена вещей.

Археологи акцентируют: погребальный обряд очень консервативный.  Для того чтобы он поменялся, либо должна быть смена населения, либо какой-то революционный поворот в сознании.

«Если в курганной части погребения довольно редки, – 3-4 на 36 кв.м, то в грунтовой они встречаются в достаточно высокой концентрации – порядка 14-15 на 80 кв.м . И это было достаточно неожиданно для нас», – говорит Дмитрий Владимирович.

В курганной части похоронены головой на север, северо-запад, в грунтовой – на юг.

В курганной есть коллективные захоронения – несколько человек в одной могиле, в грунтовой, в основном, одиночные.

На курганном встречаются черепа с трепанацией, в грунтовом их нет.

«Трепанация делалась прижизненно. Череп состоит из нескольких слоев, и срезался верхний слой, то есть сквозного отверстия не было, – объясняет Наталья Геннадьевна. – Все трепанации имеют следы заживления, причём без воспалительных процессов. Люди продолжали с этим жить».

Археологи говорят: традиция трепанации – межкультурная. Она встречается у многих народов.  Чем объяснить такую традицию здесь? Два варианта: либо медицинские показания, либо ритуальные.

«Если трепанация проводилась по медицинским показаниям, то это должно быть какое-то заболевание, которое затрагивало бы и другие органы. Но мы на других костях, том же черепе, не фиксируем никаких заболеваний, – поясняет Брюхова. –  И зачем тогда дважды и даже трижды делалась трепанация на одном черепе? Мы не отказываемся от медицинской версии, но пока показаний к такой операции не увидели».

Операции проводились благополучно и неоднократно. Археологи приходят к выводу: значит, человек, который проводил её, точно знал, что он делает, и хорошо владел знаниями анатомии и медицины. На своём, конечно, уровне.

«Сначала вырезался контур, потом чем-то, возможно, ножом, соскабливалось всё до нижней компакты черепа, – разъясняет антрополог.  – У черепа две плотные компакты – верхняя и нижняя. И между ними губчатое вещество. И всё соскабливалось по нижнюю компакту. Люди в те времена больше знали о том, из чего состоит человек, чем мы нынешние. Мы в космос летаем, но не знаем из чего состоим. Начинаешь рассказывать студентам, что нижняя челюсть – не единая кость с черепом, а они удивляются».

Скорее всего, по предположениям Натальи Геннадьевны, это был какой-то ритуальный обряд.

Но опять же, по её словам, не фиксируется какой-то жесткой зависимости от пола – трепанация есть и на мужских, и на женских черепах. Нет зависимости от возраста – следы операций есть и у пожилых, и у молодых. Самому юному из оперированных 14 лет.

«Можно предположить, что это, например, выражение скорби по умершему. Если умирает какой-то близкий родственник, в отношении которого хочется подчеркнуть, всей общине показать, что очень скорбишь по смерти этого человека, мог совершаться такой обряд. Но мы только можем предполагать. В более позднюю эпоху на территории Прикамья появляются деформированные черепа. Но если в Западной Сибири сильно деформировали, и эти черепа похожи на инопланетные, у нас нет. Только слегка уплощены лоб и затылок. Традиция была, но себя изживала, и деформация поэтому проявлялась в слабой степени».

В любом случае, трепанация черепа не связана с какими-нибудь военными действиями.

«Есть степь, где ты должен воевать за пастбища и должен быть бойцом. А есть лес, который тебя прокормит и защитит. В лесных зонах более миролюбивые люди. Не за что воевать. Поэтому сюда шли и в более поздние времена – для защиты. Если в Среднем Прикамье много городищ (укрепленных поселений. – Ред.), там ситуация была достаточно напряжённая, то в Верхнем Прикамье не было особой необходимости строить какие-то форпосты. Городищ меньше. Видимо, ситуация была спокойнее», – объясняет Брюхова.

Пока только зафиксированы следы одной насильственной смерти. Четыре года назад археологи наткнулись на погребение юноши, судя по находкам, достаточно высокого социального статуса. У него было шейно-нагрудное украшение – гривна, яркое вооружение – дольный нож под 60 сантиметров. В его позвоночнике обнаружили застрявший фрагмент костяной стрелы. Попытались рассчитать  ударную силу этой стрелы. И вырисовалась следующая картина:  такое попадание могло быть совершено только с близкого расстояния! И стреляли в спину.  Что это было? Несчастный случай на охоте или убийство?  Энергии стрелы не хватило на то, чтобы его убить, скорее всего, он этим ударом был только оглушён, упал, и что-то дальше потом с ним произошло, после чего он уже не жил, потому что следов заживления на кости при этом ранении антропологи не находят.

По словам археологов, немножко неправильное представление обычно складывается про Средневековье.

«Людей считают дремучими, что жили они в антисанитарных условиях. И недолго, максимум до 40 лет. Что они были крайне жестоки и никого лишних не держали. Наши исследования позволяют говорить, что уровень жизни был в целом неплохим», – уверяют они.  

На курганной части раскопали останки нескольких человек старше 55 лет, у них уже выпали все зубы, заросли альвеолы (зубные лунки).  Самая старая из найденных погребённых – пожилая женщина, которой явно за 60. У неё зафиксировали перелом бедренной кости, которая срослась неправильно, нога стала короче сантиметров на десять. Женщина при этом хромала и не могла работать, но она продолжала ещё долго жить. Условно говоря, она была на пенсии. По инвентарю – с ней в могиле ничего не было, поэтому принадлежала ли знатному роду – непонятно.

«Когда в обществе есть люди, которые уже не могут приносить пользу, но коллектив их содержит и обеспечивает необходимым, значит, общество имеет достаточно хороший уровень жизни, чтобы содержать всех членов своей семьи. Это очень хороший показатель», – считает Наталья Брюхова. 

Сколько здесь жило народу одновременно – ответа пока нет.

«Сложно судить, – говорит Наталья Геннадьевна. – Очень большой разбег в веках. Это будет ясно, когда исследуем весь могильник».

Раскопана ещё небольшая часть могильника, поэтому сюрпризов Митинский могильник может преподнести ещё достаточно.