Авиакатастрофа «Боинга»: не убыло ни боли, ни тайн

14 сентября в 5 часов 9 минут 25 секунд взрыв разорвал предрассветную тишину, разметал обломки лайнера и останки людей, утро для которых не наступило никогда.

Сколько жить буду – не забуду того дня. Звонок из пресс-службы ГУ МЧС взорвал начинавшееся мирной моросью воскресное утро: «Боинг!.. В районе улицы Самолетной!.. Тушим!..»

И вот я мчусь в сторону Ераничей. Линии оцепления начинаются уже на перекрестке улиц Стаханова и Карпинского; затем они повторяются на каждом перекрестке, контроль становится все жестче. Стражи правопорядка безапелляционно требуют объезжать стороной. Затем вообще приходится высаживаться и идти пешком, предъявлять удостоверение. На прилегающей территории уже разбиваются вместительные палатки с символикой МЧС, стоят машины – пожарные, скорой помощи, милицейские, роятся сотрудники различных спецслужб. В небе парит дирижабль, а некоторое время спустя зависают вертолеты.

Обломки шасси. Фото из архива автора

Вместе с группой следователей и экспертов спускаюсь вниз по заросшему травой скользкому откосу. Зрелище, конечно, не для слабонервных. Вздыбленное железнодорожное полотно, насыпь, взгорок, заборы расположенных поблизости дворов - все несет на себе следы только что свершившейся трагедии. Вот переплетение электропроводов. Вот фрагмент фюзеляжа с проемами люков и надписью «AEROF…», вот другой – с российским триколором и бортовым номером. Вот обломки каких-то приборов. Вот искореженное пассажирское кресло с останками человека… Вот еще одно… И еще… Искореженный металл, клочья человеческих тел… Поднимаю валяющийся неподалеку обрывок ремня безопасности: кровь даже в створах сломанного замка. Багряная трава…

Самые мирные вещи – тот же тапочек или зубная щетка вдруг обретают совершенно иной смысл. Они словно тоже убиты. Профессионалы «фильтруют» этот хаос, разбив исследуемую территорию на сектора целлофановыми полосатыми лентами. Слаженно и четко работают люди в военной и милицейской форме, мелькают синие кители специалистов гражданской авиации. Фотографируют, ведут видеосъемку, чертят схемы... А ремонтники в оранжевых безрукавках неутомимо расчищают завалы, кладут шпалы и рельсы, тянут провода. Задействованы два ремонтно-восстановительных поезда.

Подхожу к начальнику ГУ МЧС по Пермскому краю Олег Попову, непосредственно осуществляющему руководство работой своих сотрудников. Боевой генерал много чего повидал на своем веку. Собран, подтянут. Только горестные складки в уголках губ выдают его состояние. Краток: непосредственно здесь задействовано 750 человек, осуществляется все возможное… Крепкое рукопожатие и снова расходимся – каждый делать свое дело.

Часть крыла. Фото из архива автора

Начинает смеркаться. Моросит дождь. Холодно. При свете прожекторов люди с новыми силами принимаются за работу.                                                               

Вечером еду в краевой Дом культуры (бывший ДК Гознака), где расположился оперативный штаб помощи родным и близким погибших пассажиров. Стенды с распечатанными списками. Несколько фамилий дописано от руки. Вокруг убитые горем люди. Читаю и перечитываю скорбный мартиролог…. Стоп! Яшмановы. Отец и два сына. Это башмачок четырехлетнего Семы Яшманова я видел пару часов назад. Носкова Елизавета. Это ее паспорт поднял из-под выгнутого рельса. Трошев?!.. Генерал Трошев, памятный мне по командировкам на Кавказ! А вот и моя хорошая знакомая Оля Иванова. Она запомнилась мне высокой кареглазой красавицей. Летом, получив диплом Российского университета дружбы народов, решила сделать себе подарок – отправилась в турпоездку в Таиланд. На обратном пути позвонила в Пермь: «Я в Москве, ждите, вылетаю 821-м рейсом»…

Тут же медпункт. В помощи медиков нуждаются даже суровые кавказцы. На моих глазах одному из них замерили давление, предложили выпить корвалола. Он долго сидел, обхватив лицо руками. Встал и в который уж раз подошел к спискам. Читал, беззвучно шевеля губами. Не остаются без работы и психологи. Нет, не утешить. Чем тут утешишь, разве найти такие слова… Просто помочь выстоять в горе. В нашем общем горе!

На следующий день со стороны властей и компетентных специалистов были сделаны первые попытки обрисовать общую картину происшествия и того, что ему предшествовало. Я побывал на пресс-конференции министра транспорта РФ Левитина. Увы, малосодержательной. Никто из официальных лиц не развеял упорных слухов о том, что среди оборудования изношенной машины имелось и контрафактное китайское. Никто не объяснил, каким образом был приобретен, застрахован на огромную сумму и допущен к полетам самолет, вскоре подлежащий списанию.

Комментарий родственника погибших в катастрофе

Борис Яшманов, пенсионер:

– Страшная весть обрушилась на нас с супругой Екатериной Ивановной, когда позвонил совершенно незнакомый человек. Словно оборвалось все! Как смириться с потерей сразу пятерых родных людей?! Молодых и совсем маленьких – четырехлетнего Семы и 11-месяного Марка. Мне потом - на поминальном обеде - рассказали: чепчик последнего за ветку дерева зацепился...

Ознакомили меня с результатами расследования. Суд был. Выплатили компенсацию. Фирма, которую возглавлял сын Олег, тоже помогла. Да не о деньгах речь. Не дает мне покоя сомнение. Может все-таки сбили самолет-то? Жена от переживаний слегла и вскоре скончалась.

Доживаю свой век в Добрянке. Изредка навещаю своих на Северном кладбище Перми. Вот и в эти дни поеду...

Смотрите также:

• Пилот и пассажиры частного самолета, упавшего в Перми, «родились в рубашке» →
• ДОРОГАМИ ПАРМЫ: Северо-Екатерининский канал. Экспедиция отчаянных. Часть II →
• Ночной клуб стал газовой камерой для двух сотен человек →