Тексты те же, носители другие
Татьяна Плешакова, «АиФ-Прикамье»: – На ваш взгляд, мы по-прежнему читающая нация?
Нина Бочкарёва: – Читающие люди есть везде. В советской стране была потребность заменить что-то чтением художественной литературы. Одна наша выпускница, учась в магистратуре в Германии, признавалась: «У меня отличная подготовка по всем литературоведческим предметам. Но студенты-немцы в отличие от меня знают Библию. А мне этого очень не хватает». Когда мы хвастались, что являемся самой читающей нацией, мы не учитывали, что за рубежом люди тоже читают, но другую литературу. Кстати, мой отец предпочитает художественной литературе научно-популярную.
- Часто слышишь, что молодёжь сейчас не читает. Вы согласны с этим?
Н. Б.: – Самая большая проблема в том, что человек не осознаёт, для чего он читает. Для нас сказки заполняли тот духовный вакуум, который у нас был. Сейчас он заполняется другими вещами – кино, телевидением, Интернетом. Мы сменили книжный носитель – бумагу. Сейчас книги читают в основном в электронном виде. Но это те же самые тексты. Не совсем правильно говорить, что молодёжь не читает. Например, появились аудиокниги. Некоторые из них близки к спектаклям, фильмам, сериалам. Это же тоже знакомство с литературой. Со студентами часто спорим: надо или нет читать книгу до конца? Не дочитав, трудно понять общий замысел. Почему писатели не любят критиков? Потому что автору для написания произведения требуется порой целая жизнь, а критику, чтобы с ним познакомиться, нужно гораздо меньше времени. Но, с другой стороны, всё невозможно прочитать. Когда мы учились на филфаке, нам давали по 20-30 книг только на одном курсе. А сейчас я предлагаю прочитать два произведения, и студенты считают, что это много. Им кажется, что зачёт можно получить, просто сказав о книге то, что они почерпнули из критики.
- Что вы сами читали в детстве и что бы посоветовали сейчас другим?
Н. Б.: – В юности я зачитывалась второсортными романами, даже вспоминать об этом не хочу. Бабушка читала нам с сестрой сказки. Но если бы у меня были внуки, наверное, ввела бы в круг чтения Библию. Когда я познакомилась с ней уже в сознательном возрасте, просто удивилась: мои родители часто говорили евангельскими фразами, которые, видимо, переняли от своих родителей, а те, очевидно, где-то это читали. А мы воспринимали это как народную мудрость. Многие фольклористы тоже говорят, что то, что они собирают, это не традиционный фольклор, а книжная продукция, преобразованная в народном сознании в какие-то упрощённые формы. Литература тесно переплетена с жизнью, и одно рождает другое. Но то, что вся мировая литература выходит из мифологии и религии, – это факт.
О России судят по книгам
- Вы одно время занимались исследованием пермской детской литературы. Чем вызван этот интерес?
Н. Б.: – Расцвет детской литературы в Перми приходился на 60-е годы.Тогда вышли повести Льва Давыдычева про Ивана Семёнова, Льва Кузьмина «Капитан Коко и Зелёное Стёклышко», Владимира Воробьёва «Капризка – вождь ничевоков» и другие. Их финансировало государство. В Пермском книжном издательстве были профессиональные штатные художники, которые замечательно эту детскую литературу иллюстрировали. Именно взаимодействие литературы и изобразительного творчества мы и изучали на этом материале.
- Как, на ваш взгляд, русскую литературу воспринимают за рубежом?
Н. Б.: – На массовое восприятие другой литературы оказывают влияние политические события. Например, русская литература стала интересна в Англии в XIX в. благодаря войне с Наполеоном и затем Крымской войне. А на рубеже веков, когда появились произведения Льва Толстого и Фёдора Достоевского, они подтолкнули не столько читателей, сколько писателей к тому, чтобы воспринимать Россию через призму литературы. Если говорить о современном этапе, то пока трудно что-то сказать однозначно, потому что процесс не завершился. Многие отечественные писатели известны в мире, потому что уехали и пишут за рубежом. Например, Дина Рубина или Михаил Шишкин. Другие участвуют в каких-то совместных проектах. Например, Виктор Пелевин в рамках акции «Мифология в литературе» написал произведение «Шлем ужаса». Многие английские писатели (Антония Байетт, Дженет Уинтерсон) его прочитали и высоко оценили.
Восполнение пробелов
- Всё ли вас устраивает в Перми? Хотели бы вы что-то изменить к лучшему?
Н. Б.: – Считаю, что если ты что-то можешь изменить сам на своём рабочем месте – меняй. А советчиков всегда много. Вот я хотела, чтобы у нас на кафедре была небольшая библиотека. Если бы у кого-то стала просить или требовать, то, скорее всего, ничего бы не добилась. Поэтому мы на свои деньги заказали самые простые, но удобные полки. Потом объявили о сборе книг. И у нас получилось. Думаю, что критика без действия бесполезна.
- Вы из тех людей, которые всю жизнь учатся?
Н. Б.: – Наверное, это так. Недавно окончила катехизаторские курсы при Успенском женском монастыре и продолжаю там учиться. Мне хотелось соединить практику с теорией. Читая литературу, мы порой не понимаем некоторые образы. Почему сборник Блока называется «Нечаянная Радость»? Какова история иконы с одноимённым названием? Перечитывая книги, нахожу в них для себя новые смыслы и повод ещё поучиться.
В 2016 году выйдет хоррор-продолжение пермского комикса о пчёлах 
Как делают инновации? Василий Звездин о микроиглах, Онищенко и литературе 
Как нобелевка стала наша? Светлана Алексиевич помогла пермскому «ПТАХу» 
В Перми стали известны результаты ЕГЭ по литературе и географии 
В прикамских электричках появится разъездная библиотека