Тоска по «красным человечкам». Олег Лысенко – о «пермской культреволюции»

Олег Лысенко - известный пермский социолог и культуролог.

Ловцы трендов

Александр Переверзев, «АиФ-Прикамье»: – Олег Владиславович, пожалуй, после исхода Марата Гельмана и Ко в Перми не возникало таких страстей вокруг стрит-арта, как это случилось с «распятым Гагариным» Александра Жунева. Как бы вы оценили это произведение и споры вокруг него?

Олег Лысенко: – К акции художника я отношусь хорошо, к последовавшей реакции – плохо. Александру Жуневу не повезло. Добрый милый человек, не склонный к особому эпатажу. Вспомните хотя бы его портрет Сергея Есенина. Но Александр попал, как кур в ощип, в федеральный тренд, сам того не ожидая и не желая.

Художник соединил два сакральных символа – религиозный и советский научный. Парадоксально, интересно. Ну а реакция, которая последовала, охранительная. Она не имеет никакого отношения к искусству, чисто политическая.

- Можно провести параллели со скандалом вокруг оперы «Тангейзер» в Новосибирске?

О. Л.: – Не просто параллели, это явления одного и того же порядка. Возможно, не будь скандала с «Тангейзером», то и заявления депутата Уткина в прокуратуру по поводу «распятого Гагарина» не последовало. Просто некоторые люди ловят федеральные тренды. А ловля трендов – это способ существования политиков. Что и произошло в данном случае.

- Вы бы не стали закрашивать «распятого Гагарина»?

О. Л.: – Ни в коем случае. Это дикость и бред, что этот стрит-арт стал жить по политическим и юридическим законам. Я плохо отношусь и к тому, что красных человечков убрали и не спешат возвращать.

Закат «Белых ночей»

- Кстати, о красных человечках. Недавно ваша кафедра провела исследования, посвященные «Пермскому культурному проекту» и его последствиям. Можете поделиться вашими основными выводами, наблюдениями?

О. Л.: – Мы опросили тысячу человек (по квотной реперезентативной выборке), чтобы замерить отношение горожан к нему спустя время. Как мы и прогнозировали, большинство понятия не имеют, что такое «Пермский культурный проект». Но это очевидно: люди не обязаны знать бюрократические термины. При этом на наш вопрос «За этот период культурная жизнь Перми улучшилась или ухудшилась?» больше половины опрошенных ответили, что улучшилась. Мы выделили семь-восемь знаковых событий и вещей, начиная с красных человечков, «Белых ночей» и заканчивая «Пермь – культурная столица Европы». И прогнали по ним ряд вопросов, чтобы выяснить их узнаваемость и полезность для города, показали бы пермяки их своим гостям из других городов и так далее. Почти по всем позициям опрошенные признались, что проект был интересен и полезен, и его нужно было продолжить. Сложившийся в СМИ в годы реализации проекта стереотип, что жители якобы его отвергли, не подтвердился.

 – Неужели нет недовольных «культурной революцией»?

О. Л.: – Их число минимально. Больше всего негативных откликов касались стрит-арта – буквы «П», обгрызенного яблока, красных человечков. Это главный камень преткновения. Но в целом, повторю, преобладают позитивные и нейтральные оценки. Наши исследования показали, что пермяки тоскуют по тем временам. У меня нет статистики, чтобы посмотреть: увеличился ли отток молодежи из Перми после ликвидации этого проекта. Но есть ощущение, что вырос. Знакомые из Министерства образования края говорят, что выпускники, сдавшие ЕГЭ на высокие баллы, чаще стали уезжать из Перми. Потому что здесь ничего не происходит, стало скучно. Жалко, что культурные проект не довели до какого-то логического конца, а новые власти его не подхватили.

 – Но остался Музей современного искусства, «Белые ночи» проводят…

О. Л.: – Но многие заметили, как упал уровень «Белых ночей». А в этом году фестиваль меняет название, его переносят в Парк Горького. Да, в адрес «Белых ночей» была масса упреков – и денег много тратили на них, и по непрозрачным схемам. Но факт остается фактом: этот фестиваль стал самым ярким событием в истории постсоветской Перми. Получился отличный качественный вариант городского праздника. Поэтому их сразу не отменили (власти – не дураки), а постепенно закрывают.

У многих российских городов, не считая Москвы и Питера, проблема с праздниками. Что такое стандартный День города? Это когда центральные районы, где живут более образованные, обеспеченные и успешные граждане, оккупируются жителями окраин – «городскими варварами» (это не мое личное к ним отношение – так их могли бы назвать «интеллигенты»). Приезжают ребята выпить пивка под пацанскую музыку: песни Трофима или Олега Газманова.

 – Что и было у нас раньше.

О. Л.: – Именно. Шатры, чад костров, где жарят шашлыки. На эспланаде бравые ребята гогочут и силу молодецкую показывают. Девушкам без сопровождения лучше там не гулять, да и с детьми не стоит ходить. Жить в этот день в Перми было невозможно, поэтому средний слой смывался из города. А «Белые ночи» подарили нам совсем иной формат. Получился семейный праздник с кучей площадок для детей и взрослых. Каждый горожанин, в том числе «продвинутый», мог найти себе что-то по душе. Это было событие для людей, ориентированных на творчество и потребляющих искусство не только в качестве пассивного зрителя, но которые сами не прочь латину потанцевать, с ребенком вместе что-то сотворить.

Наши Жванецкие

 – Одна из сфер ваших научных интересов – социология и брендинг города. Пермь последние годы прочно ассоциируется с «Реальными пацанами». И далеко не все наши земляки рады такому образу. А вы?

О. Л.: – А как можно относиться к самому успешному телевизионному проекту, который реализовали в Перми, по поводу Перми и силами пермяков?! И он с таким большим успехом прошел по ТВ. Особенно, первый сезон с его бешеными рейтингами. Одно это уже хорошо. Да и с точки зрения имиджа сериал хорошо продвинул Пермь вовне, сделал ее узнаваемой.

Почему в Перми не всегда адекватная реакция? «Интеллигенция» и «городские варвары» свою идентичность воспринимают как данную раз и навсегда, как естественную. И интеллигенция, и «городские варвары». Например, с позиции интеллигента, настоящие – ходят в оперный театр, ненастоящие – смотрят «Реальных пацанов» и пиво пьют с «семками». И тем и другим не свойственно ироническое, стебовое, игровое отношение к своей идентичности. Оно присуще «продвинутым» горожанам, которые составляют самую активную, образованную, творческую часть жителей. Кстати, Александр Жунев их представитель.

Если «интеллигенция» ужасается, то «городские варвары» воспринимают «Реальных пацанов» за чистую монету. Потому что снят сериал по-доброму. А вот репера Сяву, например, они так не воспринимают. У него стеб над ними слишком явный. Поэтому Сява выступает в клубах, и вряд ли приедет на дискотеку на Крохалевку.

Посмотрите: Одесса стала Одессой, потому что ее жители не боялись самоиронии. Исаак Бабель, Михаил Жванецкий и многие другие – они ведь иронизируют над одесским говором, привычками.  Но это и создало неповторимый одесский стиль.

– «Реальные пацаны» – это наши Жванецкие?

О. Л.: – Абсолютно верно. Одесса зарабатывает кучу денег на своем сконструированном образе и особом говоре (например,  прямом переводе с идиша на русский). Нам тоже можно культивировать «Реальных пацанов», а пермский говор сделать нашей фишкой. И некоторые предприниматели, как я понимаю, уже это делают. Есть туры по местам «Реальных пацанов». Грех не использовать узнаваемость, скажет вам любой маркетолог. Тем более сейчас, когда вопросы поиска идентичности городов, к сожалению, пропадают из федеральной повестки дня. Про бренды городов теперь говорят только на научных конференциях. Хотя еще несколько лет назад все было иначе. Но сейчас федеральная власть переключилась на конструирование национальной и общегражданской идентичности: Олимпиада, Крым и другие мегапроекты. Локальные региональные проекты отходят на второй план. И местным властям неинтересно заниматься конструированием положительного образа городов.

Смотрите также:

• «Пермский проект» глазами социолога Вахштайна →
• За что я ненавижу Гельмана →
• Все не случайно →