Официальную статистику, понятное дело, никто не ведет. По разным данным, сегодня от нескольких десятков до пары сотен жителей Прикамья воюют на стороне Донецкой и Луганской народных армий. Что же ими движет?
Страшная бойня
За плечами пермячки Юлии Исмаиловой (имя и фамилия изменены. – Авт.) – участие во второй чеченской кампании. И когда Игорь, знакомый по той горячей точке, предложил ей пополнить ряды ополченцев на юго-востоке Украины, женщина не раздумывая согласилась. Признается: каждый день следила за новостями, закипала злобой от того, что творится в соседней стране. А тут такой случай представился! Собрала длинные черные волосы в косу, надела форму цвета хаки. Знакомый предприниматель помог ребятам собраться в дорогу, подкинул денег. Добровольцы решили добираться на машине до Гуково (поселок в Ростовской области на границе с Украиной). Там их уже ждали. Перевели через границу, выдали оружие. А дальше – Краматорск, Семеновка, Изварино. Утренние обстрелы, ночные вылазки…
- Было очень жутко. Города буквально стирают с лица земли. Людей за букашек не считают! Самое ужасное, когда детей разрывает на куски.
Местные же не виноваты, что под ними сланцевый газ и у них такое долбанутое правительство. Население запугано. Кто-то надеется, что Порошенко одумается, кто-то на помощь Путина рассчитывает. Игорь мне признался, что для него это самая страшная бойня. А он прошел через восемь войн. Говорит: если там были расовые различия, то здесь свои. славяне. по-русски матерятся. Это тяжелее. Кажется, что стреляешь в своих, – делится Юля.
По ее словам, есть коридор для беженцев, но многие люди не хотят оставлять свои дома.
– Приходим в деревню, у колонки старушка трехлитровые банки моет. Спрашиваем: «Вы почему не спасаетесь?». Бабушка отвечает: «Я здесь каждую грядочку обрабатывала, я еще заготовки буду делать», – рассказывает Юля.
Командировка в горячую точку для нее длилась недолго. Через 10 дней она получила осколочное ранение в бедро, за ней срочно приехал друг и увез женщину обратно в Прикамье.
– Ночами спать толком не могу: кажется, вот-вот стрелять будут. Если кто-то останавливает на улице, всегда встаю лицом к открытой местности, чтобы она была видна. Боюсь, вдруг кто-нибудь из-за спины откроет по мне стрельбу. Из моих ребят все пока целы, недавно звонила им. Говорят: «Ничего хорошего, возможно, оставим позиции», – признается собеседница.
Телеканалы не врут
Уже почти месяц в луган-ском ополчении воюет известный в пермских политических кругах Александр Григоренко – организатор античиркунов-ских митингов в 2009 г., член Молодежного парламента края. Еще в июне Александр курировал в Перми проект «Народное голосование сити-менеджера». И вот неожиданный поворот: тихой гавани пермского политического болота он предпочел войну. Оружие и другое боевое снаряжение купил на свои деньги, и был таков.
В перерывах между разведками и боями он ведет своеобразный дневник на своей страничке в «Фейсбуке», где делится различными наблюдениями о гражданской войне. Например, о быте ополченцев: «Спим мы обычно в казарме, в то время, когда не на передовой и не в разведке. Правда, в последнее время этого «когда не» становится меньше. Вчера, например, спали на траве. Питаемся в столовой при части. Кормят нас неплохо, хотя, конечно, не как в «Живаго» (облизываюсь). В столовой работают женщины-добровольцы. За свою работу они денег не получают, часто покупают продукты за свой счет (иногда бывают проблемы с подвозом)».
По словам Григоренко, в казарме и на передовой царит суровый сухой закон, мародерство под запретом. Также Александр рассказывает о том, что российские федеральные каналы тоже могут говорить правду. «Сравнив увиденное сегодня в Луганске после вчерашней бомбардировки с сюжетом «России 24», я могу со 100%-й уверенностью сказать: сюжет полностью правдивый. И не надо мне, пожалуйста, ссылаться на распятого в Славянске младенца в сюжете Первого канала. Я не в Славянске, а в Луганске, и пишу о том, что вижу. А вижу я варварскую бомбардировку украинскими «Градами», гаубицами и минометами мирных кварталов Луганска и вижу смерть от этих бомбардировок десятков мирных жителей. Так что все байки украинских официальных лиц и СМИ про освободительную миссию украинской армии – это ложь. Не может быть освобождения через смерть освобождаемых».
Чуть ранее он повествовал о том, как побывал на территории, занятой противником:
«До сих пор я с некоторым скепсисом относился к рассказам о зверствах украинской армии на оккупированных территориях. Так вот, теперь я этому верю. Из рассказанного местными жителями: мужчину, работавшего на огороде, застрелил снайпер. Кроме того, украинская армия разместила за этим населенным пунктом свои батареи и бьет из них по городу. Тем самым они, во-первых, провоцируют ответный огонь нашей артиллерии по этому населенному пункту (не стрелять мы не можем, ибо нам нужно защищать Луганск). Во-вторых, допускают попадание их же снарядов и мин в дома мирных жителей, – пишет Григоренко и добавляет: – По рассказам тех же мирных жителей: недавно украинская мина попала в дом местной женщины. К сожалению, она погибла. Это к вопросу о том, за что мы воюем. Мы воюем за то, чтобы всего этого не было. А для этого нужно, чтобы Киев убрал свои войска с Донбасса и позволил его жителям самим решить свою судьбу».
Комментарии
Дмитрий Трунов, доктор философских наук, психотерапевт, профессор кафедры общей и клинической психологии ПГНИУ:
Почему люди идут воевать? В мирной жизни им не хватает героических подвигов, обычные будни создают вакуум для геройских поступков. Для мужчины это особенно важно: переход из одного статуса в другой – «настоящего мужчины», «бойца». СМИ создают ощущение, что ты приобщаешься к общей идее, которая волнует весь мир. Потребность в признании и самоуважении побуждает пермяков идти в ополчение.
Возникает чувство, что ты участвуешь в событиях мирового масштаба, стоишь у руля истории. Что касается посттравматических расстройств: не обязательно на этой войне наберется весь комплекс причин. Главное, из-за чего возникает «военный синдром», – осознание бессмысленности войны. Так было с американскими солдатами, воевавшими во Вьетнаме, или с нашими ребятами, прошедшими Чечню и Афган. Эти войны раскритиковали, что сказалось на сознании их участников. А здесь пока иначе: люди знают, что сражаются за правое дело, ими движут чувства патриотизма и гордости, как у наших ветеранов Великой Отечественной войны. От травматической ситуации, может быть, и не уберегутся, но в этом ничего страшного нет. Главное – правильно пережить, уложить войну в сознании.
Сергей Морозов, юрист, председатель АНО «Пермская военная коллегия права»:
Формально ополченцы подпадают под ст. 359 УК РФ «Наемничество». Другое дело, что у нашего государства к ополченцам на Украине либеральное отношение. И даже ходят разговоры, чтобы ввести в закон понятие «Добровольное наемничество», что противоречит всем международным нормам права, по которому все наши ополченцы – террористы и наемники.
В случае их пленения на них даже не распространяются нормы права, как на военнопленных. Украина может судить их по своим законам либо совершить их реадмиссию в Россию.
Если ополченцев зафиксируют в каких-то списках как участников войны на Украине, то в будущем они однозначно не смогут получить визы в страны Европы и США.
Пермский ополченец рассказал о зверствах украинской армии 
Спасаясь от войны. Как в Прикамье приняли украинских беженцев 
Известный пермяк добровольцем уехал в Украину воевать на стороне ополченцев 
МВД Украины: Сашко Билый застрелил себя сам 
МВД Украины: Александр Музычко был убит в ходе спецоперации